Совсем другая история. Практика хаоса
– Он был похож на легкоатлета. Сухопарый. Высокий. Пружинистый. Больше ничего не помню.
– Виктория, то, что я сейчас скажу, трудно воспринимать, но вы постарайтесь. Это очень важно… – неторопливо начал Алексей. – Сбежал очень опасный преступник, который обосновался сейчас в Москве, и мы буквально в трёх шагах от того, чтобы его задержать. Хочу предупредить сразу, дело не простое. Он очень опасный человек. И выглядит именно таким. Но без вашей помощи, мы не сможем его отследить. Ваша задача, можно сказать, не сложная, но самая важная в этом деле. Придётся поднапрячься. Но, поверьте, это настолько важно, что сравнимо, разве что…
Карин замолчал.
Виктория почти сразу ощутила к нему приступ доверия. Внезапно ей самой захотелось помочь этим людям, поскорее поймать того человека с болотными огнями вместо глаз. К тому же беседа началась, как диалог в каком-нибудь детективе, и она даже на секунду зажмурилась от эмоционального возбуждения.
Затем мужчина продолжил:
– С самым опасным террористом. Причину, по которой он с вами связался, мы раскрыть не можем. Но раз уж это произошло, придётся вас задействовать. Ваш гражданский долг…
– Со мной? Но почему?
Она от недоумения перебила собеседника.
– Так получилось. Мы преследовали его, но в какой-то момент потеряли, пока преступник не столкнулся с вами. Ваша задача состоит в том, чтобы согласиться на встречу с ним и сообщить в течение первых же минут, время и место. Тогда всё сработает по плану. Мы его схватим. Вы же согласились встретиться? Он предложил вам увидеться ещё раз?
– Встречу? – Она растерялась. – Он вроде не предлагал ничего… Хотя, погодите, он сказал, что – позже… Что-то произойдёт позже… Но что? Я не помню. – В голове снова зашумело. Похоже, от жары. Вязкий зной проникал даже в тень. – Но… всё-таки… почему я? Почему со мной? Зачем ему связываться со мной? Поверьте, я точно видела его первый раз в жизни. Если честно, он даже толком не сказал, что ему от меня нужно. Нёс какую-то ерунду про какого-то оператора…
Перед ними на асфальт приземлился воробей и принялся клевать рассыпанные и забытые голубями крошки.
Алексей перебил её, дёрнул ногой, отгоняя воробья.
– Этого я сказать не могу, почему именно с вами. У нас есть подозрения на этот счёт. – Мужчина внимательно посмотрел ей в глаза. Взгляд Виктории застыл, затуманился на полсекунды. А потом сразу стало легко и спокойно. Она ощутила непреодолимое желание поучаствовать во всём и рассказать всё, что знает. Осознала, как сильно эти люди нуждались в её помощи. Возможно, Алексей Карин не говорил всей правды, но насколько девушка была знакома со спецслужбами по фильмам, это было, скорее всего, во благо. Конечно! Уверенность утвердилась. Зависла над головой. Заставляла преисполниться нетерпения и решимостью.
Кто знает, на что способен человек, который сбил её с ног? Какие тяжкие преступления уже совершил и сколько ещё готов совершить? Конечно, она им поможет. Да, детка, как в кино, обязательно поможет.
Она долго смотрела на собеседника. Ее родители говорили когда-то, что ничего из простых желаний не получится. Нужно стараться и преодолевать. Дни за днями она считала, что стараниями маленькая девочка Вика когда-нибудь сможет совершить нечто хорошее. «Быть полезным для общества!» – как не вспомнить самый популярный школьный лозунг? Но тогда, что за червячок сомнения засел в душе? Почему именно сейчас стало так дурно от одной мысли, что она уже согласилась на всё?
И вроде бы даже ненавидела того зеленоглазого парня.
Но тогда почему себя так чувствует?
«Так что же он сделал? Разве что-то реально ужасное? Всего лишь оттолкнул случайно… Здесь какой-то подвох. Разве это правильно?»
Внезапно девушка пришла в себя, ее охватила паника. На улице пахло горелым. Почему так горит солнце?
Высокий не сводил с неё взгляда. Гул в её ушах усилился. Постепенно конечности онемели. Она снова расслабилась. Сомнения улетучились.
– Мы точно знаем, что он скоро появится, поэтому вы, Виктория, должны сообщить, как только он свяжется с вами…
– Но… если вы знаете, что он следит за мной, почему сами не можете его перехватить? Когда он попытается выйти на меня? И… насколько он опасен? Я же могу отказаться?
Мужчина с заботой посмотрел на неё.
– Он опасен – да. Но для вас, конкретно сейчас – нет. Наша служба может привлекать гражданских людей, если от этого зависит безопасность мира. – Он прокашлялся. – Безопасность государства, конечно же.
«…Мира…»
– Вы. – Он помолчал. – Не должны отказываться. На кону стоят даже не жизни. На кону стоит весь миропорядок.
Она хотела возразить, но второй перебил её:
– Не беспокойтесь, ваши услуги будут оплачены. Вам нужно только согласиться на встречу и сообщить, где она состоится.
– Меня не деньги интересуют. Насколько он опасен и почему ваша служба не может провести антитеррористическую спецоперацию, или как там это всё называется? Неужели от меня что-то зависит? Я почти каждый день читаю в интернете, что службы ФСБ находят террористов, обезвреживают их и…
– Но вы же не знаете, сколько обычных гражданских помогает нам в этом, правда? – раздался высокий голос второго. В его голосе она уловила лёгкое раздражение и, может быть, даже презрение.
«Чёрт! Всё так убедительно, слишком гладко, как в сценарии…»
Сомнение ещё раз возникло на миг. И снова навалилось душное забытье.
– Мы не имеем права раскрывать все стороны этого дела, Виктория. Вы – важное звено этой цепи. Поэтому надеемся на сотрудничество. Подумайте, как много людей могут пострадать от его поступков. Он, не задумываясь, если захочет, сможет уничтожить, например, весь этот микрорайон. Я говорил, это массовый убийца. Террорист. Но, даю вам слово, для вас, он скорее не опасен. И поэтому не сомневайтесь. Вы нам поможете в поимке террориста. Разве вам не хотелось совершить что-то подобное? А, Виктория?
Голос Карина лился мягко. Затуманивал.
Итак, сначала она подумала, что их просьба, состоящая из предложения встретиться с тем человеком, не очень-то хорошая. Потом подумала, что она ничем и не рискует, на самом деле. Всего делов-то прийти на встречу, и, пока тот будет забалтывать её какой-то своей странной ерундой, ребята из ФСБ, наверняка в полной экипировке, как показывают иногда в новостях, схватят его. Ну, и её поблагодарят за содействие. Удобно. И не рутинно, наконец-то. Несомненно, опасно, но, бесспорно, и ободряет. Разве она действительно сама этого не хотела?
Эти размышления перебросили её к следующим. Поимка преступника привела к мысли об интересном приключении, о котором она и мечтала. Внезапно Виктория решила, что помочь этим высоким парням ей хочется больше, чем чего бы то ни было. Она уже готовилась ответить им: «Да!», и тут ее мозг закоротило: «Не помогай им… обернись… птицы там, в лесу»…
«Птицы в лесу?»
Она хотела повернуть голову, но шея онемела. Тело заполнила вязкость и вялость.
Первый – Карин – спокойно взирал на неё, второй – Георгиев – застыл и смотрел куда-то в пустоту над её макушкой. Его загорелое лицо не выражало никаких эмоций, серые глаза почти не моргали.
Она, наконец, решилась ответить:
– Предположим, я помогу вам. Что мне нужно делать?
Алексей улыбнулся.
«Одними губами… он на самом деле не улыбается».
– Что ж, вот и хорошо. Вы окажете неоценимую услугу в поимке очень опасного человека. Только давайте договоримся, вы ничего не будете предпринимать без наших указаний. Это дело и вашей безопасности тоже.
Боковым зрением она заметила, что второй моргнул и его взгляд обрёл осмысленность. Тот неожиданно очень холодно посмотрел на неё (только сейчас она заметила, какие они были глубокие) светлыми, чисто серыми, без примеси какого-либо цвета, глазами. Ей стало не по себе от его взгляда. Он, похоже, понял это, снова моргнул и, твёрдо разделяя слова, произнёс:
– Не волнуйтесь. Мы вас защитим. Ничего не бойтесь. Вы сейчас в большей безопасности, чем неделю назад. И поверьте, когда мы его возьмём, вы получите то, чего хотели всегда. Сделаете хороший поступок. Нужное дело. Пользу для общества.
– Да… да, конечно, я обязательно помогу. – Безотчётное желание отдать в руки правосудия зеленоглазого незнакомца усилилось многократно.
– Вот и хорошо. – Карин резко встал со скамейки. – Просто ждите, когда он выйдет на связь, а затем согласитесь с ним встретиться… И всё.
– А как мне вам сообщить? Когда?
– Сразу же, в течение пяти первых минут. Это очень важно! Не медлите. Сразу же звоните по этому номеру. – Алексей достал из кармана брюк маленькую ручку с блокнотом из стикеров, написал на одном листке что-то, протянул ей, она увидела ряд цифр – телефонный номер.
– И запомните – сразу же! У вас всего – пять минут! Если не успеете, тот поймёт. Мы можем опоздать. Он снова скроется. Или разозлится. И возможно всё пойдёт не по плану. Вы можете пострадать, как и многие невинные люди. Это очень хитрый и догадливый человек. Изворотливый! Понимаете? Не медлите!
Она кивнула. Конечно, она понимала. Ещё бы! Этот зеленоглазый парень достоин самого справедливого возмездия!
Она взяла листок, машинально положила его в сумку.
– Хорошо… Я позвоню. Но как долго ждать?
Мужчина отвернулся, посмотрел на своего помощника, затем снова повернулся к ней.
– Когда точно, не известно. Но могу сказать, это будет на днях, возможно, завтра.
Девушка тоже поднялась со скамейки, ноги ослабли, в голове царил кавардак из мыслей, грохота далёких незнакомых слов, гула низкочастотных звуков, поэтому общая дезориентация усилилась, но в тот же момент – она была обнадёжена. Всё выяснилось самым неожиданным образом.
«Так вот он кто… преступник. Надо же! Я поймаю опасного человека! Я правда смогу это сделать?!».
И тут же наслоилась другая мысль.
«Но я точно должна? Именно я?»
А затем подоспела и следующая.
«Может, это всё равно какая-то ошибка?»
Карин, не отпуская её взгляда, проговорил:
– И ещё… Запомните, как аксиому, что бы ни говорил вам этот человек, не верьте ни одному слову. Ни одному! Просто, как дважды-два-четыре. Он непредсказуем и безжалостен. Увёртлив и хитёр. Будет обманывать, увещевать и рассказывать сумасшедшие вещи. Включать обаяние и… – Карин странно на неё посмотрел. – Понимаете? Мужское обаяние… Но помните – перед вами преступник! Не друг и не жертва. Не человек.
«Не человек?!»
Не гражданин общества. Хаос. Он опасен для всего, что вы знаете. Ходячий апокалипсис. Он… – вдруг собеседник осёкся, замолчал, словно вспомнив чего-то. – Виктория … – с нажимом в голосе повторил он, – вы сделаете большое дело. А мы не останемся в долгу. Всё… Теперь, идите.
Она послушно отошла от скамейки, обернулась вслед. Высокие силуэты удалялись, не оборачиваясь, спокойно, как самые обычные прохожие.
Когда наваждение прошло, ей вроде бы чуть полегчало, низкочастотный гул исчез… но испуг вернулся.
«Я схожу с ума? Именно так сходят с ума?»
С тех пор как утром ей позвонили, мыслительный процесс утратил связность, разлетелся на звуковые блоки. Виктория не помнила, что делала до этого разговора, путала реальность и грёзы, а сейчас она просто стояла, провожая высокие фигуры взглядом, не думая ни о чем, и восприятием не отличалась от того воробья.
Она достала из сумки листок с номером. Посмотрела на цифры – номер как номер, обычный сотовый, семь цифр после кода были написаны от руки, но очень чётко и аккуратно. Положила его обратно, осознавая, что эта бумажка – единственное доказательство того, что она не сошла с ума от жары и весь этот разговор был реальностью от начала до конца.
6. ПРЕДЕЛЬНОЕ МНОЖЕСТВО: РЭН
Его всегда привлекали птицы. Сколько он себя помнил, ему нравилось смотреть, как те летели по небу, лавируя меж воздушных потоков, планируя и взмахивая своими крыльями. Ему нравилась то ли их свобода, то ли способность казаться беспечными. Когда он наблюдал за ними, у него создавалось ощущение, что птицы могут всё. А он нет. Он всегда ощущал себя в клетке. Птицей, превращённой в человека.
Рэн не знал, почему те так его интересовали, но каждый раз не мог оторваться от неба, когда яркие комочки летели над его головой. Вот и сейчас, наткнувшись на птичье гнездо в кустистых ветках лапитника, в котором лежало четыре голубоватых яйца размером с его детский кулачок, он захотел рассмотреть вблизи хозяйку гнезда. Что это за птица? Что она будет делать?
Он боялся пошевелиться, стоя на одном месте, укрытый хвойными лапами дерева. Исколотые хвоей руки и коленки чесались, но он заставил себя терпеть это неудобство ради неизвестной птицы, которая вот-вот должна была прилететь.
Его терпение увенчалось успехом. Большая птица с голубоватыми перьями такого же цвета, как яйца, лежащие в гнезде, подлетела к ветке совсем близко от него. Он задрал голову и смотрел на неё. А та, казалось, взирала своими чёрными глазами на него, слегка склонив головку на бок.
Внезапно какой-то шум в деревьях позади него вспугнул пичужку, и та, взмахнув крыльями, моментально исчезла в ветках.
Он сам обернулся на шорохи и замер. Его разум застилал тёмный туман, как уже бывало неоднократно. В такие моменты он ничего не видел. Поэтому чтобы не терять ориентацию в пространстве, он закрыл глаза.
Мальчик сквозь серую дымку различал промелькнувшие размытые образы двух незнакомцев и широко открытые остекленевшие глаза Мирны, лежащей на полу кабинета в кровавых разводах. Он не понимал до конца, что видел, но природное чувство самосохранения всегда помогало в таких ситуациях. Мальчик был ещё слишком мал, чтобы дать своему дару определение, но осознавал, что это предупреждение. Нужно бежать! И так далеко, насколько возможно.
Он застыл на пару секунд возле мохнатого хвойного дерева, не открывая глаз, не обдумывая, но чувствуя, куда именно лежит его путь побега.
И он побежал. Бежал сквозь тишину леса, а птицы взлетали из-под ветвей деревьев, оглашая своими криками эту тишину. Со стороны казалось, что мальчик бежит просто так. За ним никто не гнался, его никто не звал. Но он бежал так, как будто все силы Низшего места мчались за ним по пятам. Он сам, как те птицы, лавировал меж деревьев, каким-то чудным образом ни разу не упав, перепрыгивая через мшистые коряги и взъерошенные кочки. Ветки хлестали его по лицу и телу. Но он их не замечал. Мчался вперёд, пока не пересёк весь пролесок и не выбежал к местной трассе, чуть не попав под автомобиль, который вовремя затормозил.
Дверь машины тотчас отворилась, оттуда вышел рассерженный плотный мужчина:
– Эй, пацан, ты бы поосторожнее! Что, жизнь надоела, самоубийца чёртов? – Мужчина схватил запыхавшегося мальчишку за запястье, дёрнул так, что его взъерошенная голова на тонкой, птичьей шейке резко мотнулась вперёд.
– Ну, отвечай! Чего ты тут делаешь? От кого ты так бежишь? За тобой кто-то гонится?
Рэн едва переведя дыханье, прошептал свою просьбу, которая звучала как приказ:
– Господин, возьми меня с собой… в город. Довези меня. Я не хочу в Монастырь. Туда мне нельзя… Там что-то произошло с настоятельницей.
– Настоятельница? Так ты из Монастыря Храма Перехода? Ты сбежал? Мелкий храмовый воришка?
– Да… я убежал. Нет, господин, я не вор… я… я просто там обучался… возьми меня с собой, – едва переведя дыхание, произнёс он.
– Да зачем ты мне нужен? – Мужчина смотрел на перепуганную физиономию ребёнка. Не отпуская его руки, мужчина нахмурено отмахнулся. Затем его лицо немного озадачилось. В голове послышался отдалённый гул. Внезапно мужчина почувствовал острую необходимость помочь мальчишке. В голову откуда-то извне пришла идея.
– Хотя, постой. Пожалуй, Прагу, моему корешу, нужен помощник. Ладно, садись, чёрт с тобой, может, и правда пригодишься!
Мальчик, устало сделав шаг по направлению к машине, вдруг обмяк, упал на дорогу, и истратив остатки сил, потерял сознание. А гудящие голоса в голове мужчины тут же исчезли.
«Да зачем мне этот бесов хлюпик?»
Но вспомнив о своём долге в скрат, решил, что отдаст-таки мальчишку в счёт этого долга. Ну, или хотя бы его части. Праг жаловался, что ему очень нужен пацан на подхвате.
«А то у Мирны фиг допросишься сейчас, по старой цене. Ладно, какая-никакая выгода».
В последнее время эта сварливая стерва стала совсем безумной. За помощь от воспитанников заламывала такую цену, словно хотела собрать все деньги контрабандистов и свалить куда-нибудь подальше из этих мест. Хотя, кто знает, может, так оно и было.
Мужчина, подняв на руки лёгкое тело ребёнка, положил его на заднее сиденье своего автомобиля. Он озирался, чувствуя себя как-то странно, неуверенно, что ли. Как-будто совершал преступление. Словно впервые его совершал. Затем завёл двигатель. Тот взревел, и машина, резко рванув с места, умчала их прочь.
7. ОРБИТА: РАЙС
– Ты ничего не сказал им, – Рика осуждающе посмотрела на мужа, когда они вернулись домой. – Я видела, как ты внезапно нахмурился, когда высматривал что-то в мониторе со Шкалой. Ты ничего никому не сказал. Вернее, ты ответил потом, что всё хорошо. А сам сидел и даже не улыбался. Что там произошло?
Райс обнял её за плечи одной рукой, второй погладил живот – ножки или ручки сына хаотично двигались под его ладонью. Спокойно и, ей показалось, нарочито умиротворённо произнёс:
– Всё хорошо, ты же сама там была. Уже полгода Шкала стоит на месте. Она не сдвинулась ни на миллиметр, ни на секунду. Нам удалось. Сегодня я доказал это Совету. Отчёты отчётами, но теперь те сами убедились в полной безопасности при включении. Осталось найти подходящих людей. Что за биометрия пропускает меня туда? Какая частица за это ответственна? Чем я отличаюсь от остальных? Как использовать все возможности «Теншена»? На это я и хочу переключиться как можно быстрее.
– Так, что тебя расстроило, если всё прошло хорошо?
Он, словно не услышав жену, продолжал:
– Ты знаешь, мы ничего не меняли внутри. Даже стул оставили тот же самый. Только отмыли его от пыли и грязи. Он старомодный и странный. Но невероятно удобный. – Он рассмеялся, почувствовав шевеление Тая в животе жены.
– Ты проигнорировал мой вопрос. Специально, да? – Рика выглядела обиженной. – Скажи мне правду. Я ко всему готова. Ты должен мне доверять. Нет, ты обязан мне доверять! Что же случилось вчера?
– Рика, тебя разве не пугает, что мы сейчас приблизились к доказательству полного отсутствия или, наоборот, безоговорочного присутствия богов. Это так сложно осознать… Представь, что ты можешь математически просчитать структуру хаоса. Сразу. Не динамику последствий. А полностью всё, что им движет. Знать всё. Знать, что все возможные причины могут иметь все возможные последствия. Осознать страх, что когда-нибудь ты найдёшь все ответы. Параллельные миры существуют! Хотя само понятие параллельности, на мой взгляд, не верное. Их пронзает луч. Дорога через миры. Это спиральные миры скорее. Закрученные в вихрь. Так кто изобрёл эту машину? Кто построил все Убежища? Кто они? Зачем? Древние боги, сколько же вопросов у меня в голове, Рика. Сколько вопросов… я не могу разговаривать, не задавая бесконечные вопросы. Не могу думать…
– Райс, но разве это не благо? Знать и развиваться. Помогать другим? Изучить все эти миры. Предугадывать все варианты развития человечества…
– Честно? Я не знаю. Миров много. Мы, в общем счёте, единый мир, соединённый в пространстве. Везде одинаковое количество континентов и примерно похожий климат. Мы отличаемся не временем, а всего лишь политическим развитием. Мы все более-менее в одном временном положении. У нас у всех случались войны и катаклизмы. Каким-то образом мы связаны этой машиной. Шкала запускает коридор, нанизывающий на какое-то вещество центр сопряжения всех миров. Шкала везде одинаковая. Ты заметила? Она как отражение, повторяющееся до темноты. Неизменна. Что у нас, то и в других Убежищах. И если запустить уничтожение до обратного отсчёта, то же самое ждёт всех остальных по цепочке. До этого момента моей задачей было – удержать её на месте. Ведь, кто бы ни создал эту машину, мы не знаем, с какой целью и на какой отсчётной точке мы остановились. И что будет дальше, если за ней не следить.
– Но она же остановлена. Сжатие прекратилось. Так может, больше ничего и не нужно делать? – Рика, почувствовав усталость, облокотилась на плечо мужа.
– Вспомни, я говорил, когда мы нашли Убежище, Шкалу пересекали ещё деления. Они были красными. После остановки красное просто растворилось. И экраны… те только раз мигнули голубым, но я не успел ничего сделать. Сейчас они неизменно серые. Почему? И чёрная стрелка, которая двигалась слева-направо, исчезла. Вспомни, как только стрелка сдвинулась, все будто посходили с ума… Словно от движения Шкалы что-то испортилось в нашем мире.
– Да, милый… Серцерос чуть не развязал войну, я помню. Все стали одержимыми злобой.
Он погладил живот жены, словно пытаясь успокоить сына:
– А вчера я озадачился: каким образом нам удалось разобраться с такой сложной системой? Почему она меня послушалась? Я ведь не сделал ничего особенного – просто переключил управление в наше Убежище. То, как я её остановил… Это, конечно, огромный шаг для меня лично, но как вообще мне это удалось? Почему? Кто её построил и по какой причине, я до сих пор не понимаю… И не нашёл ничего, что помогло бы разобраться. Ни журналов наблюдений, ни царапин на стене, только одно странное слово. А вчера я вдруг подумал, что если мы не справимся? Что если машине надоест с нами работать? Или Совет раньше времени опубликует данные или передаст управление военным? Нам не нужна ещё одна война с Серцеросом. Мы же можем не справиться. Сколько войн было в нашей истории… Я не хочу становиться родоначальником новой войны. Тем более такой… безумной…
Райс посмотрел внимательно в глаза жены, в них застыли непонимание и…
«Cтрах?»
…забота.
– Только тебе я могу признаться, что страшусь. Чёрт, как же сильно я страшусь каждый раз, когда запускаю её. Знаешь, чего боюсь больше всего? Что мой пропускной код в следующий раз не сработает. А ещё… есть то, что до сих пор приводит меня в замешательство. В выемке, сбоку главной консоли, есть одна ячейка. В каждом из Убежищ – они есть. Но все пусты. И только в Третьем я не смог сдвинуть крышку. Она закупорена намертво. Возможно, в ней находится нечто, что поможет понять… Вдруг консоль работает не так, как задумывалась изначально? Быть может в этих ячейках должно что-то находиться? Но что именно? Понимаешь, каждый день появляется куча новых вопросов. А ответов – с гулькин нос. Я так устал спрашивать пустоту и не получать конкретики. Идти вперёд на ощупь, как слепец. – Внезапно он горько усмехнулся: – Но именно здесь я пока могу не волноваться, – Райс подавил смешок и шумно вздохнул. – Страх всезнания меня не коснулся.
– Ты постепенно ответишь на все свои вопросы. По крайней мере, на большинство. Я же знаю тебя, – с уверенностью отозвалась Рика. – Разберёшься со всем, прежде чем Совет откроет Убежища для исследования.
– Да. Совет разберётся, я уверен. Но чтобы открыть Убежище для постоянного использования, мне нужно больше времени – и это даже не самое страшное… Но что если «машина богов» была заброшена именно потому, что мы не должны были знать о ней? Тот, кто задумал всё уничтожить, чего он хотел? Зачем? Был ли это вообще человек?
Рика вздохнула, погладив живот.
– Я знаю, милый. Я понимаю, какая это ответственность. Но теперь ты хранитель всего этого. Ради Тая ты не допустишь уничтожения ни нашего мира, ни других миров. И Совет не допустит этого. Ты же знаешь. Совет – мудр. После того столкновения с Серцеросом мы никогда еще не были настолько уверены в нашем будущем.
– Знаешь, ты права в главном, пока я не отвечу хотя бы на миллионную часть всех вопросов, не смогу быть довольным случившейся ситуацией даже несмотря на то, что Совет ей удовлетворён. Поэтому должен разобраться! Мы предотвратили катастрофу, да. Наш сын может быть спокоен. Через месяц или раньше, когда тот родится, я буду возле вас. Обещаю! Я не отойду ни на шаг. Даже если «Теншен» будет гореть синим пламенем.
Райс улыбнулся. Рика приблизила губы к его губам. Поцеловала, поглаживая живот, в котором мирно спал их сын.
– Завтра ты опять пойдёшь? Туда… в другие Убежища?
– Да, милая, – отозвался Райс. – Нужно ещё раз всё проверить. Я всё же попробую открыть ту ячейку…
– Но зачем? Ты же столько раз всё проверял. Полгода! Полгода ничего не происходит!
– Хорошо, Рика, ты действительно хочешь знать всю правду? – вдруг он стал серьёзным и перестал улыбаться.
– Конечно! Ты еще спрашиваешь?! Если ты не доверишься мне, то кому ещё ты можешь доверять?
Он, помедлив с ответом, словно обдумывая каждое слово, тихо произнёс: