Совсем другая история. Практика хаоса
Рика с интересом рассматривала таинственные чёрно-серо-белые изображения, хотя у каждого ребёнка Неместриса в кармане лежали электронные гибкие цветные устройства.
«Чем управляется эта машина? Как? Всё такое… древнее. Странное. Чёрно-белое…»
Тем временем, Васул вслед за Райсом активировал монитор второй консоли. Тут же Шкала вспыхнула ярче, отразилась в малом экране, разделилась на двенадцать одинаковых полос и повторилась в большом мониторе, словно в коридоре зеркал.
Двенадцать графитовых изображений, и каждое уменьшалось в размере по мере удалённости от поверхности. Только одна из полос оставалась темнее других.
«Одна, две, три… двенадцать…», – начала и закончила считать Рика.
«Но Райс говорил, миров возможно больше… Какой же глубины эти окна? Они разве не плоские?»
Ритмичное мерцание тёмно-серой Шкалы наводило на мысли, что та будто дышит. При этом Рика чувствовала, что за ней наблюдают. Покрутила головой. Но взгляды присутствующих приковались к безднам экранов. Она машинально повернулась за всеми – двенадцатая шкала уходила вглубь, и тогда она осознала, это оттуда ЧТО-ТО ВЗИРАЛО!
«Это не экран… Древние боги! Оттуда на нас смотрят! И это не „что-то“, а „кто-то“…»
Внутри бездны притаилась такая глубокая мгла, что свет не пробивал коридор, и серых полос действительно могло оказаться гораздо больше. Будь это так, те сложились бы в нескончаемый коридор.
Она отвернулась. Поёжилась. Ей не понравилось то, что исходило от мониторов. Кажется чей-то пристальный взгляд сверлил даже мысли. Спешно придвинулась к мужу, ища у него защиты. Райс улыбнулся ей, обнял одной рукой.
– Шкала остановлена, чёрная стрелка не движется. Нам больше ничего не угрожает. И сейчас мы можем проникать в двенадцать Убежищ… – Он сжал губы, и улыбка исчезла:
– Вернее, уже в одиннадцать…
Райс тяжело вздохнул, его плечи обмякли – Хочу всех вас предупредить… – Он переглянулся со своим заместителем. – Мы тут с Васулом посовещались и решили сообщить именно сегодня. В общем, такое дело, Совет должен повременить с путешествиями и военными… Руку даю на отсечение, всё работает как надо, но мы выяснили, почему погибли мои лаборанты…
Уакс отозвался:
– Да, я читал в твоём утреннем отчёте. Но получается, для прохождения нам нужен человек с определёнными признаками крови. Кто еще в Лаборатории имеет такие признаки, кроме тебя, ты выяснил? И что это за признаки, удалось расшифровать?
Рика нахмурилась.
«Признаки? Райс не говорил мне ничего ни про какие необычные признаки!»
Стараясь держаться как можно спокойнее, удивляясь собственной наглости, она перебила советника:
– Райс, какие признаки? Кто нужен? Речь о тебе? О ком? – Инстинктивно поднесла руки к животу, шевельнулся Тай, словно почувствовал её беспокойство.
– Не волнуйся за меня, родная. Я позвал тебя сюда не для того, чтобы омрачать этот день. Наоборот. – Райс снова улыбнулся. – Дело в том, что без последствий через портал машина пропускает пока только меня и… неорганику.
Помолчал. Обвёл всех взглядом.
– Все помнят, когда погибли первые лаборанты…
Он снова глубоко вздохнул.
– Никто не знал из-за чего это произошло. Их не ударило током, не придавило каким-то воздействием, они не погибли от сердечного приступа или внезапной болезни. И даже кровь оказалась в порядке… потому что, как оказалось, анализы мы взяли слишком поздно…
Он встретился взглядом с женой.
– Как вам известно, пропуск в другие миры работает через анализ крови. Кровь – самый простой биологический пропускной код. При этом наполненный биометрической информацией, куда большей, нежели сетчатка глаза или отпечаток пальца наших с вами устройств.
Райс указал на большой экран.
– Это биологический компьютер. Для того чтобы пройти в другие Убежища, человек должен обладать определёнными параметрами крови. Ключом входа и выхода. Нужно капнуть кровь, вот сюда, – он пальцем указал на дисплей консоли. – Я порезался три года назад, помнишь? – Он снова посмотрел на жену. – Залил кровью всю консоль и сработал монитор. Вспыхнул зелёным и синим, а затем экраны стали вот такими… Чёрно-белыми. И появились надписи. А я всё удивлялся тому, что эти надписи оказались на языке Неместриса, а не Серцероса. Мы ещё подумали, что это какое-то военное сооружение. Как идиоты предполагали, что нарвались на приграничный наблюдательный пункт и чуть не вызвали военных на свою голову…
Так вот… Постепенно я понял, что кровь, это не просто пропуск, но ещё и некий барьер. Поэтому решил взять с собой образцы крови всех своих лаборантов. И догадки подтвердились. При пересечении каждый образец моментально сворачивался. Неподходящая кровь кристаллизуется, понимаете? Причиной смерти первой команды стала моментальная тромбофилия. Нарушение коагуляции. Все вы, – Райс поймал взгляд Васула, – непригодны к переходу… Каждый из вас погибнет, если приблизится к порталу. Как и мои друзья… Сам пропускной маркер мне пока неизвестен. Я перепроверил десятки раз, но моя кровь содержит ту же плазменную и элементарную часть, что и у всех остальных. В ней не оказалось никаких неизвестных нашей науке компонентов. И мне предстоит выяснить, что из себя представляет пропускной ключ и попытаться найти тех, у кого он имеется.
Раздался ропот. Райс повысил голос.
– Поэтому я хочу, чтобы Совет узнал всё, прежде чем посвятит военных в исследования биокомпьютера. Система никого не пропустит. И люди снова могут погибнуть.
Райс убрал ладонь с дисплея большой консоли. Шкала продолжила мигать, но все деления на ней оставались без движения.
– Существует ещё худший вариант исхода, если поторопиться и потревожить биокомпьютер непрошенным вторжением. Он… она… не допустит людей без ключа. Шкала снова сдвинется. А я не смогу её остановить. Нельзя нарушать её правила. С открытием Лаборатории придётся повременить.
Все двенадцать отраженных шкал замерли. Одна из них темнела среди более светлых. Шкала уничтоженного мира.
Осталось одиннадцать миров, куда может пройти её муж.
Пока только он.
«Одиннадцать миров, куда так рвутся Совет и военные».
Райс подошёл к Рике, обнял, прижал к себе.
– Испугалась? Как ты? Хочешь присесть? Прости, что вместо праздника, я всем испортил настроение. Впрочем, как всегда…
Он шумно выдохнул. Потёр глаза к переносице.
– Нет, Райс. Всё хорошо. Я волнуюсь за тебя. Ты ничего мне не сказал ни про какие особые признаки крови.
– Рика, не беспокойся. Со мной всё в порядке. Но нужно поставить всех в известность. Нельзя скрывать то, что оставляет слишком много безответных вопросов. Совет должен знать. Я обязан ему докладывать. По крайней мере пока я ещё руководитель Лаборатории. Просто нужно чуть больше времени, чтобы во всём разобраться…
Только сейчас она увидела, насколько муж устал. Его взгляд выдавал. Зелёные глаза сильно помутнели. Под ними пролегли заметные тёмные круги, делая его похожим на призрака.
– Райс, но ты уверен, что тебя никто не видел? Что они там… не опередят нас? Не перехватят инициативу на себя? – Уакс не скрывал своего азартного волнения.
– Не думаю, Уакс. Конечно, я спешил. Нам оставалось не так много времени, ты знаешь… Меня задержал Второй портал… Его всё таки настиг коллапс. В остальных я был осторожен и старался не следить. Поверь, я и не думал выходить без причины. Только, пожалуй, в Третьем присутствовало нечто… Мне стоит ещё с этим разобраться. Оно сразу отличалось ото всех остальных. Не выглядело запущенным. Но в целом, за все разы, что там был, ни разу не замечал ничего подозрительного. Все Убежища оставались покинутыми и бесконтрольными.
«Не оставались… они выглядели… ВЫГЛЯДЕЛИ покинутыми».
Уакс улыбнулся шире, протянул руку Райсу.
– Что ж, добро пожаловать в Совет, Райс. Ты и твоя команда отлично поработали. Вы все заслужили благодарность. Вы все помогли нам пройти этот путь. – Эти слова словно освободили всех остальных. Послышались хлопки и слова одобрения: «Советник Райс, наши поздравления!»
В тот момент всеобщей радости только Рика заметила, что муж внезапно стал серьёзным. Нахмурив брови, не моргая, впился зелеными глазами вглубь бездны окна. Что-то там в эту самую минуту его сильно встревожило.
Рика открыла было рот, чтобы позвать мужа. Но замолкла, увидела, как его глаза расширились. Он застыл и не делал попыток обратить внимание Советников на то, что его смутило. Самое странное было в том, что он ничего не сказал и ей.
5. АЛГОРИТМ: ВИКТОРИЯ
Её разбудил звонок смартфона. Спросонья она не поняла, откуда доносился звук. Но глаза открыть пришлось. Звук нервировал. Прищурившись, посмотрела на часы – было почти полдевятого утра. Мобильник умолк. Зевая, Виктория села, автоматически потянулась к пульту.
Каждый утро она включала телик, пролистывая каналы, но постоянно натыкалась на утренний, восьмичасовой выпуск новостей. Вот и сегодня, какая-то стрельба на перроне Марьиной Рощи, странные люди, бегающие по эскалатору. Представители правоохранителей вещали, что стрелявших уже объявили в розыск. Полиция все еще призывала быть осмотрительнее, потому что днем ранее в этих же новостях объявляли об увеличении числа карманников – сплошной криминал и ужасы. Она ненавидела такие программы.
В открытом окне (она не закрывала его на ночь в такие жаркие летние дни, как этот) неслись звуки автомобилей и щебетание птиц. Она встала босыми ногами на коврик у кровати, не спеша оделась, тут же забыв о звонке.
Прошла на кухню. Поставила кофеварку на плиту и, продолжая зевать, прошла умываться. Ей снилось что-то тревожное. Сон уже улетучился, но его отголоски никак не хотели покидать голову. Она силилась вспомнить, но кроме неясных ощущений и тревожности ничего в мыслях не осталось.
Благоухание кофейного аромата постепенно наполнило квартиру. Очередное ленивое утро убегающего сквозь пальцы отпуска.
Прошла уже неделя с той встречи. Она всё ещё думала об этом, но уже не искала зеленоглазого среди прохожих и не опасалась, что внезапно проснётся в «дурке». Успокаивала себя тем, что, возможно, тот мужчина просто бредил или вообще разыграл её. Вполне вероятно, она сама выдумала половину из того, что случилось. Мало ли. Показалось. Зеленоглазый человек. Гормональный сбой. Просто необычный цвет глаз. На свете полно необычного. Вспомнила свою одноклассницу с выраженной гетерохромией.
Виктория просто устала анализировать произошедшее и решила остановиться на варианте – ошибка. Просто ошибка, нелепая и странная. Как будто она их мало совершала. Одной больше, одной меньше. И уж точно не стоит изводить себя из-за какой-то бредовой случайности.
Прохладная вода и запах кофе её окончательно разбудили. Она вспомнила про мобильник. На экране виднелся значок непринятого вызова.
«Мне на самом деле кто-то звонил!»
Девушка нажала «быстрый набор» – но телефон отозвался: «Неправильно набран номер…» В голове проснулась тревога.
– Спамеры совсем оборзели, так рано звонить.
Хотела себя успокоить.
Только это произнесла, как смартфон снова загудел. От неожиданности она выронила его.
Сотовый лежал возле ног, продолжая названивать и требуя, чтобы немедленно ответили на вызов.
– Да? Я слушаю. Кто это?
– Виктория? – мужской голос на том конце связи прорывался сквозь странные статические помехи.
– Да? Мне ничего не нужно, я ничего не хочу устанавливать, меня устраивает мой Интернет-провайдер, – выпалила она в трубку.
– Виктория, постойте. Я могу вас так называть? Без отчества?
– Да, пожалуйста… Что вам нужно? Кто вы? – Снова кольнул испуг.
– Нам нужно с вами встретиться, – прозвучал знакомый приказывающий голос, со странным произношением, довольно резким, но при этом чётко выговаривающим фразы.
Она внутренне сжалась, поняла, что ей, похоже, звонит он! Тот самый зеленоглазый незнакомец! Ей стало не по себе от тембра голоса, который в тишине утра звучал несмотря на помехи очень громко и от которого она не могла заставить себя оторваться.
– Как вы нашли мой номер? Кто вы?
Но её прервали. Тот же самый голос, но всё-таки иной. Более мягкий и высокий.
– Виктория!
«Это не он!» – Отлегло от сердца. Кто-то другой звонил ей сейчас. Она от неожиданности и страха сама придумала себе собеседника. Ну, разумеется! Возможно, очередной социальный опрос или новый банковский кредит. Интонации этого голоса были гораздо выше. Без низкой джазовой хрипотцы зеленоглазого. Вкрадчивый голос. Как у банковского клерка. Она расслабилась.
– Виктория, я Алексей Карин, Федеральная Служба Безопасности…
«ФСБ? Мне звонят из ФСБ?» – недоумевая, успела подумать она, лихорадочно перебирая в уме все свои грехи и оплошности. На какой-то момент ураган мыслей удалось разрезать дрожащими словами:
– Чем могу помочь? Вы точно из ФСБ? Не из банка? Из Федеральной Службы Безопасности? Я правильно понимаю?
– Виктория, вы понимаете всё правильно.
– ФСБ? Серьёзно? Я что-то совершила?
– Нет, ну что вы, не волнуйтесь. Вы ничего не совершали, – в мужском голосе послышалась усмешка. – Остальное не телефонный разговор.
Внезапно она поняла, что это розыгрыш.
«Пранкеры? А почему нет? Они кому попало звонят. Ржут небось, сейчас».
Чем она могла заинтересовать ФСБ? Не вела блогов, редко писала какую-то ерунду в социальной сети, кинорецензии или отзывы о ничего не значащих событиях. Среди её знакомых тоже не было никого, кто мог заинтересовать органы госбезопасности. По крайней мере, она на это надеялась. Мало того, Виктория всегда считала себя самым незаметным человеком в этой вселенной.
«Как там говорил Люк Скайуокер из „Звёздных Войн“? Если есть где-то центр вселенной, я на самом её краю»?
Она, продолжая недоумевать и перебирать все возможные варианты в голове, не скрывая удивления, произнесла:
– Вы, скорее всего, ошиблись номером. Чем я вам могу помочь? Это розыгрыш, да? Вы издеваетесь? Как смешно – ха-ха! До свида…
Через статические помехи снова донёсся голос, словно связь была не цифровая, а человек звонил из далёкого прошлого, из времён «девушка, дайте Смольный!». Эта мысль немного ослабила хватку неуверенности и сомнений, она внезапно усмехнулась. Высокий глухой голос перебил её смешок.
– Виктория, у нас нет времени на игры и шутки. Давайте встретимся. Это очень важно. Я всё расскажу.
– Что вам от меня нужно?
Она сосредоточенно придумывала варианты, как прекратить досаждающий разговор.
– Побыть подсадной уткой, – спокойно, без обиняков, ответил голос в трубке.
– Подсадной уткой?
«Сейчас, вообще, кто-то разговаривает такими терминами?»
– М-м-м-м, – голос на том конце впервые замялся, – подыграть нам, поймать на живца, help to catch on live bait.4 – Голос внезапно замолчал.
«Почему по-английски?»
– Что всё это значит? Откуда мне знать, что вы не телефонный шутник или ещё какой-нибудь любитель дурацких розыгрышей?
– Ниоткуда, на самом деле. Послушайте, мы теряем время. Сейчас могу сообщить только одно: на вас вышел опасный преступник. Настолько опасный, что он один угрожает безопасности всего мира…
«Мира?»
…мирообразования. Вашей государственности.
– Вы уверены, что я могу помочь? Я не понимаю о чём речь.
– Да. Он говорил с вами совсем недавно, – голос с той стороны связи словно не замечал её сомнений.
«О Господи, кажется я поняла! Тот зеленоглазый чокнутый – это какой-то опасный террорист. Ну конечно! Только причём здесь – я? Что ему от меня надо?»
Докучливое сумасшествие, оказывается, легко и просто объяснялось.
«Тот человек, говорил, что за ним следят. Всё же логично. Раз он преступник, ФСБ – тот, кто следит за ним!»
Рой мыслей разбился высоким голосом:
– Он свяжется с вами… нужно его остановить. Вы должны помочь. Этим вы спасёте немало жизней, – голос стал тише. – Спасёте все жизни.
Она, перебивая мужчину, переспросила:
– Это тот… Зеленоглазый безумец?
«Ты же всегда хотела этого?»
Странная мысль. У неё внезапно сложилось впечатление, что все мысли в голове снова стали чужими.
– Да, он, – голос звучал уверенно, но интонации… Раздельные слова.
«Как у иностранца…»
Она попыталась связать полученную информацию. Возможно, скоро эта шизофрения закончится. И всё опять станет как прежде. По крайней мере, появилось логичное доказательство. «Дурка» ей не грозит.
«Они предлагают мне ловить террориста? Но как? Почему? Почему этот человек вообще подошёл ко мне? Именно ко мне?!»
Люди, которые обитали в интересных событиях, существовали всегда где-то на другой планете. Космический корабль не перевозил туда человека без билета. Но внезапно вместо билета в руках Виктории оказался безлимитный проездной!
Голос в телефонной трубке прервал её мысли:
– Итак, в Екатерининском парке, в пятнадцать-ноль-ноль возле основной детской площадки. – И отключился. Пошли короткие гудки. Она ещё раз посмотрела на экран смартфона – номер снова не определился.
«Мне позвонили из ФСБ?!»
Она лихорадочно старалась придумать причину, почему с ней всё это происходит, но в голове ничего не рождалось – только шум и слова похожие на наваждение.
До встречи оставалось две минуты.
Виктория пролистывала журнал, пытаясь совладать с тревогой, и ждала, когда подойдет назначенное время и всё разъяснится. Пыталась читать, но ничего не выходило, буквы не складывались в слова, слова не запоминались, суть статей не улавливалась. Она просматривала бесполезное чтиво, но лица «звёзд» вызывали лишь раздражение. Хотелось вырвать все страницы. Поэтому выбросила журнал в урну.
Конечно, она будет говорить всё, что знает, так что с этим никаких проблем возникнуть не должно. Ей, с одной стороны, нравилось это волнение, потому что оно уже делало этот день не рутинным. Но она боялась этой встречи, кто знает, что ещё случится? Одновременно всячески хотела посодействовать в поимке страшного человека, который пялился зелёными глазами, и разобраться зачем это нужно?
Таких, как эти люди из ФСБ, она относила к тем встречам, что всегда хотела испытать. По ее мнению, все дни до этого делились на две категории: «мечта о чём-то существенном» и «грёбаная рутина». Виктория, которая в три года осознала себя как человека, созданного для чего-то особенного, с тех пор не провела в жизни и дня, который бы не начинался как «мечта о чём-то существенном», а заканчивался как «грёбаная рутина». Получается, либо ты действительно плюёшь на всё и живёшь дальше, либо хватаешься за любой шанс, как сегодня.
Но, её одновременно страшило, что всё обернётся розыгрышем, что ничего в жизни не изменится, она ляжет спать – и проснется в обычном отвратительном настроении. Виктория полагала, что жизнь и состоит из таких дней. Обычных. Обыденных. Усталых. Так живут все. И она даже собиралась свыкнуться с этим именно сейчас. Просто перестроить жизнь и смириться. Но всё завертелось и впереди замаячил шанс изменить всё по-настоящему.
На часах – время. Пора бы им прийти.
«Вот чёрт! Чего я беспокоюсь? Я ничего никому не должна. Просто в парке, сижу… Ничего не меняется, я просто уже схожу с ума».
Девушка пыталась себя успокоить.
«Может, это всё же розыгрыш? Развод, обман, чёртова рекламная акция… Вот сидит сейчас этот грёбаный шутник и ржёт, наблюдая откуда-нибудь издали. Небось, ещё на телефон снимает!»
Другая мысль перебила атаку волнения.
«А откуда они, чёрт возьми, знали мой номер?»
Испуг кольнул, но следующая мысль утвердила предположение.
«Господи, что так сложно узнать спецслужбам номер телефона и кому он принадлежит?! ХэдХантер, наконец! Торговые площадки в соцсетях…».
Целый поезд из мыслей.
«Да какие там спецслужбы. Зубоскалы долбанные. Почему я так легко согласилась на встречу?»
Она стояла возле детской площадки и размышляла, что, может, стоит уйти отсюда прямо сейчас. Послать к чёртовой матери того зеленоглазого парня и этих фээсбэшников.
«Ну, кому понадобилось в ФСБ обращаться ко мне? Почему вообще я в это поверила? Что я здесь делаю?! Зачем?»
– Почему я в это поверила?
Воздух нагрелся, солнце окрасило небо в бледно-жёлтый выжженный цвет, Виктория отошла к деревьям, наблюдала в тени, как веселятся малыши, копаются в песочнице, полностью игнорируя нещадное пекло.
Поглощенная предстоящей встречей и своими мыслями, она поначалу не придала никакого значения появившейся перед глазами ряби, списала на марево. Возможно, легкий приступ паники сделал дело. Дома и деревья впереди слегка размылись, а сама она почувствовала знакомую барабанную дробь в затылке. Затем всё вновь обрело свои очертания.
Она мотнула головой.
«Да ладно?! Что происходит? Это снова началось?»
Её растерянность прервал громкий высокий голос:
– Виктория?
Обернувшись, она увидела перед собой двоих высоких мужчин. Один – лет сорока пяти, второй чуть постарше, оба в обычной летней одежде. Тот, что помоложе, одет был в джинсы и серую футболку, второй – в белые чиносы и серую рубаху с длинными рукавами несмотря на жару. Оба одинакового роста, высокие, жилистые, худощавые, сероглазые и довольно загорелые. Чем-то напоминали средиземноморских туристов – испанцев или итальянцев.
– Виктория? – повторил тот, что помоложе.
– Да, – отозвалась она. – Вы эти самые? Из ФСБ? – эту аббревиатуру она произнесла осторожно и даже с улыбкой. Всё ещё не могла поверить. – Простите, я забыла, как вас зовут…
– Да, – мужчина в джинсах достал корочки удостоверения. Я – Алексей Карин. А это, – он указал на мужчину в чиносах, – мой помощник, Михаил Георгиев, давайте присядем, нам нужно поговорить.
Она отметила для себя его заметный акцент. Алексей говорил, как будто вспоминал или обдумывал каждое слово, произносил их так же, как тот зеленоглазый. Так говорят иностранцы. Но интонации его звучали гораздо мягче. Тихий голос не содержал хрипловатых приказывающих ноток. Второй, по имени Михаил, вообще молчал, не проронив ни слова.
Алексей указал на скамейку, сам сел рядом, второй фээсбэшник с отрешённым лицом остановился чуть поодаль.
Со скамейки Виктория могла видеть детскую площадку. Та опустела внезапно, только куча детских игрушек осталась в песочнице. Большой синий трансформер, кукла в пышном платье, дорогой беговел, несколько мячиков. Целые детские сокровища…
«Странно, почему их не забрали? Куда все пропали?»
Виктория предположила, что мамаши забрали детей из-за жары: бог знает сколько градусов сейчас, не меньше тридцати. Даже птицы куда-то испарились, голуби обычно роились возле скамеек, выпрашивая хлеб у прохожих. Норовили залезть под ноги и чертовски мешались.
Справа от неё играла музыка. Сладкие карамельные фигурки на лотках, которые недавно так радовали детей, теперь таяли под солнечными лучами, прилавок был пуст, продавец тоже исчез. Только жаркий ветер доносился с дороги. И нарастающий гул в голове, мешающий сосредоточиться. Низкочастотные звуки, девочка. Снова эти чёртовы звуки.
Какое-то время, не более минуты, мужчины дали ей себя рассмотреть.
Алексей первым прервал молчание:
– Я похож на человека из ФСБ? – он слегка усмехнулся.
Она пожала плечами:
– Да, наверное. Откуда мне знать? Я вас только в кино видела. Ну, то есть фээсбэшников видела только в кино. Объясните мне пожалуйста, что вообще происходит? Я не понимаю, почему встреча происходит здесь, в парке, а не в вашем кабинете… Как я с этим всем связана? И что я вообще могу сделать? – Она помолчала, подняла глаза на второго – силуэт в солнечных лучах. – Если вы по поводу того странного парня. Знаете, я почти ничего не помню. Честно.
Она закрыла глаза. Действительно при каждой попытке вспомнить, голову тут же заполнял гул и размытые серо-красные образы. Мысли начинали дробиться, раскладываться на рваные полосы и мозг стопорился. Ничего. Кроме могильных огней зелёных глаз в памяти оставалась лишь красная пустота.
– Я даже не помню, как он выглядит. – Она неуверенно открыла веки. – Пожалуй, только глаза – пронзительно зелёные, жуткие. Очень страшные глаза. – По спине снова пробежал холодок. Лицо незнакомца терялось в воспоминаниях, но эти расширенные огромные чёрные зрачки в зелёной радужке, до сих пор вызывали мурашечную оторопь. Девушка растерянно взирала на лица высоких мужчин. – У него ещё волосы такие… непонятного серого цвета: то ли выгорели, то ли окрашены в пепельный. Нет, конечно, сейчас и мужчины красят волосы, но на хипстера этот не тянул. Скорее, м-м-м-м…
Девушка задумалась, подбирая знакомые образы.