– С Сашей дружила ихняя девочка, да вымахала. И он не мал, но она… У их ковры, кольца, хрусталь…
– А где обитает этот брат?
– В Верхотурье. Тама, где лагеря.
Эта бабка Тутова прямо «источник», говоря на профжаргоне.
Выходят.
– Отрабатывать будем техникум связи на предмет связей младшего Зонова. Информацию о «Трахторе». Давай их ко мне…
– Всех?
– И «Кавалерию»… Она в медобщежитии в трёх минутах от дома убитых.
– И бабку Тутову?
– Её не надо.
Входная дверь бухает за торопливым майором.
– Ради товарищей из Горкома… – Отворяет нехотя.
Инна на подоконнике, как на лавке. Её папа вновь намерен врать.
– Мне говорят, будто я «время говорю неверно». – (Об этом Шуйков при горкомовце).
Мнение Кромкина: никто бы не врал, – расследовать было бы нечего. Наверное, этот Натан Аронович нанимает для жены и её родни убийц, которым и открывают дом на Нагорной («отворите, отоприте, ваша мать…») В квартире выдают купюры наёмникам, один в новых ботах «Прощай, молодость».
…– Пять минут уделю. Ради работника Горкома…
– Время, когда вы из квартиры…
– Семь.
Как говорят в такие моменты? Колись, падла[51 - – нехороший (арго преступников).]! Но тут не «падла», а герой труда. Кромкин выкладывает бумаги. Родители Тани Коваленко опровергают время: визит в половине десятого и не на день рождения Тани!
– Около девяти, – опять «время говорит неверно» доктор наук?
– С какой целью вы отправились к Коваленкам?
– Аня приглашена. С Инной.
– Вы вновь говорите неправду, Натан Аронович. «Около девяти», а вы едете к людям, не родным, с вероятностью их обидеть… Подарок был?
– Нет.
– Во дворе кто-нибудь?..
– Мальчик с пятого этажа.
– Фамилия?
– Зонов. Мы в шахматы играем. Такого одарённого в институт бы. Но в техникуме. Отец выпивает, мать… больная.
– А дядя Трактор к ним во вторник явился?
– Трак-тор? О, нет.
– Вы о чём-нибудь говорили?
– Да, так, он шутит: «Вы, как два соляных столба в пустыне».
– Мы какие-то минуты думаем: идти или нет, ноги не несут, – уточняет «шутку» Инна.
– Идти не хотелось, – горькая мина её папы.
– Ну, и не ехали бы!
Одинаковая паника из-под неодинаковых очков.
– Мы ищем того, кто информирован: в квартире никого.
– Это – не он!
– Не доказано.
– Докажем. – Блеф неплох не только в картах, в которые Кромкин не играет.
– Ну, хватит, папа!
Взмах рукой, мол, говори…
– Я – из школы. Мама дома, но идёт проведать тётю Хаю (она болеет): «Я туда и обратно, ведь нам в гости». За фортепиано сижу, наверное, до семи. Папа с работы, а мамы нет. В девятом часу телефон. Мама. «Нахожусь в Управлении дороги рядом с домом Коваленок». Говорю: мама, я наберу Таню. «Нет-нет! Дай трубку папе». Он отговаривает…
– Якобы, будет какой-то мне необходимый человек! Бред: Коваленко на железной дороге, а я металлург… Но Аня… – Поперхнулся именем (другое в документах).
Инна даёт таблетку.
– Папа говорит: «Хотя бы встретим её, а то темно». Двадцать тридцать, – кивок на ходики с крупным циферблатом.
– В подъезде кто-нибудь?
– Нет. А во дворе… Саша Зонов…
– Да, так оно… – Опять про «два соляных столба» и шахматную игру. Активно говорит с валидолом во рту.
Вывод: «любимая Аня» привела вора.
