P. S. Еще несколько слов. Не думай, что я только отнекиваюсь быть полезным моей любой Тетясе. Нет, это осторожность – от излишней любви к ней, – чтобы вместо добра не сделать ей зла, и которое трудно поправить будет. А она мне по своему занятию ближе, чем тебе. В Харькове по случаю соперничества она найдет тьму неприятностей и ни одного существа, которое бы поддержало ее; ты пишешь, что она может ехать с отцом, но отцу нужно будет бросить службу и потом жить на два семейства, да и какую пользу на сцене может принесть ей отец или мать? Нет, гораздо лучше соразмерять жизнь свою по средствам и учиться, учиться, и время все сделает: я все знаю это по опыту. Я в Полтаве получал две тысячи ассигнациями, без бенефиса, а у меня было 16-ть человек семейства. Конечно, я ел только борщ да кашу, и чай пили в прикуску, а право мне было хорошо… Не вытерплю! Скажу! Ти, кажуть, друже, кутнув трохи, никакая пощечина меня бы так не оскорбила. Бог тебе судья! Не щадишь ты и себя, и друзей твоих. Погано, дуже погано. Не набрасывай этого на свою натуру и характер. Я этого не допущаю, человек этим и отличается от животных, у него есть воля: Пантелей Иванович до 60-ти лет кутил, а потом воля взяла верх, и он во всю жизнь не поддавался этой кутне. Не взыщи за мои грубые слова. Дружба строга, а ты сам произвел меня в друзья, и потому пеняй на себя. Статью в газету передам Коршу. А все-таки целую тебя без счету и твою бороду. Пожалуйста, извести пораньше о своем приезде, а то в Никольском нужно будет приготовить. Да, записку твою от г-на Погожина получил и был у него.
Ну, прощай, рука устала писать. Видишь, скильки надряпав. А ще-таки – Бог тебе судья; передай мой поцелуй твоей Тетясе. Але нi, не треба, а то я боюсь, чтобы от твого чолом не зробилось ей дуже душно.
261. Т. Г. Шевченка до М. С. ЩЕПКІНА
9–10 лютого 1858. Нижнiй Новгород
I
ДОЛЯ
Ти не лукавила зо мною,
Ти другом, братом i сестрою
Сiромi стала. Ти взяла
Мене маленького за руку
І в школу хлопця одвела
До п’яного дяка в науку.
– Учися, серденько, колись
З нас будуть люде, – ти сказала.
А я й послухав, i учивсь,
І вивчився. А ти збрехала.
Якi з нас люде? Та дарма,
Ми не лукавили з тобою,
Ми просто йшли, у нас нема
І йоти кривди за собою!
Ходiмо ж, доленько моя,
Мiй друже щирий, нелукавий!
Ходiмо дальше, дальше слава…
А слава – заповiдь моя!
II
МУЗА
І ти, пречистее, святее,
Ти чадо неба молодее,
Мене ти в пелену взяла,
І геть у поле однесла.
І на могилi серед поля,
Як тую волю на роздоллi,
Туманом сивим повила.
І колихала, i спiвала,
І чари дiяла… i я…
О чарiвниченько моя!
Менi ти всюди помагала!
І всюди, зоренько моя,
Ти непорочною сiяла.
Не помарнiла в чужинi
В далекiй неволi,
У кайданах пишалася,
Як квiточка в полi.
Із казарми смердячоi
Чистою, святою
Вилетiла, як пташечка,
І понадо мною
Полинула, заспiвала
Тихесенько, мило…
Мов живущою водою
Душу окропила.
І я живу, i надо мною
Своею Божою красою
Витаеш ти, мiй херувим,
Золотокрилий серафим!
Моя порадонько святая,
Моя ти доле молодая!
Витай зо мною уночi,
І вдень, i звечера, i рано,
Не покидай мене, учи,
Учи неложними устами
Хвалити правду. Поможи
Молитву дiяти до краю.
А як умру, моя святая!
Не кинь мене. А положи
Свого ти сина в домовину
І хоть единую сльозину
В очах безсмертних покажи.
III
СЛАВА
А ти, циндре, орандарко,
Перекупко п’яна!
Де ти в чорта забарилась
З своiми лучами?
У Версалi над злодiем,
Мабуть, розпустила…
Чи з ким iншим мизкаешся
З нудьги та з похмiлля?
Сiдай лишень коло мене
Та витнемо з лиха!
Гарнесенько обiймемось,
Та любо, та тихо
Поцiлуемось… Та й тее…
Та й поберемося,
Моя крале мальована!
Бо я таки й досi
Волочуся за тобою.
