– Чекава написал мне стихи, – сказала она. – А когда я согласилась пойти с ним на сеновал, позорно смылся.
Джафар немного помолчал, обдумывая ответ. Сплетничать он явно был не силен.
– Какой аморальный поступок, – осудил он наконец, как обещал. – Я б не стал отказываться.
– Это было сказано для моей самооценки? – злобно сказала Кристина, садясь на траву.
– Это было сказано искренне, – поправил Джафар. – Я тут уже четвертый год, но мне никто сеновала не предлагал… Кого нужно осудить на этот раз?
– Меня, я не могу идти.
– Нечего было бухать с зеками, как последняя шалава, – сказал Джафар, явно вживаясь в роль сплетника. – А то бегают по лесам полуголые, а потом жалуются.
– Прямо как настоящая бабка! – похвалила Кристина.
– Это было сказано для моей самооценки?
– Это было сказано искренне, – отзеркалила девушка. – Мне вот уже двадцать пять, а я еще ни на шаг не приблизилась к образу бабки.
– Это потому что ты в принципе ни шагу сделать не можешь, – сказал Джафар, поднимая ее на руки.
Кристина удивилась и безвольно затихла.
*
– Мы дошли до участка 68, – сказал он в некий момент, поставив Кристину на землю. – Смотри…
Луч фонаря отразился от белых тяжей, легких, словно перья. На самых толстых созревали белые, оранжевые и блестящие синеватые шарики.
– Это участок Чекавы! – воскликнула Кристина и тут же закашлялась.
– Верно. И этот фигляр давно здесь не был. Так что непонимание своего счастья присутствует у него на всех фронтах, не только на личном. К тому же на дворе полпервого. Так что можешь все забрать.
Кристина, успевшая проникнуться азартом сбора, потянула было руки к заветным шарикам, но потом отдернула.
– Нет, – покачала она головой. – То, что он – ничтожество, не значит, что я должна быть такой же.
Джафар посмотрел на нее с явным уважением. Которое, впрочем, тут же сменилось насмешкой.
– Уверена? Или тоже хочешь казаться лучше, чем ты есть?
Кристина отвернулась, опустив руки.
– Уверена.
Джафар выключил фонарь и подошел ближе.
– Теперь сама дойдешь, или помочь? Мне нужно заглянуть за реку.
Она обернулась, внезапно вспомнив.
– Нет! Нет, пожалуйста!
Чуть помолчав и устыдившись своего порыва, она осторожно добавила, не сильно надеясь, что ей поверят:
– Там это… белое. Оно ходило.
Она была убеждена, что видела белое только потому, что ее путь сюда начался от ведьминой книги. И что никто из живущих здесь не видел ничего подобного.
Однако Джафар не стал издеваться. Он нахмурился, потом вздохнул и посмотрел в темноту.
– Белое? – переспросил он.
– Да. Белое. Большое. Смотрит. Я тогда еще трезвая была. Это из-за него к зекам вышла. Оно… не знаю, чем оно смотрит, но явно всем собой, а глаз нет.
– Сторн, – объяснил Джафар.
– Сторн? Что это?
– Белое – это сторн. Ты в методичке список опасностей открывала? Вот все вы так, дочитываете только до гадюк… Никто толком не знает, что это. Какое-то лесное существо. Оно не может пройти сюда, потому что боится железа. Но для человека он опасен.
– Это гриб?
– Ты проницательна. Знаешь, пожалуй, я не пойду за реку. Лучше донесу тебя до дома.
Обхватив Джафара за шею, Кристина постоянно боялась, что он где-то там, внизу, поломается под ее тяжестью.
– Хорошо, что я не Марина, – сказала она, утешая скорее сама себя, чем его.
– Плохо, – ледяным тоном отозвался механик. – Марина дома спит, а не с зеками бухает.
– А тебе не кажется, что я, обремененная чувством вины, куда тяжелее, чем без него?
– Кажется. Но мне помогает справиться с этой ношей чувство справедливости.
– Яш, может, правда, не надо…
– Помолчите, Кристина.
…Донеся до калитки, он поставил Кристину на землю и вытер вспотевший лоб.
– И вот еще что, – сказал он чуть слышно, но жестко. – За такие прогулки с вас возьмут штраф. С меня – тоже. За то, что допустил. Поэтому вы приходите домой и рассказываете, как оплакивали свою несчастную любовь под кустом в парке. Можно рассказать про взгляд за реку и про сторна. Я все равно поставлю администрацию в известность о том, что они появились. Ясно?
– Да.
– Рад, – сказал Джафар, повернувшись уходить, – что мы друг друга поняли.
Они, подумала Кристина. Они. Их много. Ничего себе.
