– Помаду у тебя возьму, – продолжала Данка. – Красную. Она тебе все равно не идет.
– Она и не моя, – напомнила Кристина. – Я ей на заборах рисовала.
– Вот и классно!
Вдохновленная, Дана выставила ее за дверь.
Следующие дни были жаркими, ленивыми, и ничем не напоминали об этом эпизоде, достойном шпионского романа, и Кристина понадеялась, что Данка оставила эту затею, осознав всю ее нереальность.
Дима теперь часто посещал их дом, вел себя примерно, и Кристина заподозрила, что как-нибудь он захочет остаться на ночь. Или пригласит ее куда-нибудь? Как вообще в поселке это делается?
– А ты у него спроси, – лениво подначивала ее Дана. – Мне кажется, он сам не знает, чего хочет.
Данка-то точно знала, чего хотела. Она хотела ключ. Но если ключ у Джафара, и если тот знает, что происходит с людьми в поселке, то не исключено, что его как раз и следует бояться больше всех. Он военный. И он наверняка умеет убивать.
*
В следующий вечер, гуляя с Димой по вечерним окрестностям, Кристина стала замечать в нем раздражение. Закономерно решив, что происходит оно из-за отсутствия мест для уединения, Кристина бросила пробный шар:
– А знаешь, ведь у нас на ферме сеновал есть.
– Сеновал? – не понял Дима.
– Я к тому, что мы туда можем зайти, посидеть. Чтоб не попадаться так уж всем на глаза.
– Слушай, – тревожно сказал Дима, – я как раз подумал… мы как-то слишком загулялись. Давай прервемся на пару вечеров?
– Прервемся?
– Ну да.
Кристина остановилась. Итак, она прямым текстом предложила парню интим. И только что была отвергнута.
Такого с ней еще не было. И это уже второе «не было».
– Что ж, – сказала она, из последних сил стараясь не сорваться. – Прерывайся. Пока.
– Пока, – сказал Дима, отступая.
«Он правда думает, что я начну его ловить?»
Помахав рукой, он быстро ушел, почти бегом.
*
Теперь Кристина ощущала себя дерьмовее некуда. Вот надо же было на все это повестись. Уж лучше Данка с ее шпионскими романами и бредом о добыче ключа.
Жалея себя, Кристина спустилась по тропинке к ручью, потом пошла вдоль него, к развилке. Идти домой она была не в силах и свернула в лес. Ой, думала она, лышенько. Кто ж тебе звал.
Устраивались спать птички. Попадались чьи-то участки, но без грибов. Да и какие грибы вдоль тропинки, разве что сыроежки. Вот сейчас наберу что найду, думала она. После одиннадцати. Однако постепенно темнело, а в темноте не только грибы, но и тропинка различалась с трудом.
Где-то шумела река, и Кристина двинулась туда, решив, что двум смертям все равно не бывать.
Вот впереди заблестел металлическими трубами железный мост.
Осторожно ступив на нижние, скользкие планки, она пошла над водой, вглядываясь в переплетение черных ветвей на том берегу.
Уже почти в самом конце моста ее остановил непонятно откуда взявшийся ужас. Там было… холодно. Холоднее, чем над рекой. И еще там что-то мерцало – так мерцает, если нажать на глаз.
Проморгавшись, Кристина вгляделась в чащу, изо всех сил вцепившись пальцами в ледяные, сырые от вечерней росы перила.
Там, в лесу, двигалось что-то белое. Было оно размером с человека, только чуть шире и как-то размытее. И вот именно от него тянуло сыростью и холодом.
– Отче наш, – заплетающимся языком прошептала Кристина, – иже если на небеси… да святится имя Твое… да приидет царствие…
Белое остановилось и теперь смотрело прямо на нее. Чем смотрело, Кристина не поняла, потому чтобелое было недифференцированным. Только внутри оно казалось темным.
*
…Убегала она от реки минут двадцать, не думая, куда бежит. Помнила, что для того, чтобы вернуться в поселок, надо идти вверх, но в итоге сильно забрала вправо и вышла на кичман.
За сетчатой оградой, на поляне между домиков горел костер. Две тени сидели возле него и почти не шевелились.
– Кто там ныкается, – сказал один; лениво, так и не оглянувшись. – Иди к нам.
– У нас хавка есть, – сиплым голосом добавил второй.
Рассудив, что сегодня хуже уже не будет, Кристина зашла в ворота. Все равно найти обратную дорогу она была не в силах, а белое… оно могло подстерегать где угодно. А здесь какие-никакие, но все же люди.
Глава 6. Сплетня про себя
– Ты хорошая девчонка, – говорил Толик по кличке «Егерь», подливая ей коньяка. – И голос у тебя ангельский. Как будто сам господь послал тебя, чтобы смыть все мои грехи. Если холодно будет – проси, не стесняйся, телагу дам.
– Да нет, спасибо, – отвечала Кристина. – Мне пока коньяка хватит.
Она сидела здесь уже час.
– Ты – посланница небес, – пьяно продолжал Егерь. – Правда, Весло?
– Угу, – бурчал в кусок хлеба тощий поселенец. – Как есть ангел. И за что нам такая радость.
Эта фраза, точнее, тон, каким она была сказана, Кристине не понравились. Но ведь я, думала она, просто могу сейчас встать и уйти. Если идти от кичмана налево – выйдешь к поселку. Правда, темно…
И она сидела.
Ей казалось, что весь этот псевдорелигиозный нарратив был ответом мироздания на спонтанную молитву, которую она вспомнила, увидев белое. Мироздание словно бы ответило: не поможет. Вот, посмотри, что за люди используют те же самые образы и формулы.
Правда, возражала она мирозданию, они тут давно живут, и возможно именно эти образы и формулы спасают их от белого. Кто знает.
