– Что? Если ты сейчас уедешь, я пойму.
– И ты останешься здесь в качестве визиря, да? Навсегда?
– Да. Я здесь нужен.
– Кому? Амиру? Который за твоей спиной сообщил нам, что ты умер.
– Не только ему. Я учитель его сына. Я не хочу бросать этого мальчика.
– Я понял. Знаешь, на что я злюсь больше всего?
– На что?
– На то, что ты ничего мне не сказал. Просто уехал. Ты решил за меня. А я не терплю, когда за меня кто-то что-то решает. Когда-то кому-то приходит в голову, что он знает лучше. В своей жизни я всё всегда решаю сам. Я и только я. И если я позволяю кому-то приблизиться ко мне на расстояние одного шага, то от этого человека я буду требовать ещё больше, чем от всех остальных. Я бы действительно сейчас уехал, но я на самом деле посол Нэжвилля, поэтому я останусь. Хотя бы на какое-то время.
С этими словами Гаяш поднялся и удалился в сторону дворца.
– Он прав, – проговорил Юджин. – Я, наверное, точно идиот. И что дальше?
Его одежда по-прежнему была мокрая, кровь на губе запеклась и перестала течь. Юджин какое-то время ещё посидел на скамейке, ловя на себе недоуменные взгляды слуг и охраны. Затем он встал и медленно зашагал к своим покоям.
– Ой, Феникс! Что с тобой? – раздался рядом голос Сафира, евнуха харама. Это был слегка полноватый невысокий мужчина с чуть раскосыми глазами и пухлыми губами. Он не был амма, хотя цвет его кожи был таким же смуглым. Сафир ещё в раннем детстве был взят в плен во время одной из стычек с племенем сарби, его привезли в Фейсалию, где сделали евнухом харама.
– Я упал в фонтан, – ответил Юджин.
– Лицом?
– Почему лицом?
– Ну, ты же губу расшиб.
– А, да, – Феникс не сразу понял последнее слово. – Нет, это я так с послом Нэжвилля пообщался… удачно.
– Это что же вы успели не поделить? И куда смотрела охрана?
– Охрана не виновата. Я сам их остановил.
– Эй, я не понял. Расскажи мне.
– Только пойдём, мне надо переодеться. Хотя… – перешёл на родной язык Юджин. – Я могу простудиться, и мне не надо будет идти на ужин.
– Ты думаешь, я хоть что-то понял?
– Расскажу, расскажу. Только чтобы нас никто не слышал.
Юджин не сразу смог нормально общаться с Сафиром. Поначалу мешал языковой барьер, да и так внезапно начать доверять кому-то в чужой стране Юджин не мог. Но Сафир своей непосредственностью и какой-то неуёмной общительностью смог добиться того, что другие назвали бы дружбой, но Юджин боялся произносить это слово даже в мыслях.
Они зашли в покои визиря, где Феникс сел на подушки и проговорил:
– Помнишь, я говорил про то, что я не один прибыл в Нэжвилль?
– Конечно, – закивал Сафир, садясь рядом. – А ты переодеваться не будешь?
– Не буду. Уже сухое почти.
– Ну, не один ты был там и дальше?
– Один их них и есть новый посол.
– Ой.
– Действительно ой, – усмехнулся Юджин.
– То есть он что, разозлился, что ты тут визирь? Он не знал?
– Он думал, что я умер.
– Ой.
– Ой. Это ему наш амир сообщил о моей смерти. Ну, не ему, а в Нэжвилль. А я не знал об этом. Я думал, что я просто сбежал.
– Но зачем ему, то есть им надо было сообщать о твоей смерти? Чтобы тебя не искали, да?
– Наверное. Я не знаю. И не знаю, зачем надо было меня обманывать.
– А ты бы согласился на такое?
– Нет.
– Ну, вот тебе и ответ.
– А письмо написал Родни.
– Родни? Ой. Это его амир заставил, что ли?
– Амир что? – Юджин не понял слово «заставил».
– Принудил.
Феникс по-прежнему не понимал.
– Силой, – сказал Сафир.
– Да, силой, – кивнул Юджин. – А ещё он тогда на меня злился.
– За что? – удивился евнух.
– За то, что его, как ты сказал.... заставил?
