В ночи

– Вы за это ответите, ублюдки! – ревел от боли круглолицый, зажимая рану на животе, лежа в просторном багажнике, зажатый между бочками и стенкой авто. – Слуги господина не успокоятся, пока не вернут своего. Они доберутся до вас и повесят на собственных кишках. Вы будете умирать долго… дооолго…

Он закашлялся и сплюнул себе на грудь кровяной сгусток. Анж склонился над ним и с силой упер дуло автомата ему в щеку.

– Закончил? А теперь буду говорить я. Точнее спрашивать, а ты будешь отвечать, как миленький.

– Пошел ты…

Кулак Анжа впечатался ему в лицо, свернув на бок нос. На подбородок хлынули две темных дорожки.

– Кто ты, мать твою, такой? Как ты оказался на складе?

– Пошел т…

Еще удар.

– Говори, выродок!

– … на хер…

Анж выстрелил ему в колено. Ублюдок завертелся от боли волчком, стал биться затылком в дубовую бочку, к которой прижался спиной. Рычал и скулил сквозь зубы, через которые пузырилась кровавая пена.

– Будешь говорить?

– Зачем тебе это знать, громила?! Ты все равно мертвец! Ты и твой сучонок, вы оба трупы!

– Послушай, браток, – Анж вскинул автомат, – у меня в диске еще порядка полусотни патронов. А здоровая нога у тебя осталась только одна.

Джонни молчал и гнал, как сумасшедший. На очередном повороте машину занесло, Анжа бросило в сторону, пришлось упереться рукой в борт, чтобы удержать равновесие.

– Я чистый, – процедил круглолицый через сомкнутые челюсти.

– Это я уже понял. Что это значит?

– Моя кровь не отравлена ядами и служит лучшей пищей для бледных господ.

– Этих что ли? – Анжа передернуло, когда он вспомнил кровососов на складе.

Чистый молчал.

– Эти бочки, что в них?

Анж постучал прикладом по одной.

– Кровь.

– Понятно. Для чего?

– Это пища.

– Для этих?

– Да, чистая кровь.

– И твоя?

– Нет, других. Менее удачливых.

– В каком смысле?

– Есть хищники, есть добыча. Бледные господа и чистые. Мы пища для господ, но у нас есть шанс. Самых умных и способных отбирают для работы в организации. Остальных отправляют в бочки.

– Это все конечно очень интересно, вот только ни хрена не понятно. Ладно, может объяснишь потом. Теперь скажи-ка мне такую вещь, приятель. И давай без сюрпризов, ладно? Говори честно и понятно, потому что этот вопрос сейчас волнует меня больше всего. Причем здесь мы?

– Джуз Фануччи боится смерти. Он хочет если не вернуть молодость, то обрести бессмертие, стать одним из Господ…

Он булькнул кровью и замолчал, глаза его закатились. Анж наотмашь хлестнул его по лицу.

– Ну! Дальше! Причем здесь эти бочки?

– Фануччи… мог бы быть полезен… нам. Нашей организации. У него есть деньги… связи… влияние… Он выкупил одну из ферм в Кентукки…

– Что еще за фермы?

– Там держат чистых…

– Таких, как ты?

– Нет… тех, что годны только для крови… их выслеживают по запаху, по вкусу крови… похищают и отвозят на фермы… там их держат и забирают кровь… кровь должна быть чистой… только такую могут употреблять Господа… дети…

– Что ты сказал?

– Дети… для крови лучше всего подходят дети… они… чище…

Анж схватил раненого за грудки и со всей силы заехал ему кулаком в лицо.

– Ах ты ублюдок!

Он думал, что после такого удара круглолицему уже не встать, но тот снова захрипел, попробовал подняться на локтях.

– Анж! – с тревогой подал голос Джонни с водительского сиденья. – Анжело!

– Что?

– У нас на хвосте машина!

– Попробуй стряхнуть!

– Не могу! Они догоняют!

Круглолицый улыбнулся, обнажив испачканные красным зубы.

– Они… это они… вас выпотрошат, как свиней…

Анж снова опустился перед ним на колено. Ткнул в бок дулом автомата.

– Мы еще не закончили. Ты говорил про эту чертову кровь.

– Бочки… это должен был быть подарок Господам… знак лояльности… подарок для пира в честь обращения Фануччи… обретя силу Господ он моментально уничтожил бы своих врагов, утопил бы их в крови… но евреи, парни Лернера опередили… они хотели поскорее начать войну… искали повода… перехватили этот грузовик… случайность… которая повлекла за собой много трупов…

Анж вспомнил слова босса накануне, когда тот громил кабинет в припадке бешенства. «Почему они решились на это именно сегодня?» – вопил он – «Я гоняю в город по десять грузовиков в день, почему именно этот, мать их!?».

– Фануччи облажался… ему больше нет доверия… Господа это не простят, они накажут его за оплошность… слишком много возни и лишнего внимания… Господа этого не любят… им пришлось самим искать бочки и они нашли их раньше вас… теперь Господа убирают всех причастных… вы облажались вместе с вашим боссом…

Он сполз на пол машины, свернулся на боку и как будто затих. Голова Анжа разрывалась от только что услышанного, во все это невозможно было поверить.

– Они догоняют, Анж! – вопил Джонни, крутя баранку, он был на грани истерики. – Я не могу оторваться!

Анж перелез через бочки, выглянул в окошко в задней двери. Они мчались по каким-то городским окраинам, мимо мелькали низкие дома, в которых горели редкие огни.

Черный автомобиль сидел на хвосте, не отставал и, похоже, действительно приближался. Его фары горели, как глаза голодного чудовища. Окна автомобиля были темными, как ночь, но в них горели несколько пар маленьких красных огоньков. Глаза тех тварей со склада.

Анж выдохнул и прикладом выбил окошко, прицелился и дал длинную очередь по летящей следом машине. Одна фара погасла, но автомобиль не сбавил ход, наоборот, поднажал, оглушая ночь ревом двигателя. Из окна с пассажирской стороны по пояс высунулась темная долговязая фигура с горящими глазами. Сверкнула автоматная очередь и по борту фургона застучал свинцовый град. Анж бросился на пол, несколько пуль залетели внутрь, навылет пробили крышу, срикошетили от стенок, одна-две пролетели через салон, покрыв лобовое стекло паутиной трещин. Джонни коротко вскрикнул.

– Джонни!

– А?

– Ты в порядке?

– Да.

– Гони, что есть мочи, малыш! Я попытаюсь от них отбиться.

Пусть в ближнем бою эти подонки орудовали зубами и когтями, стрелять они тоже умели, бой будет нелегким. Анж вернулся к амбразуре и принялся отстреливаться, прицельно, короткими.

Стрелок едва не выпал из окна, но вцепился когтями в борт машины и вернулся в салон. Анж довольно хмыкнул про себя, продолжая стрелять. Попал, видимо, и не раз, но тварь все еще жива.

Машина преследователей ревела, набирая обороты, лавировала, собираясь зайти сбоку. Джонни блокировал эти попытки, умело выруливая из стороны в сторону на узкой дороге. Диск в автомате закончился, Анж быстро перезарядился. Его швыряло из стороны в сторону в узком салоне, ставшим грузовым багажником. Он бился спиной о бочки, в которых плескалось и бурлило то, о чем не хотелось даже думать. Держащие их ремни стонали от натуги, угрожая лопнуть, перевернув такой ценный и такой опасный груз. Время от времени Анж переползал из багажника на пассажирское сиденье, высовывался из окна и продолжал палить по преследователям. От стрельбы звенело в ушах, салон наполнился удушливыми пороховыми газами.

По своим подсчетам Анж должен был уже изрешетить черную машину и ее экипаж, но погоня не прекращалась. Преследователи нагоняли и отстреливались, пули свистели вокруг, со свистом разрезая чикагскую ночь. Одна чуть не лишила Анжа жизни и головы, сбив с него шляпу. Сам он превратился в оружие, машину смерти, как уже бывало на войне и в ходе городских разборок. Он только менял позицию, насколько позволял салон фургона, подбадривал словом Джонни, целился и стрелял. По черной машине, у которой уже не было светящихся фар, по горящим глазам в ней.

Погоня двигалась от окраин вглубь города. Джонни рулил, не разбирая дороги, бешено крутя рулем, тихо ругаясь и одновременно бормоча себе под нос молитвы. Машину заносило на крутых поворотах, визжали тормоза, ревел двигатель, скрипела и кряхтела старая подвеска. В узких переулках машины сбивали мусорные баки, сходились борт в борт, высекая искры из металла и кирпичных стен.

Здания вокруг становились все выше. Больше становилось огней, зевак и перепуганных прохожих, в панике разбегавшихся с криками, спасаясь от несущихся сквозь свет и неон машин, поливающих друг друга свинцом. Теперь они мчались по одной из центральных улиц, широкому проспекту, лавируя между машинами, автобусами и трамваями. Шум города, наполненный стрельбой и криками, звучал погребальной музыкой. Мимо мелькали разноцветные неоновые вывески – рестораны, кинотеатры, элитные подпольные бордели и казино, на время Сухого Закона замаскированные под благопристойные заведения. Город не спал, никогда не спал. Город-вампир, следящий за горожанами мертвыми огоньками разноцветных глаз. В свете огней было видно, что черный автомобиль преследователей сплошь изрешечен дырками от пуль, стекол в нем не было, но темные фигуры все сидели внутри, стреляя и испепеляя свои цели холодными взглядами. Неотвратимые, как сама смерть.

Мимо мелькнула горящая неоном вывеска ресторана «Alinea». «Я же ходил сюда ужинать» – рассеянно подумал Анж, перезаряжаясь.

Наполненную выстрелами ночь прорезал вой полицейских сирен. Две патрульные машины вынырнули с противоположных боковых улиц, сели на хвост черному автомобилю.

– Черт, копы! – заорал Джонни.

– Вижу, дружище! Не в первый раз, мать их!

Про себя же Анж подумал, что появление фараонов может сыграть им на руку, отвлечь преследователей, дать короткую передышку, шанс оторваться.

Полицейские машины окружили черный автомобиль и принялись палить по нему с двух сторон. Из черного отвечали. Погоня миновала оживленные улицы и теперь неслась по тихим комфортабельным пригородам, где в уютных одноэтажных домах жили тихими жизнями клерки и белые воротнички со своими семьями. Эти районы не шли ни в какое сравнение с трущобами работяг и рев машин со стрельбой казались здесь чем-то совершенно потусторонним. Поначалу пригород утопал в ночной темноте, но пролетая мимо, Анж замечал, как тут и там вспыхивали огни. Перепуганные добропорядочные граждане вскакивали из постелей, неслись к окнам, чтобы выяснить, что случилось и наверняка звонили в полицию, даже не заметив, что она уже здесь.

Копы так увлеклись перестрелкой с машиной преследователей, что даже, казалось, не замечали машины, на которой гнали Джонни с Анжем, дав им шанс передохнуть. Анж замер у разбитого заднего окна, молча и сосредоточенно наблюдая за происходящим, зажатый между бочками с кровью и телом заложника, который лежал на боку и не двигался. Плохо было то, что преследователи не забыли о них даже после появления полиции. Черный автомобиль отстреливался от копов, но не отставал. Рев его мотора не стихал ни на секунду, ввинчивался в мозги, действовал на нервы. Анж успел подумать, что даже если он выберется живым из этой передряги, сегодняшняя ночь еще долго будет являться ему в кошмарах.

Тень ловко скользнула через окно черного автомобиля из салона на крышу, на секунду замерла, сидя на корточках. Длинные фалды изорванного черного смокинга развивались на ветру. Тварь задрала морду, будто принюхиваясь, и в мгновение ока прыгнула на ближайшую полицейскую машину. Анж даже ахнуть не успел, как кровосос распластался на капоте, двумя ударами выбил лобовое стекло и проворно, подобно змее, юркнул в салон. Несчастные копы скорее всего вообще не ожидали такого поворота дел. Анж готов был поклясться, что сквозь стрельбу и рев машин он расслышал их истошные крики. Полицейская машина сдала ход, пошла по дороге широкими зигзагами, выскочила на тротуар, сбивая мусорные баки и почтовые ящики. Тень снова появилась в окне и одним длинным прыжком вернулась в черный автомобиль, исчезнув в его салоне. Патрульная машина резко свернула в сторону, снесла чей-то забор, пошла боком и перевернулась на лужайке, застыв колесами кверху.

– Черт! – выругался Анж, снова поднимая автомат у амбразуры. – Черт! Черт! Черт!

– Что там? – спросил Джонни от баранки. – Что там, Анж?! Не молчи!

– Жми на газ, Джонни! Я в тебя верю! Если кто-то и способен вытянуть нас, так это только ты!

К счастью Джонни был одним из тех парней, кому не надо было повторять дважды. Несчастный фургон выжимал последние крохи своих возможностей.

– Черт! Твою мать…

Теперь из окон черного автомобиля показались сразу трое. Оставшаяся полицейская машина не отставала, продолжая палить, но сидящие в окнах силуэты даже не двигались, не отвлекаясь на выстрелы, которые были для них не опаснее комаров. Анж видел их горящие в темноте глаза, представлял раскрытые акульи рты, обросшие острыми, загнутыми внутрь зубами, длинные языки нетерпеливо облизывают тонкие бледные губы. Теперь их целью был фургон, в багажнике которого стояли бочки с кровью, сомнений быть не могло. Сейчас машина приблизится и на абордаж пойдут сразу трое, будто опомнившись, почему они не додумались до этого раньше. Анж даже не питал надежды, что сможет отбиться от троих. Да, он прикончил одну тварь на складе, но то во многом было везением. Надо что-то делать, он лихорадочно соображал. Стрелять бесполезно, отдать бочки? Просить о милосердии? Черт, не глупи, Анж!

Под колено попалось что-то твердое. Анж опустил глаза и секунду не мог понять, на что смотрит. Черт побери! По салону перекатывалась взрывчатка! Осколочные немецкие гранаты с длинной ручкой, хорошо знакомые Анжу с окопов и продолговатые цилиндрики динамита с короткими фитилями. Предсмертный подарок от Ричи, дерганного подрывника из команды Испанца. Что ж, надо использовать любую возможность.

Отстав немного в перестрелке с полицией, черный автомобиль снова набирал обороты, расстояние между ними неизбежно сокращалось. В окнах, застыв подобно истуканам, сидели темные силуэты. Казалось, что они поглощали любой свет – уличные фонари, вспышки выстрелов, полицейские мигалки, оставались только горящие глаза. Машина копов, надо отдать им должное, не отставала, сирена ревела в ночи, как вестник апокалипсиса.

Анж взвесил в руке гранату, открутил колпачок на рукоятке и выдернул чеку. Выждал секунду и швырнул боеприпас по направлению к преследователям. В тот же момент Джонни въезжал в поворот, граната звонко отскочила от асфальта и взорвалась на обочине, никому не причинив вреда. Но черный автомобиль вильнул в сторону, будто испугавшись.

– Твою мать! – завопил Джонни, нервы его были на пределе. – Что это! Что это было, Анжело!

Анж не ответил. Вторая граната закатилась куда-то между бочкой и бортом, лезть за ней было долго, а преследователи, чуть отстав, снова нагоняли. Он поднял ближайший цилиндр динамита.

– У тебя есть спички, Джонни!

– А?

– Спички!

– На кой они тебе, Анж?! Закурить вздумал?

– Просто дай мне сраные спички, Джонни!

Коробок перелетел через салон, Анж ловко словил его свободной рукой. Фитиль вспыхнул искорками. Дождавшись, пока догорит до середины, Анж бросил динамит, целясь в выбитое лобовое стекло черного автомобиля. Сидящая в окне фигура вышла из ступора, ловко поймала брошенную взрывчатку и отбросила ее прямо под днище наседавшей сзади полицейской машины.

Сирена замолкла, потонув в грохоте взрыва. Патрульная машина ярко вспыхнула, вспышкой осветив дорогу и, подлетев фута на три над асфальтом, разлетелась на кусочки. Теперь убийц в адской машине никто и ничто не отвлекало от их основной жертвы.

– Черт…, – только и смог выговорить Анж, грязно выругавшись в придачу.

– О боже…, – бормотал спереди Джонни, выжимая газ. – О боже…

Только во вспышке взрыва Анж заметил, что они покинули город и теперь несутся где-то по пустынной дороге через лес. С двух сторон мелькали темные громады сосен. Не было ни огонька, если не считать света звезд. Горящая машина копов осталась позади и дорогу поглотила ночь. Местоположение черного автомобиля можно было определить только по реву мотора и по точкам горящих глаз его пассажиров. Не сомневаться можно было только в одном – они догоняли.

Анж выдохнул, собрался с мыслями и все-таки потянулся за откатившейся гранатой.

– Джонни, малыш, ты слышишь меня?

– Да.

– Как ты, приятель?

– Дерьмово, Анж, дерьмово!

– Ты цел?

– Наверное, не знаю.

– Можешь кое-что сделать, дружище?

– Что?

– Слушай меня. Рано или поздно, скорее всего через минуту, а может и пару секунд, эти твари нас догонят и порвут на части, что твой пес любимые ботинки твоего папы. Так что действовать надо быстро. И сейчас ты должен сделать все, что буду говорить тебе я. Ты понял?

– Да.

– Сбавь скорость.

– Что?

– Сбавь скорость, Джонни.

– Ты спятил?

– Я когда-нибудь тебя подводил?

– Что?

– Перестань чтокать, Джонни! Просто ответь, я когда-нибудь тебя подводил?!

– Нет.

– Повтори.

– Нет!

– Повтори еще раз, Джонни!

– Нет, Анж, ты никогда меня не подводил!

– Хорошо, друг. Ты будешь делать все, что я тебе скажу?

– Да, Анж, – Джонни всхлипывал от страха, – я буду…

– Хорошо. Ты славный малый и хороший друг. И самый лучший водитель из всех, что я видел. Если кто-то и спасет нас, то только ты. Ну и я чуть-чуть помогу. Теперь слушай внимательно. Эти твари никогда от нас не отстанут, надеюсь, ты это уже понял. Они догонят нас и убьют. А значит выход есть только один – убить их самих.

– Ты серьезно? Ты вообще видел их? Это какие-то демоны…

– Я видел их, Джонни. Я разговаривал с ними. Я убил одного на складе.

– Что? Ты шутишь?

– Нет, дружище. Все так. Кем бы они ни были, они состоят из плоти и крови, а значит их тоже можно убить. Как бы это ни было сложно и страшно. Ты когда-нибудь бывал в газовой атаке, Джонни?

– Нет.

– А мне приходилось. И это было намного страшнее.

Последнюю фразу Анж сказал больше для себя.

– Ну что, Джонни, ты готов? – Анж открутил колпачок и поднял гранату над головой.

– Д… да!

– Точно?

– Да, Анж, я готов!

– Слушай меня. Как только я говорю тормози – ты тормозишь, говорю жми – ты жмешь. Все понял?

– Понял, Анж. Я не тупой!

– Я никогда этого не говорил, малыш. А теперь дай по тормозам!

Машина резко замедлила ход, Анжа бросило назад на бочки. Морда черного автомобиля ударилась в задний бампер. Бочки опасно накренились, держащие их ремни затрещали, готовые порваться. Анж на секунду разглядел бледные лица преследователей, в горящих глазах читалось изумление, они не ожидали такого маневра. Тогда Анж быстро выдернул чеку и с силой швырнул гранату, почти впечатал ее в нутро машины противника.

– А теперь жми, Джонни, жми!

Машина взревела, снова набирая скорость, Анжа швырнуло обратно. Он высунулся из окна и начал стрелять. Пули выбивали искры из черного автомобиля, который тоже двинулся в погоню, но уже как-то неуверенно. Музыкой для ушей была слышная из него ругань на непонятном языке и громкое шипение, в котором четко чувствовался испуг.

Взрыв прогремел, Анж закричал от восторга. У черного автомобиля вырвало двери и снесло крышу, которая подлетела футов на пять и приземлилась позади на дороге. Вспыхнуло пламя, горящая машина вильнула в сторону, съехала с дороги и врезалась в ближайшую сосну, перевернувшись на бок.

– Стой, Джонни, стой! Тормози!

Фургон остановился. Анж перезарядил автомат последним оставшимся диском, сунул в карман пиджака динамитную шашку, открыл заднюю дверь и спрыгнул на асфальт, не сводя глаз с перевернутой пылающей машины. Движения видно не было, только огонь отбрасывал на дорогу длинные уродливые тени деревьев.

Анж медленно пошел к пожару, вгоняя автоматные очереди в сторону горящих останков. Жал на спуск, пока не заболел палец и не онемела рука, пока автомат не захлебнулся пустым диском, обиженно щелкнув бойком. В перевернутом автомобиле что-то хлопнуло и загорелось с новой силой. Анж отбросил автомат в сторону и вернулся к своей машине, там должно было оставаться оружие. Выудил тяжелый дробовик из-под пассажирского сиденья.

– Я сейчас, – сказал он Джонни, который не ответил и даже не пошевелился.

На ходу зажег фитиль шашки и сколько было сил, забросил ее далеко вперед. Новый взрыв разнес остатки машины в щепки. Горящие детали разлетелись в стороны. Анж хотел уничтожить черный автомобиль, отомстить за пережитый страх. Взяв дробовик на изготовку, он пошел на огонь.

Пнул лежащую на дороге длиннопалую руку, перешагнул через деталь подвески. Огонь жарил нестерпимо, Анжа бросило в пот. Вблизи чувствовался явственный смрад горелой плоти, перебиваемый запахом бензина и пороха. Анж постоял с минуту, держа на прицеле горящий остов машины. Ничего.

В кювете что-то зашевелилось. Подойдя на звук, Анж увидел там распластанную тварь, того самого блондина, с кем он разговаривал на складе. Тот лежал на спине почти голый. Костюм сгорел, прилипнув к телу тлеющими лохмотьями. Бледная кожа почернела, покрылась волдырями и ожогами. Белых волос больше не было, только обугленный то костей пузырящийся череп. Прежними остались только горящие глаза и длинные зубы, которые все еще угрожающе поблескивали в темном провале рта. Руками он держался за грудь и хрипел, будто ему было тяжело дышать.

– Шэлофэк, – прошипел он при виде Анжа, – шортоф шалкый шэлофэк. Я добэрус до тэбя. Выпотрошу как шфинью. Шортофа шмэртная тфарь!

Он попытался встать, но Анж снова уложил его на лопатки выстрелом из дробовика в упор. На груди его раскрылась рана, в которой блеснули белые ребра. Упырь булькнул, выплюнул что-то темное на подбородок и застонал, как не без удовольствия показалось Анжу, от боли.

– Все бы ничего, приятель, – спокойно ответил он, – да вот только сами-то вы тоже далеко не бессмертные.

Кровосос протянул руку, когти угрожающе выгнулись, Анж выстрелил. Кисть разлетелась на куски, тварь взвыла, корчась на земле.

– Я конечно не знаю, что вы за уроды такие. Как вас правильно называть и откуда вы вообще взялись.

Упырь поднял здоровую руку, теперь уже защищаясь. Анж ликовал. Он снова выстрелил, лишив раненного последнего набора когтей.

– Но одно я знаю точно. Если вас разорвать на куски, вряд ли вы соберетесь заново.

Он наступил кровососу на горло, тот захрипел и громко щелкнул зубами. От этого звука по коже у Анжа пробежали мурашки, внутри похолодело. Взяв себя в руки, он нацелил дробовик твари в лицо.

– Ну а в чем сомневаться уж точно не приходится, так это в том, что без головы вы не живете.

Выстрел прогремел, отдавшись звоном в ушах. Как будто ставил точку в одном из этапов этой ночи, которая все никак не думала кончаться. Бледное лицо упыря исчезло, на его месте появилась черная дыра, разлетевшись месивом из темной крови и костей. Макушка черепа откатилась в сторону. С чавканьем брызнули на землю мозги, от которых смердело тухлятиной, плесенью и слежавшейся гниющей листвой. Анж отшатнулся от ударившего в ноздри смрада, его чуть не вырвало. Обезглавленное тело дернулось, выгнулось дугой и осело. Затихло.

Анж выдохнул, опустил дробовик и вернулся к машине. Останки черного автомобиля тихо догорали у него за спиной. Фургон стоял притихший, будто устал до изнеможения. В проеме открытого багажника сидел, свесив ноги на асфальт, круглолицый «чистый». Его побледневшая осунувшаяся физиономия тускло белела в темноте. Анж даже удивился, увидев его, потому что считал заложника мертвым. Но подойдя ближе, понял, что тот уже совсем не жилец. Жизнь держалась в нем на волоске. Белая рубашка и перед пиджака были густо залиты кровью, он не мог даже ровно сидеть, его шатало из стороны в сторону. Сколько ценной крови пролито, подумал про себя Анж, кровососам это бы не понравилось.

Но еще больше Анж удивился, когда понял, что круглолицый плачет. Дрожащими руками он размазывал по лицу невидимые слезы, все больше пачкая его кровью и грязью.

– Ах ты ублюдок, – всхлипывал круглолицый. – Что ты наделал?..

– Что и должен был. Убил засранцев, которые перешли мне дорогу.

– Тебя это не спасет… ты труп, как и твой босс Фануччи…

– Что я труп ты говорил мне час назад. Однако я все еще стою перед тобой и труп не я, – Анж махнул в сторону пожара, – а они.

– Ты ответишь… Фануччи ответит… все вы… ответите… грязные макаронники…

– Это я тоже слышал. И еще вот какая у меня возникла мысль – пожалуй не надо больше связывать меня с Фануччи. Старик меня здорово подставил со всем этим дерьмом, и я думаю кардинально пересмотреть условия своего с ним контракта.

– Ты ответишь, – в предсмертном бреду стоял на своем круглолицый, – мои бледные Господа уже идут за тобой… тебе не уйти, они все знают… они чувствуют твой запах… и поверь мне, как бы ты не хорохорился… твой запах тебя выдает… ты весь провонял… страхом… ты и твой приятель…

Анж ухмыльнулся. Улыбка получилась плохой, зловещей. Анж знал это и часто этим пользовался. Эту улыбку часто видели его враги перед смертью.

– Слышишь, Джонни? Наш пассажир говорит, что мы с тобой боимся!