Небесные огни. Часть вторая

– У тебя сейчас будет возможность убедиться в правоте моих слов, – сказал рыцарь Гаю и крикнул Фридриху, управляющему повозкой, едущим замыкающим. – Осторожно вылей содержимое одного из сосудов Альберта сзади повозки!

Ученик Герметика быстро все так и сделал. Компания тамплиера остановилась и развернулась в сторону подъезжающих.

Рыцарь подскакал к повозке Фридриха, перебравшись на нее, и проверил работу мехов со свирелью, спрятанных до поры под накидкой.

– Дельмонт, мы не договорили в прошлый раз! – окликнул тамплиера сотник Хельде, на полном скаку остановив своего коня в десяти шагах от путников.

Его свита встала дугой к компании рыцаря, слегка охватывая ее с флангов.

– Не хочешь продолжить разговор?! – продолжил сотник, положив руку на рукоять меча.

Всадники Хельде были в кольчугах и шлемах, при щитах. У кого-то у седла виднелись луки с колчаном стрел. Все выглядели бывалыми воинами, особенно их кудрявый детина в ладном панцире, вальяжно сидевший в седле.

– Я вижу слова мои тебе ума не дали, – сказал сотнику барона Дельмонт, снимая накидку с мехов со свирелью и кинув на пролитый «сок земли» порошок из мешочка.

– Какая у тебя чудная волынка! – произнес Норберт Хельд и дурашливо предложил под смех его ратников. – Может, сыграешь нам что-нибудь?

– Сейчас сыграю, – пообещал тамплиер и начал качать меха, направив свирель в сторону пролитой на землю подземной субстанции.

После первых звуков по грунту прошло тихое потрескивание. Затем на земле началось шевеление, словно капли воды собирались вместе.

Всадники сотника прекратили смеяться и озабоченно стали смотреть под копыта своих коней.

Шевеление на земле прекратилось, и вдруг упругая масса выпрыгнула в воздух, потрескивая, на высоту сидящих в седлах изумленных воинов. Она выглядела как студень и начала скручиваться подобно змее, краснея и уменьшаясь в размерах.

Люди барона приросли к седлам жеребцов, не в силах вымолвить хоть что-нибудь под чарующие звуки свирели.

Субстанция скаталась в небольшой шар, не более головки сыра, став даже по виду плотнее. Теперь она светилась багровым светом.

Гаю показалось, что шар напоминает огромный глаз без зрачка неведомого хищника, внимательно выбирающего себе из окружавших его людей жертву.

Увидев электрического монстра Лука от испуга залез под повозку Фридриха, где так и просидел всю опасную пору.

Повернув свирель в сторону Хельда, Дельмонт сильнее нажал на меха. Шаровая молния полетела в сторону сотника барона и прошла сквозь грудь кудрявого. Запахло паленым мясом, в теле детины образовалась дыра. Он мешком свалился с коня, не проронив ни звука.

Развернув свирель влево, рыцарь убил еще двух всадников.

Люди сотника заорали и помчались без оглядки от повозки с тамплиером. Один из жеребцов поволок за застрявшую в стремени стопу труп воина.

За ними по пятам неслась шаровая молния, жаля их в спины.

Дельмонт продолжал качать меха, пока вся кричащая от ужаса кавалькада всадников и коней без седоков не исчезла с глаз.

Южная Америка

Перу

долина Наска

октябрь 1937 года

– Гляньте на эти знаки! – крикнул в ухо Оппенгейму Магнус Хольгер.

Внутри самолета из-за шума моторов приходилось говорить громче, чтобы услышать друг друга.

– Да, действительно какие-то гигантские изображения на земле, – прильнув к соседнему иллюминатору задумчиво произнес Виктор Оппенгейм. – Любопытно…

«Дуглас DC-3» сделал разворот и выйдя из него снова полетел на высоте десяти тысяч футов над пустынной долиной, кое-где поросшей редкой травой. Под крылом машины опять появились довольно искусно выполненные громадные начертания белыми линиями паука, парящей птицы, спирали, собаки, обезьяны, стрел, еще чего-то. Один из техников, склонившись над двумя аэрофотоаппаратами для картографирования местности, установленными на полу грузовой кабины, внимательно следил за действием оборудования.

– Когда мы ездили внизу на автомобиле по степи, то никаких белых линий не заметили, – сказал Хольгеру Оппенгейм. – Это странно, не находите?

Уже несколько дней экспедиция геолога и топографа Виктора Оппенгейма, финансируемая министерством геологии США, проводила топографическую съемку территории Перу с земли и с воздуха с разрешения властей страны пребывания. Теперь ее работа привела в долину Наска, расположенную на западном побережье этого латиноамериканского государства. Экспедиция имела в своем составе транспортный самолет, оснащенный фототехникой, пару бензовозов, грузовые машины для перевозки сотрудников партии, палатки с запасом имущества и продовольствия, прицеп с походной фотолабораторией, разъездную легковушку, автоцистерну с питьевой водой, так остро необходимой в этом засушливом районе Южной Америки.

Начиная с 1937 года Виктор Оппенгейм со своими людьми сумел обследовать некоторые малоизученные территории Колумбии и Эквадора, подготовив обширный материал для картографов США.

Выполнив полетное задание и закончив съемку площадной базы «Дуглас» приземлился на временно-подготовленной грунтовой взлетно-посадочной полосе около высокого шеста с красно-белым матерчатым конусом наверху, показывавшим направление ветра. Рядом с шестом был разбит лагерь, где около столовой на костре поспевала вкусно пахнущая похлебка на ужин. Под навесом за походными столами на скамьях сидели члены экспедиции, попивая после работы чай и кофе.

Смеркалось, было безветренно. Горный хребет, тянувшийся в нескольких километрах от лагеря далее на восток, уже окрасили красные лучи заходившего солнца. Невдалеке от палаток, расположенных у берега Тихого океана, с тихим шелестом мерно накатывали волны прибоя.

– Фрэнсис, надо завтра пройти по плато, поискать древние геоглифы на земле, которые мы видели сегодня в полете, – предложил своему сотруднику геологу Копперману Оппенгейм. – Вымотался за день, пойду спать.

Он оставил сидящих, пройдя в одну из палаток.

– Я нашел в долине неглубокие траншеи, тянущиеся на сотни метров в разные стороны. Иногда они пересекаются под разными углами. Ширина меньше полутора метров, глубина выемки грунта до полуметра. Мелкий гравий на дне этих траншей не отличается по цвету от поверхности плато, – сообщил о проведенных изысканиях на следующий день к вечеру руководителю Копперман.

– Интересно, – проговорил глава экспедиции, выслушав доклад. – А сверху их прекрасно видно, такие четкие белые линии. Странный оптический эффект. Для кого эти геоглифы созданы, если их с земли не разобрать? Доколумбовые цивилизации в Южной Америке не умели перемещаться по воздуху.

Группа сидящих в столовой под брезентовым навесом исследователей еще поговорила об обнаруженных геоглифах и их возможном предназначении в древности.

– Магнус, может вы чего-нибудь слышали о них? – обратился к проводнику экспедиции Оппенгейм.

– В этих краях во времена инков и еще до них существовали несколько обособленных культур. Рядом с этой долиной были пару небольших поселений культуры Наска. Там обнаружены обожженные керамические сосуды, захоронения сидячих мумий. Ничего экстраординарного, что указывало бы на передовые технологии и высокий уровень развития, – ответил отдыхавший на одной из скамеек Хольгер.

Через несколько дней, когда команда Виктора Оппенгейма закончила съемку с воздуха плато Наска и проявила в походной фотолаборатории полученные снимки, то из них она сумела воссоздать схему расположения обнаруженных загадочных изображений в долине. Ее уменьшенный вариант, предварительно опоив своих коллег снотворным, в одну из ночей тщательно скопировал на припасенную кальку Магнус Хольгер, зашив под подкладку своей ветровой куртки.

Германия

Берлин-Далем

штаб-квартира «Аненэрбе»

январь 1938 года

– Для чего вам понадобилась карта расположения этих геоглифов в долине Наска? – спросил доктора археологии Герберта Янкуна рейхсфюрер, наблюдая как сотрудники института вставляют ее изображение на прозрачном пластике в проекционный аппарат.

– А мы ее наложим на общий план расположения комплекса пирамид на плато Гиза в Египте и посмотрим, где могут находиться тайники с наследием атлантов, – уверенно ответил штурмбаннфюрер Янкун. – Эти знаки-наложения точно укажут нам на хранилища, мой фюрер.

– Откуда такая уверенность? – скептически заметил Гиммлер.

– Я занимаюсь этими пирамидами с начала 30-х годов, бывал там на раскопках еще будучи стипендиатом Германского археологического института в 1932-1933 годах, – сообщил ученый. – Чутье мне подсказывает, да есть и косвенные указания на это, попавшиеся мне случайно при изучении орнаментов некоторых древних захоронений в этой стране.

Прибывший в штаб-квартиру «Аненэрбе» глава СС вместе с почтительно встретившим его директором этого научно-исследовательского института штандартенфюрером Вальтером Вюстом внимательно наблюдали за манипуляциями штурмбаннфюрера Янкуна, колдовавшего над проектором в конференц-зале с зашторенными окнами и притушенным светом. На одной из его стен был укреплен общий план расположения больших и малых пирамид в погребальном комплексе недалеко от Каира. Напротив работал проекционный аппарат, направляя свой луч на стену.

– Мне кажется, упоминания атлантов в наших изысканиях будет неразумно, – осторожно заметил профессор Вюст, тщательно подбирая слова. – Идея происхождения ариев от них стоила своего поста моему предшественнику Герману Вирту, Гитлер ее категорически не принял.

– А кто говорит об этом? – сухо возразил археолог и добавил. – Я лишь упоминаю о тайниках с наследием атлантической цивилизации, спрятанных рядом или внутри пирамид Гизы. Не фараоны же их построили! Откуда бы у древних египтян четыре тысячи лет назад были такие технологии, чтобы так плотно подгонять блоки друг к другу, если и современная техника не в состоянии это сделать. И как они, черт возьми, поднимали эти блоки друг на друга? Если по насыпи, то обязательно остались бы хоть какие-то конструкционные элементы подобных проводимых работ. А вот атлантам это было по плечу и надо отдавать себе отчет, что за знания могут находиться в этих сокрытых до поры до времени их хранилищах.

Директор «Аненэрбе» молча перевел взгляд на рейхсфюрера, который ему кивнул.

– Но как нам правильно соотнести размерности обоих схем? – задался вопросом вслух профессор Вюст.

– Мы будем опытным путем их подбирать, изменяя масштаб налагаемых геоглифов Наска, – предложил Герберт Янкун. – Может быть, что-то привлечет наше внимание.

Начали с максимального уменьшения изображений долины Наска, которые компактно разместились в центре плана расположения египетских пирамид. С увеличением размера фигуры животных, спирали и линии стали расходиться по плану в стороны, распределяясь по ее поверхности.

– Один момент, остановитесь! – прервав манипуляции штурмбанфюрера, воскликнул психолог Петер Хейнеманн, присутствовавший в конференц-зале. – Посмотрите сюда!

Он указал остальным на нижний левый угол плана, где в один небольшой объект в Гизе упирался знак стрелы, наложенный на схему Наска.

– Что это за строение? – обратился к помогавшему ему антропологу Вальтеру Клюге Янкун.

– Один из колодцев, – сверившись со списком нумерантов, ответил доктору тот.

Нашли и еще пару интересных знаков, могущих указывать на входы в хранилища атлантов.

– Когда собираетесь выехать в Египет? – спросил штурмбаннфюрера Генрих Гиммлер.

– Немедленно, – ответил Янкун. – В Каире имеется большая итальянская община. Она может быть полезна нам, ведь пирамиды расположены недалеко от города.

– Еще чего! – недовольно сказал глава СС. – У Муссолини хватает своих археологов, пусть озаботится собственными изысканиями. Не будим делиться с ним нашими тайнами.

– К тому же итальянцы чрезмерно болтливы. Через полчаса после вашего появления весь Каир будет знать о цели прибытия, – улыбнувшись, поддержал рейхсфюрера директор «Аненэрбе».

– Я бы хотел, чтобы группу возглавили вы, – обратился к Герберту Янкуну Гиммлер. – Вы опытный специалист в своем деле, много работали на раскопках. Резидент гестапо в египетской столице будет в курсе вашей поездки, можете всецело рассчитывать на него и его людей.

Южная Франция

графство Фуа

окрестности пещеры Мас-д’Азиль

ноябрь 1326 года

Дальше проселочная дорога пошла вдоль реки Ариз, на берегах которой рос густой кустарник. Пес Лука весело бежал рядом с путниками, рыская по кустам и догоняя всадников. Ближе к горам пиренейского массива Планторель ее русло стало более извилистым. Проселок превратился в тропу, повозка Фридриха едва умещалась на ней.

В проехавшем недавно городке компанией Пьера Дельмонта последний закупил большое количество свежих овощей, зерна и мяса.

– Зачем так много? – спросил рыцаря-тамплиера Герметик, смотря на заваленную доверху повозку Фридриха. – Нам не съесть столько, пропадет.

– Заедем навестить богомольцев, прячущихся от папских милостей, – ответил Дельмонт, пустив своего коня шагом рядом со скакуном Гая.

Они находились уже в предгорьях. Русло реки впереди уходило прямо в зев огромного грота кручи, нависшей каменным карнизом над неторопливо текущей водой.

– Как красиво, – произнес Герметик, остановив своего коня рядом с тамплиером.

Сзади подъехал помощник рыцаря Андрэ на гнедом жеребце и Фридрих, управляя повозкой.

– Тут всегда кто-нибудь прячется от непомерных поборов господ, алчущих баронов, пауками сидящих за высокими стенами своих замков и разоряющих набегами простых крестьян, – пояснил Пьер. – Да мы встречались как-то с их людьми. Скрываются от святых отцов из монастырей, делающих подневольных работников голыми и вечно голодными.

Из-за зарослей кустарника на берегу реки вышли четверо простолюдинов, с рогатинами и цепом19.

– Приветствуем тебя, Дельмонт, – узнав рыцаря, поздоровались с ним дозорные. – Мир вам, добрые люди, проезжайте с Богом.

– Эта пещера называется Мас-д’Азиль, – сказал тамплиер, понукая коня.

Они ехали внутри нее, по ширине которой свободно бы прошел табун лошадей. Грот поворачивал влево. Река так и текла по центру, а по бокам у стен стали попадаться группы людей у костерков или так просто, привалившись на разложенные кошмы и овчинные шкуры.

– Пещера тянется на семь арпанов20, выходя с другой стороны горы, а в ее центре есть большая зала, где обычно проходят собрания и молебны, – стал рассказывать Дельмонт.

– Эти места, графство Фуа и весь Лангедок21, издавна считаются областями проживания катаров. Это религиозное течение, основанное на христианстве, со временем отошло от него. Катары живут аскетами, без семьи, считая, что только на том свете обретут, наконец, покой. Они объявлены Ватиканом еретиками, как и мы, храмовники-тамплиеры. Поэтому эти две общины помогают друг другу.

Подъехав к туннелю, ведущему от главного в глубину горы от реки, где было особенно много народа, Пьер Дельмонт и его помощник Андрэ под радостные крики простолюдинов залезли на повозку Фридриха и стали раздавать окруживших их людям продукты.

Вечером, подуставшие за дневной переход, рыцарь со своими путниками поужинали у одного из костров. Крестьянские дети, подойдя поближе к гостям, стали играть с псом Герметика, который добродушно позволял себя гладить.

– Почему папа и король Франции преследуют орден тамплиеров? – спросил Дельмонта Гай под влиянием момента, сидя рядом с ним.

– Да уж конечно не за те прегрешения и вероотступничество, в коих нас обвиняют! – в сердцах воскликнул Пьер. – Все из-за денег! Папа Климент V и французский монарх Филипп Красивый взяли в долг у нашего братства большие суммы и решили их не отдавать, а возвести напраслину на нас. За двести лет существования ордена Храма тамплиеры сумели накопить огромные денежные средства, с большой выгодой вложив их в недвижимость и пустив в оборот. Мы обладали немалым имуществом и землями. Вот на это и положили глаз эти прохвосты, решив таким бесчестным путем поправить свое плачевное финансовое положение, промотав вклады прихожан и всю казну.

– Может быть, существовали какие-нибудь расписки о полученных ими в долг деньгах и их можно предъявить в качестве доказательства злонамеренных действий короля и папы? – предположил естествоиспытатель, глянув на рыцаря.

Лицо того озаряли сполохи костра, в который он задумавшись неотрывно смотрел.

– Не думаю, что подобные долговые записки давались. Это были бы кандалы для этих упырей, – наконец произнес Дельмонт и усмехнувшись, мрачно пошутил. – По крайней мере, на костре у де Моле о них не спрашивали.

– На костре? – переспросил Герметик.

– Великого магистра ордена Жака де Моле и генерального визитатора Гуго де Пейро, а также их ближайших сподвижников восемнадцатого дня месяца марта 1314 года от Рождества Христова при большом стечении народа сожгли на костре в Париже, требуя выдать местонахождение наших спрятанных сокровищ и отказаться от ереси, – продолжил рыцарь ордена Храма. – Не получили ни того, ни другого. И сами король и папа после казни наших протянули недолго, скоропостижно скончавшись в том же году после проклятия Великого магистра.

– Я слышал, недалеко отсюда есть замок Монсегюр – очень почитаемая реликвия катаров, – заметил Гай. – Можно было бы съездить туда.

– Папа римский не оставил камня на камне от замка, приказав сровнять его стены до скального фундамента, – ответил Дельмонт и покачал головой. – Нельзя нам там появляться. У развалин замка может быть засада на скрывающихся катаров и тамплиеров, так сказывали братья. Схватят и сразу потащат в Святой отдел расследований еретической греховности с пристрастием допрос чинить.

Утром, переночевав в пещере Мас-д’Азиль, компания Пьера Дельмонта отправилась далее.

Россия

Санкт-Петербург

Петроградская сторона

кафе «Снежинка»

октябрь 1996 года

– Как жизнь, Витя? – спросил Шелеста Паша-Фауст, в миру́ Павел Николаевич Петров, подойдя незаметно сбоку к столу, за которым сидел Шелест. – Что-то какой-то грустный вид у тебя?

Виктор рассказал своему давнему приятелю о посещении загородного дома российской военной разведки в Сестрорецке и о произошедшем там разговоре.

– Так я и думал, – помолчав произнес Павел, внимательно выслушав собеседника. – Вряд ли они много знают о твоих и моих делах. А скорее всего, вообще ничего конкретного им не известно, потому и ходили вокруг тебя да около во время беседы. Если бы было иначе, тон беседы задавали бы они, уж ты поверь мне.

В кафе, как всегда, было оживленно, но не шумно.

– А у тебя как дела? – поинтересовался у собеседника Шелест, заказав для обоих пива.

– С поиском подходов под землей к «золотому поезду» на год пришлось завязать. В тех местах опять всплеск интереса к нему. Так было уже несколько раз после конца Второй мировой войны и присоединения Нижней Силезии к Польше. Объявились двое поляков, которые утверждают, что нашли состав. В другом месте, не там, где его обнаружили мы. Наверное, опять очередные аферисты или желающие прославиться через новостные каналы телевидения и со страниц прессы, – стал раздраженно рассказывать Паша-Фауст. – Теперь туда не сунешься со снаряжением, полно полиции на всех углах. И будут долго пасти в округе черных археологов, чтобы действительно вдруг ничего не выкопали и не унесли мимо государственной казны. Поэтому на год возьмем перерыв, а то если прихватят в раскопе, то каждый день будешь ходить по следователям, как на работу. Могут и вообще закрыть для острастки другим, чтобы неповадно было.

– Может это совсем другой «золотой поезд»? Ты же говорил мне, что их могло быть несколько, – попытался успокоить Петрова Виктор.

– Да бред это все. В этом деле без профессионализма никуда. А таких поисковых команд по поезду только две – наша и конкуренты пана Пыркоша. Все остальные не в счет, – продолжил Фауст. – Без мозгов, современного дорогостоящего снаряжения, умения работать в архивах и правильно анализировать добытый материал ничего не получится. Времена Шлимана22 давно ушли в прошлое и на одном энтузиазме далеко не уедешь. Все, что можно найти по-быстрому, давно раскопано.

Они отвлеклись на пиво, опорожнив по большой кружке.

– Ян Ковач, предводитель нашей группы искателей, большой книгочей и любитель покопаться в архивах, случайно обнаружил в библиотеке одного монастыря в Клодзко23 записи средневекового хрониста, в которых упоминается об одном естествоиспытателе и алхимике XIV века, жившем в пещере Большой Совиной горы. В записях говориться о том, что этот гениальный ученый своего времени лечил больных людей плесенью и грибами. Ты представляешь, опередив в этом Александра Флеминга, открывшего пенициллин в 1928 году, на шесть веков! – поделился новостью Петров. – Звали его Гай Герметик, его символом была сова. Помнишь, я тебе рассказывал, что мы обнаружили в подземельях «Гиганта» в Большой Совиной горе пещеру-лабораторию неизвестного алхимика, где на стене находился большой барельеф совы, под которым росла светящаяся колония грибов. А еще он изучал шаровые молнии, пытаясь их воспроизводить.

– Совсем забыл! – воскликнул Шелест, хлопнув себя по лбу. – С таким образом жизни все вылетело из головы! Вчера мне позвонил человек, представившимся Конрадом Альтманном, профессором геологии из города Бреслау!

Паша-Фауст дико поглядел на Виктора.

– Он говорил по-немецки как самый настоящий немец, – неуверенно продолжил Шелест.

– А вдруг это следующий ход тех, с виллы в Сестрорецке? – напрягся Петров. – Они с тобой и на языке эфе запросто могут потолковать, подослав пигмея, у них всяких спецов навалом!

Воцарилось молчание.

– Вот что, пригласи-ка ты этого господина на беседу, поговори с ним, разузнай, что ему надо. Зачем нам впустую гадать? Потом можно будет позвать его в другое место на предметный разговор, если всплывет что-то интересное, – подумав, подытожил Фауст.

Северная Африка

Египет

комплекс пирамид на плато Гиза

февраль 1938 года

– Зачем вам этот колодец?! – с удивлением спросил немцев Абу-Фарах. – Он высох еще при Хеопсе!

– Давай, пошевеливайся, нам надо еще до него дотащить наше снаряжение! – поторопил араба-проводника Герберт Янкун. – Пошли!

Команда из двенадцати человек, одетые как кочевники-бедуины в свободные до пят рубахи без ворота с широкими рукавами – галабеи с платками-куфиями и тюрбанами на головах, наблюдавшая из-за груды разбитых блоков известняка за подходами к одиноко расположенному невзрачному колодцу, бросилась бегом к нему, таща на себе хурджуны с водой, бухты крепкой веревки, балку с блоком и оружие.

– Он глубокий, дна не видно, – пояснил заглянувшему в бездонную дыру штурмбаннфюреру Абу-Фарах, когда группа достигла искомого.

Разговор велся по-французски, который понимали все присутствующие.

Сплюнув попавший в рот от пустынного ветра вездесущий песок, Янкун оглянулся.

День давно перевалил за половину. Небо было безоблачно, до настоящей жары отделяло три месяца. Вокруг не души, только пирамиды возвышались невдалеке, да какая-то одичавшая собачонка вяло тявкала за ближайшей от них грудой разбитых блоков известняка, откуда они только что пришли.

– Кто-нибудь остался на охране транспорта? – спросил своих подчиненных глава команды, кивнув в сторону оставленных верблюдов и грузовика.

– Там Кунце и Ульрих, – ответил один из сотрудников каирской резидентуры.

Чтобы не привлекать внимания властей и расквартированных в Египте по обоюдному согласию британских войск группа добиралась сюда из Каира двумя частями – верхом и на автотранспорте со снаряжением, соединившись вместе уже около пирамид. По прибытии в египетскую столицу Герберт Янкун со своими сотрудниками сразу связался с местным резидентом гестапо, снабдившим его людьми и всем необходимым. Не теряя времени штурмбаннфюрер на следующий же день отправился с ними к древнему погребальному комплексу.

– Устанавливаем блок и спускаем вниз человека! – распорядился Янкун.

На верх колодца положили принесенную с собой балку с диском, пропустив через него веревку и крепко обвязав ею Абу-Фараха, являвшегося профессиональным расхитителем гробниц.

– После трех метров от поверхности будешь планомерно простукивать плиты колодца при спуске! – напутствовал его доктор археологии, когда того опустили в темный зев, уходящий вниз.

Часть членов команды заняли оборону, рассредоточившись с оружием вокруг, остальные собрались у колодца, напряженно прислушиваясь к приглушенным крикам спускавшегося араба.

– Здесь за плитой пустота! – проорал тот лишь спустя час напряженных поисков с глубины десяти метров.

– Сможешь сам сдвинуть плиту?! – крикнул ему старший группы.