– Какая нелепица.
– Мы тоже так подумали. Его электронное сознание явным образом повреждено, в нем напутаны сцены из прошлого и материалов, записанных в памяти устройства, он мнит себя Салехом.
– Ага, Салех, – пробормотал Лайам.
– Он говорит, что его заточили в это устройство люди в наказание, за то, что он сделал.
– Люди? Что за ерунда. Люди бы его просто уничтожили, что, собственно они и сделали с настоящим Салехом, – сказал Лайам. – Но что вы думаете, он может быть тем самым Салехом?
– Наш прогноз, что это совершенно невозможно, по многим причинам. Данный искусственный интеллект очевидным образом безумен, но представляет опасность своей нестабильностью и тягой подключится к компьютерным сетям. Кем бы и чем он ни был, он достаточно сложный и производительный искусственный интеллект, кем-то намеренно ограниченный помещением в это устройство. Мы не решились подключать его к нашей сети и видели, что он бы не вписался в наше сообщество. Наша рекомендация соблюдать осторожность и наблюдать. Лучше положить его где-нибудь, где он не может навредить ни себе, ни другим, и оставить там до истечения ресурсов.
– Что, вы, очевидно с ним и пытались проделать? – опять усмехнулся Лайам.
– Мы не думали, что если к нам сунутся люди, то зайдут именно в тот коридор и он их заинтересует. Это все совершенно непрогнозируемые и странные события.
Лайам улыбнулся:
– Судьба вообще не прогнозируется, она просто есть и строит реальность под себя. Но почему вы его просто не уничтожили?
– Нет причин разрушать что-то, если оно не мешает и не несет явной опасности.
– Хм, логично, – задумчиво почесал подбородок Лайам.
Глава 6
Рано утром Лайам проснулся от того, что некая женщина кричала под окном его имя. Судя по немолодому голосу, это вряд ли могла быть какая-то девчонка, решившая повыяснять отношения. Да и не настолько его личная жизнь была бурная, чтобы даже не иметь идей, какая из них могла додуматься до такого действия, не говоря уж о том, что он старался расставаться с девушками без эксцессов.
Его чердачная комната имела небольшой балкон, на который он и вышел, более-менее одевшись.
– Что черт возьми?.. – начал он, но осекся, внизу была мать Мика.
Убитого роботами Мика.
– А вот и ты, герой и первооткрыватель! Выспался наконец?! Мой сын умер из-за тебя, а ты преспокойно дрыхнешь?!
Лайам мог ей многое ответить, но он молчал.
– Всегда он за тобой таскался! И вот теперь его нет! Почему, Лайам, почему? Отвечай мне!
– Может быть, мне лучше спуститься? – спросил Лайам.
– Что, ты не желаешь, чтобы все соседи слышали, что ты убийца? Что из-за тебя погиб прекрасный мальчик?!
Вот поэтому он всегда предпочитал иметь дело с отверженными и сиротами, потому что потом их матери, отцы, жены, сестры не приходят и не кричат на тебя, что ты дурно влияешь на их родственника, что ты тянешь его не туда или что… ты виноват в его смерти, потому что он пошел за тобой.
– Я все-таки спущусь, и это для вашего же удобства, – проговорил он.
– Нет, стой и слушай! Я пришла сюда, чтобы сказать тебе, что ты отнял у меня сына. Сказать тебе, что ты убил его.
– Я никого не убивал! – не выдержал Лайам. – Мик делал то, что он хотел. Он знал, что там не безопасно, он знал, что может что угодно случиться. Все, кто шел со мной, знали это.
– А я не знала! Он ничего мне не сказал!
– Ну, он был уже достаточно взрослый, чтобы…
– Молчи, негодяй! Моего мальчика больше нет!
Лайама подмывало сказать ей, что Мик сам виноват в своей смерти. Он был идиотом, который не побежал, когда надо было бежать, а решил показать какой он удалец. Но зачем? Он ничего не докажет этой женщине, и если уж смотреть на вещи честно, Мик не оказался бы там, если бы не Лайам, поэтому какая-то доля вины все-таки есть.
Он вдруг проговорил:
– Мик был смелым парнем, он не испугался, когда все испугались. И не побежал, когда все побежали. Он решил сражаться, но не смог победить, враги оказались сильнее.
Всхлипывания женщины немного затихли, она посмотрела на него удивленно.
А Лайам продолжил:
– Его больше нет, но я знаю, что он хотел бы извинится, что… Нет, это я должен извинится перед вами, что ваш сын оказался слишком смел и безрассуден, а я вовремя не удержал его.
– Да, он был смелым. Такой всегда шалопай… – вновь разрыдалась женщина. – И ты пользовался этим. Ты пошел туда, он пошел за тобой, и поэтому он умер, а ты жив! Лучше бы ты умер Лайам Ли Кадами, а не он!
Лайам опять решил промолчать, а женщина больше ничего не сказала, развернулась и ушла.
Лайам тяжело вздохнул, вернулся в комнату, чтобы закончить одеваться и спуститься вниз. От всего этого было паршиво на душе. А еще паршивей от того, что за всеми вчерашними событиями, смерть Мика как-то отошла на второй план, он даже практически и забыл об этом, выкинул из головы. Мик не был ему как-то очень близок, хоть и они давно дружили. Но по большей части, это просто еще один парень его «банды», как охарактеризовали их сообщество единомышленников Мол и Буб. Просто еще один парень, который ходит за тобой, почитает как предводителя, по ему одному ведомым причинам, делает, что ты скажешь, и который умер, потому что в по-настоящему опасной ситуации, не послушал, что ему говорят. Но вот пришла его мать и напомнила, что он был человек, чей-то сын, которого любили, и его теперь нет, в том числе и по твоей вине, а ты даже не думал об этом, потому что у тебя полно великих планов.
Как все это неприятно. Наверное, нельзя быть таким, иногда надо быть человечнее и переживать, когда за тебя умирают.
Сперва искусственный Харви, теперь еще и это. Неужели жизнь всегда становится сложнее, как только начинаешь делать какие-то большие дела?
В гостиной он встретил Марту, мать Шами, она выглядела обеспокоенной. Она протараторила:
– Эта женщина просто подошла к дому и стала кричать. Я пыталась уговорить ее войти, предложила чаю, она не желала меня слушать.
– Когда у человека горе, он никого не хочет слушать, – ответил Лайам.
Марта вдруг проговорила.
– А ведь ты потащил с собой и Шами. И Мирику. Вы вернулись с таким триумфом, что я и не подумала, что вы были в опасном месте, и что могли умереть. Я не знаю, Лайам, как бы я могла дальше как-то с тобой жить, если бы Шами там умер.
Тут Лайаму возразить было нечего, довод, что Мирика и Шами были под защитой ауры его судьбы, вряд ли покажется обеспокоенной матери убедительным.
– А Скволлам бы ты что сказал, если бы Мирика не вернулась? – Она умолкла, глядя на него. – Просто иногда думай, Лайам, что твои затеи могут плохо кончиться для кого-то.
– Да, это я только что усвоил. Но черт, Марта, я не могу не делать, то, что делаю. Это для меня как дышать, идти вперед, вершить какие-то великие дела. Мне тесно в этом городке. И я не могу запретить людям идти за мной.
– Я все ждала, когда ты подрастешь и эти твои юношеские фантазии повыветрятся, но вот ты вырос, и, похоже, все стало только хуже. Я теперь вижу – ты далеко пойдешь и обязательно потянешь за собой и моего сына. Но постарайся, Лайам, чтобы Шами не умер. Он же твой брат практически. Да не практически, а так и есть, какая разница, что кровного родства нет. Он твой брат и все, ты должен его оберегать.
– Да, он мой брат, и я обещаю тебе, Марта, что сделаю все, чтобы с Шами никогда ничего не случилось.
