– Может, вышла куда? Сейчас погляжу. – Сестра-хозяйка метнулась по коридору к дежурной. Мы гуськом последовали за ней.
– Ивановна, а где эта, со свадьбы, ну, что вчера привезли?
Ивановна высунула заспанное лицо из комнатки дежурной, недоверчиво оглядела нас с головы до ног, и невнятно прохрипела голосом законченного курильщика:
– А шут ее знает, была тут.
– Постойте здесь, я сбегаю, посмотрю в процедурной.
Сестра-хозяйка прибавила прыти и скрылась в глубине коридора.
Потихоньку до меня стало доходить, кого я видел из окна такси.
– Ну что, съемки закончены, может по маленькой? – предложил мне Иосиф.
В коридоре появилась сестра-хозяйка, бежавшая впереди высокого доктора в синем халате.
– Я-то думала, что она тут. Дверь открываем, а там – никого. Ничего не понимаю, куда она могла деться! – верещала она.
– Не сегодня, – ответил я Иосифу на его предложение, шагнул навстречу к врачу и, пользуясь «прикрытием» съемочной группы, спросил:
– Скажите, пожалуйста, как имя и фамилия этой пациентки и нельзя ли узнать ее адрес и номер телефона?
Любашенька, открыв рот, посмотрела на меня, словно я только что нагло и ловко утащил у нее последний кусок хлеба с ее и без того небогатого журналистского стола.
– Извините, но таких справок мы не даем. Будет больная – будет интервью, нет больной – извините, никаких фамилий! – врач с трудом скрывал свое раздражение и волнение.
– Как нет больной?! – вмешалась Любашенька. – Куда она делась, что произошло? Иосиф, включай камеру!
– Без комментариев! – резко ответил доктор, развернулся и зашагал прочь.
– Камера готова! – Иосиф вскинул камеру на плечо и начал снимать уходящего доктора. Любашенька выскочила перед камерой и заголосила в микрофон:
– Больная, доставленная вчера со свадьбы, на которой произошла эта страшная трагедия, на данный момент в своей палате отсутствует. Давать какие-либо объяснения по этому поводу в больнице отказались.
– А вы знаете имя и фамилию этой больной? – спросил я Любашеньку, как только Иосиф поставил камеру.
– А мне-то это зачем? Есть интервью – есть фамилия, нет – значит, нет.
«Журналисты, – подумал я, – это те же доктора, только от них еще хуже». Я вспомнил майора Петрова, и мне впервые стало жаль, что об истории сгоревшего по его вине на шашлыках «уазика» узнала вся республика, а может, даже и вся страна. Правда, это раскаянье длилось не больше нескольких секунд. Коньяк с утра – лучший эликсир от самых малейших угрызений совести.
– Мы поехали, – сказал мне Иосиф, и многозначительно шмыгнул носом, – можем подвезти…
Пить с Иосифом мне совсем не хотелось.
– Спасибо, не надо, я на такси, – ответил я и вспомнил сегодняшнего таксиста. Через секунду я уже звонил ему:
– Федор, это ваш сегодняшний пассажир, ну тот, что до больницы, – быстро заговорил я, как только таксист взял трубку.
– Что-то забыли? Ничего в машине я не находил! – шутя ответил Федор.
– Да нет, вы мне еще визитку дали: «врач-токсиколог».
– Вам что уже плохо? Быстро же вы, однако…
– Федор, – я уже начинал жалеть, что принимал с утра коньяк, – в общем, заберите меня отсюда, у меня к вам есть одно дело.
– Дело?..
– Да, и как к таксисту, и как к врачу.
– Так бы сразу и сказали. Лечу! – ответил мне Федор и положил трубку.
Через десять минут мы сидели в изрядно подержанной «Шевроле» Федора и беседовали.
– Если Вы работаете в этой больнице, то наверняка вам не составит труда узнать имя и фамилию одной пациентки, а так же ее адрес и телефон, которую вчера сюда привезли, и которая сегодня уже здесь не лежит, – выпалил я Федору.
– Труда не составит, но с чего Вы решили, что я стану это делать?
– Понимаете, – начал я свое полувранье, – мы с ней познакомились вчера на свадьбе. Она мне приглянулась, и я не знаю, как ее теперь отыскать. Вот приехал в больницу к ней, а она уже ушла.
– Ты что, жениться на ней хочешь? – как-то совсем по-мужски неожиданно спросил меня Федор, без лишних формальностей, но достаточно мягко переходя на «ты».
– Не знаю. Наверно.
– Так наверно, или не знаю?
– Хочу, – до такого несусветного вранья я еще никогда не опускался, и, видимо, это было заметно.
Федор рассмеялся, и я понял, что в мою историю с любовью он верит не больше, чем в инопланетян, поедающих сыр «Хохланд».
– Скажи мне, зачем тебе эта информация, и я скажу, смогу тебе помочь или нет.
Делать было нечего, я выложил Федору всю правду. Вопреки моим опасениям, он поверил в нее без лишних вопросов, и скоро мы уже мчались к Елене Крупчинской, на улицу Кирова, к дому номер сто одиннадцать, в квартиру пять. Звонить по телефону я не стал. Мой звонок мог бы насторожить свидетельницу и, если она в чем-то виновата, дать ей фору во времени.
У подъезда Крупчинской стояли машины криминальной полиции и «скорой помощи». Двое санитар несли на носилках тело, полностью закрытое простыней. Майор Петров спокойно курил на улице и, казалось, нисколько не сожалел о том, что выбрал профессию, где трупы – всего лишь рабочий материал.
– Опять ты, Дмитрий, – майор не удивился моему появлению. – Я сразу понял, когда увидел тебя на свадьбе, что с этой историей ты будешь до конца. Я даже расстроился, когда, приехав сюда, не нашел здесь тебя.
– Привет, Андрей! – я протянул майору руку, и он без особой радости пожал ее.
– Я знаю, что теперь ты частный детектив. Помня тебя, как въедливого журналиста, предполагаю, что ради информации ты достанешь даже мертвого. Так вот, скажу тебе честно, чтобы ты не мучился и, самое главное, не мучил других, меня в том числе: невесту на свадьбе отравила Крупчинская. А сегодня она, не выносив мук совести, покончила с собой, – сказав это, Петров замолчал. Сигарета тлела сама по себе между его огромных пальцев. Пепел на ее конце вытянулся в длинную пирамидку.
– Так это все же было убийство? – после небольшой паузы спросил я. Мне до последнего не хотелось верить в эту версию.
– Да. И убийство это было спланировано. Экспертиза показала, что невеста была отравлена. Правда, сам яд все еще остается загадкой. Более того, Крупчинская призналась в убийстве. Она написала об этом в предсмертной записке. Свидетельница была бывшей любовью жениха и таким вот образом решила отомстить невесте.
Сигарета Петрова догорела до его пальцев. Он бросил ее на асфальт и прижал ногой.
