Вопрос: Кто был намечен к террору и кто этот террор должен был выполнять.
Ответ: По информации ОЗЕРСКОГО к террору намечены были два человека: ЧУБАРЬ и ПОСТЫШЕВ. О покушении на ЧУБАРЯ ОЗЕРСКИЙ сказал вскользь. Зато на ПОСТЫШЕВА ОЗЕРСКИЙ остановился подробнее: в ответ на разгром и репрессии в отношении УВО и украинских националистов вообще, репрессии, которые приписываются здесь и заграницей ПОСТЫШЕВУ, как «графу Бобринскому наших дней» и в доказательство того, что УВО еще живет, требовалось это покушение. Особенно подогревало эту мысль покушение на Львовское консульство. Выполнить этот террористический акт должен был Остап ВИШНЯ (все время бредящий о самоубийстве) прямо в кабинете, во время приема делегации писателей ПОСТЫШЕВЫМ. То что стрелять должен ВИШНЯ должно иметь большое политическое значение и здесь и заграницей, потому что это наиболее популярный украинский писатель.
Покушение должно было состояться накануне Октябрьских торжеств, чтобы соответствующим светом окрасить все торжество.
Витяг iз протоколу допиту Пилипенка С. В.
21–22 грудня 1933 р.
Харьковское руководство блока решило провести теракты над ПОСТЫШЕВЫМ и ЧУБАРЕМ, впоследствии БАЛИЦКИМ, которого считали основным виновником разгрома организации.
От ОЗЕРСКОГО, как члена руководства, мне в октябре стало известно, что для совершения терактов намечены следующие террористические тройки: ПИЛИПЕНКО, ПАНЧЕНКО, ДЕСНЯК – об’ект ЧУБАРЬ, Остап ВИШНЯ, ДОСВИТНЫЙ и СЛИСАРЕНКО организовывают покушение на ПОСТЫШЕВА, а тройка ГРИЦАЯ /входит кажется ГРИЦЕНКО и НОВАРСКИЙ, знаю лично только ГРИЦАЯ/ должна убить БАЛИЦКОГО.
На заседаниях актива организации у ПАНЧЕНКО, КАСЬЯНЕНКО Евгения и др. местах, в качестве резерва упоминались, а затем были выделены мной ШТАНГЕЙ, ПОЛИЩУК В., ГЖИЦКИЙ, АНТОНЕНКО-ДАВИДОВИЧ, ПИДМОГИЛЬНЫЙ.
Теракты предполагалось провести в дни Октябрьских торжеств, так как это являлось в это время наиболее яркой демонстрацией в связи с скоплением народа облегчило бы их техническое выполнение.
ПОСТЫШЕВА должен был убить Остап ВИШНЯ, на предполагавшемся приеме украинских писателей в ЦК, а ЧУБАРЯ – я на одном из предпраздничных или праздничных собраний, на заводе или в клубе, где ожидалось его присутствие и выступление.
В этих случаях при неудачном выстреле или провале стрелял следующий член каждой тертройки.
Огнестрельное оружие для выполнения терактов имелось почти у всех, а недостающее обещал достать ЗАКЛИНСКИЙ.
Верно: Оперуполномоч. IV отдела /ГОЛЬДМАН/
Йосип Гiрняк
Спомини
24 грудня 1933 р.
Грудневi днi проходили пiд супровiд тяжких дум i надоiдливих плянiв самогубства. Однак, як видно, у мене не вистачало вiдваги на такий поступок, хоч ця думка згодом роками мене турбувала.
У театрi вiдбувались проби, вечiрнi вистави, автори читали своi новi п'еси. Микитенко просунув свою чергову драму «Бастилiя Божоi Матерi», в якiй я удостоiвся ролi офiцера бiлоi армii, але вже не встиг ii виконати.
Одного ранку, чекаючи на пробу, сидiв я бiля вiкна в коридорi театру, коли з кабiнету директора вийшла Наталiя Ужвiй – одягнена в котикове манто, на обличчi приманливий усмiх нафарбованих уст, а пiд пахвою том Й. Сталiна «Вопросы ленинизма». Вона присiла бiля мене й заговорила:
– Юзку! Що з тобою? Чого ти мучишся? Хiба ж ти не бачиш, що життя не стоiть на мiсцi? Воно мiняеться i нас мiняе? Не губи себе! Про твiй внутрiшнiй стан уже чимало розмов!
Я встиг iй тiльки вiдповiсти:
– Наталю! Не турбуйся мною… Маеш ось лектуру пiд пахвою. Вивчай… – коли тут вийшов директор Лазорищак, i вона знiтившись попрощалась i побiгла за новим начальством.
24 грудня 1933 року, бродячи увечерi безцiльно по Сумськiй вулицi, несподiвано наткнувся я на Остапа Вишню з дружиною. Мабуть, кiлька мiсяцiв ми не бачились. Пiсля тяжкого нервового потрясения, яке вiн перенiс по смерти Хвильового, Павло Михайлович майже не показувався на людях. Коли ж доводилось у справах заходити до видавництва чи деiнде, вiн завжди виходив з дому в товариствi дружини. В той час чимало громадян не вертались додому i рiдня витрачала багато часу на iх розшуки. Звичайно, всi слiди вели до котроiсь з харкiвських тюрем. Ось чому Варвара Олексiiвна не вiдступала вiд Павла Михайловича; вона, як i багато iнших жiнок, бажала бути свiдком того, чого людина сподiвалась, але не знала, де це ii настигне.
Вираз обличчя i вся постать Павла Михайловича свiдчили про те, що вiн вибитий з колii i що нерви його натягнутi як струни. Обое навипередки стали розповiдати, як то вiд кiлькох днiв за ними по п'ятах слiдкуе якийсь тип. День i нiч вiн стовбичить у них пiд будинком, а коли вони тiльки виходять з дому, вiн як тiнь переслiдуе iх.
Типи, яким ДПУ доручало морально тероризувати намiчену жертву, своею безцеремонно-нахабною настирливiстю попадали в очi недосвiдченому громадяниновi. Кiлька днiв, а то й тижнiв, такий iндивiд невiдступно слiдив за кожним кроком приреченого. Бiля помешкання й установи, де жили i працювали майбутнi пiдсуднi, чергувались дежурнi сексоти, не даючи хвилини спокою своiй жертвi. Розмовляючи, я непомiтно придивлявся до типа, що безцеремонно стояв на вiддалi кiльканадцяти крокiв i не спускав свого пильного ока з нас. А тут Вишня шепоче:
– Йосипе, не оглядайтесь! Ви теж маете ангела-хоронителя. В такому ж одязi, в чорнiй шапцi, в плащi з чорним хутряним комiром, стоiть такий же тип, як i мiй охоронець.
Нам нiчого не залишалось, як попрощатись i повести далi своiх переслiдувачiв.
Це була наша остання зустрiч на волi.
Другого дня ранком пiд акторським гуртожитком чекав на мене вчорашнiй супутник. Своiм сексотським комiром вiн захищав вуха i нiс вiд грудневого морозу i, як видно, був сповнений бажанням великоi помсти за те, що я так довго не виходив з хати i заставляв його цокотiти зубами на немилосердному морозi. Вiн i цього разу довiв мене до театру, а там уже чекали внутрiшнi сексоти.
Я зупинився бiля таблицi розпису щоденних проб. Пiдiйшла дружина художника Вадима Меллера, який жив у будинку «Слово», i прошепотiла, що минулоi ночi забрали iх сусiда Остапа Вишню. Гепеушники цiлу нiч перевертали помешкання письменника догори дном, шукаючи доказiв його контрреволюцiйноi дiяльности, i не дали сусiдам очей заплющити.
1933–1943
Постанова
25 грудня 1933 р.
По делу 737
Постановление
Гор. Харьков, 25 декабря 1933 г. я пом. уполномоченного Следгруппы СПО ГПУ УССР ГОЛЬДМАН, рассмотрев материалы по обвинению гр. Остапа ВИШНИ–ГУБЕНКО Павла Михайловича, писателя, беспартийного в преступлениях, пре-дусмотренных ст. 54–11 УК УССР, выразившихся в том, что он принадлежит к украинской к-р организации, стремившейся к свержению Советской власти вооруженным путем. Руководитель повстанческой группы, вел разведывательную работу по линии Авиозавода, член террористической тройки,
нашла:
что пребывание Остапа ВИШНИ на свободе является опасным, а потому на основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 143, 146 и 156 УПК УССР
постановила:
1. Избрать мерой пресечения способов уклониться от суда и следствия по отношению к обвиняемому Остапу ВИШНЕ содержание под стражей в Спецкорпусе ГПУ УССР.
2. Настоящее постановление направить для сведения прокурору. Арест ВИШНИ производится на основании личного распоряжения Пред. ГПУ УССР тов. БАЛИЦКОГО.
ПОМ. УПОЛНОМОЧЕННОГО СЛЕДГРУППЫ СПО (ГОЛЬДМАН)
«СОГЛАСЕН»: НАЧ. 2 ОТД. СПО (ДОЛИНСКИЙ)
«УТВЕРЖДАЮ»: ВРИД НАЧ. СПО ГПУ УССР (КОЗЕЛЬСКИЙ)
Витяг iз показiв Мондока І. І.
25 грудня 1933 р.
Я забыл указать, что по моему мнению, ИРЧАН за последний год выдвинулся на одно из центральных мест в УВО на Украине.
Я сужу об этом на основании тех связей, которые существуют у ИРЧАНА. Он связан с Москвой, Киевом, Берлином, Прагой, Веной и особенно тесно с Канадским УВО в лице НАВАЗИВСКОГО. Последний приезжал сюда ежегодно и последний раз в апреле 1933 года. Предлог поездок НАВАЗИВСКОГО в УССР – дела Канадской компартии.
Во время каждого приезда НАВАЗИВСКИЙ искал связи и связывался с активными членами УВО. В этом ему оказывал деятельное содействие ИРЧАН.
В апреле НАВАЗИВСКИЙ привез подарки Остапу ВИШНЕ, ХВИЛЕВОМУ и другим.
