Но кто способен на то, чтобы убеждать следовать за собой и платить столь высокую цену – отдать свою жизнь за чужие идеалы и стремления?
Все его труды пошли прахом. Как они не старались извести это обладание, оно процветало, росло и множилось, а вот теперь явило свои отравленные плоды…
А почему он сам оказался здесь, в этой части Высьдома? Потому что искал Варлага. Так может и его надо благодарить за сие спасение? Нет, это случайность! Обойдется.
Мальчишка сбежал. И, пожалуй, это правильный выбор. Выбор, которого он лишен. Но что заставляло его самого остаться в пучине битвы, которая заведомо сулила поражение? Привычка, деньги, долг? Гротт не знал. Может он хотел, чтобы все просто закончилось… Таков его побег?
Что с ними сталось, с Варлагом и другими? Он вспомнил его взор, лодку и других его товарищей, коих тот потащил за собой. Только вот куда? Он планировал это с самого начала? Гротт пытался припомнить все бойкие и пылкие реплики сопляка, полные доблести, благочестия и напыщенности. Нет, вряд ли. Ничего такого не припомнилось ему с момента их первой встречи, где тот заартачился точно распоследний осел и спорил, что не будет делать то, не будет делать это. Ни тогда, ни после он не пугал своим побегом. Юнцы любят так заострять внимание на своих порывах, бравада и драма так и льются через край, призывая старшее поколение жалеть и внимать их эгоизму. И вот к чему приводят подобные капризы. К огромным заботам и бедам. К смерти, не геройской, как в одах, а позорной и скучной, незаметной и глупой.
С ними удирал еще кто-то, помимо Фидес, калидитки и его приятеля. Тот самый изворотливый паренек из шидитов, которого они подозревали в роли шпиона? Ему так и не удалось копнуть под него поглубже.
Лица юнцов покрутились перед его мысленным взором.
Где они вообще сейчас? Кто вообще победил? Мы или они? Дальше что? Может ему самому остались какие-то мгновения, пока проклятые эскуриды не доберутся до него? Или редрины, или дикари… Или невесть кто еще. Вот же дерьмо! Целая волокуша дерьма, которая утянет тебя на самое дно. Как такое вообще может быть?! Пережить все это, чтобы какой-то дикарь воткнул в тебя сталь, пока ты валяешься у его ног, бессильный и немощный?
Гротт злился и не понимал, что ему теперь делать. Да, самое простое винить всех подряд в том, что стряслось, да искать оправдания для себя самого. Когда понимаешь, что пришел конец всему. Высьдом это только начало, а что будет дальше никому не покажется малой кровью.
Некий безжалостный и могущественный враг сделал свой ход – прямо, в лоб, безо всяких заговоров, сплетен и интриг, пошатнув весь их мир, а они ничего не смогли сделать, не сумели защититься, не сумели ответить.
Если он получит конксура, ваккара и эскурида, которого нельзя элиминировать, плохи их дела. А еще шидит и калидит-комбинатор до кучи. Они все молодые и неразумные. Их легко будет склонить на свою сторону, тем паче Эльфинат для Варлага и Фидес точно уж кажется враждебным и несправедливым. Как и старик Гротт, что слишком сурово обходился с юнцами, якобы не пытался их понять и принять…
Он прикрыл глаза, фокусируясь на воспоминаниях. Что за напасть! Гротт даже не мог подумать, что станет свидетелем подобного нападения на Эльфинат. Да, и не он один. От таких дум голова начинала болеть еще сильнее. Конечно же, досталось ему знатно, отсель и все эти признаки. Но они хотя бы давали тебе понимание того, что ты жив, отдаваясь эхом, гулом и стуком в черепушке. Напоминая о том, что тебе еще придется выстрадать за все свои деяния.
Кто-то проболтался. Вот что! Намеренно или нет, но весть о том, что редринка очутилась в Высьдоме, птичкой порхнула не в те руки, не в те уши. Но кто? Загадочный новичок с купленными бумагами? За ним стоял кто-то могущественный, это яснее ясного. Может даже один из владык? С такими мыслями нужно быть аккуратнее, не стоит разбрасываться подобным вслух.
Или его самого с этой треклятой поклажей заметили в ту самую пору, как они двигались в Высьдом?
А может это Катэль? Кто знает, что на уме у этих эльфов? Или Варлаг? Не стоит недооценивать мальчишку. В любом случае нужно быть очень осторожным, пока не прояснится хоть что-то еще. Любой мог оказаться повинным в том, что на Высьдом напали, включая и его персону. Главное тут, чтобы таких обвинений на него не повесили. Одно дело собственные угрызения совести, другое дело предстать пред трибуналом Эльфината.
Не суть важно теперь кто и что сделал или не сделал, пока что, исход вот такой: Высьдому настал конец. А скоро он постигнет и всех тех немногих, кто пережил бойню. Если не понять истину и не предотвратить такой исход. А его можно избежать, если думать холодно, а действовать решительно. Для этого Эльфинату и потребуется он. Так что помирать ему рановато.
Гротт продолжил цепь суждений. Итак, прознав про редринку, заявились они. Должно быть, известно им было многое, раз такие силы брошены на ее возвращение… Уничтожение, похищение? Кто эти они – судить пока трудно. Все это единое сборище или разрозненные фракции – каждый со своими интересами? Дикарей можно и нанять, редрины, конечно же, захотели бы вернуть столь ценного обладателя в свои ряды, а эскуриды? Просто примазались, чтобы отомстить Эльфинату? Или этот финальный аккорд – часть общего замысла?
Но есть и причина полагать, что это все случайность. Дикая такая, невероятная и немыслимая, учитывая союз зунаров, редринов и эскуридов, принадлежащих к… К кому вообще? За все годы их службы чаще всего они являлись эльвинами. Откуда взялись такие эльвины-эскуриды и в таком количестве, что смели полгорода с лица земли?! Под носом у Эльфината и конксуров. Куда смотрел он сам, Хатидже и Шорьше? Как они такое допустили?
Да, именно так и рассудят Владыки. Вину повесят на них. На их месте он бы сделал именно так. А кто отвечает за Миритиль и Мэриел?
“Ну, да, ну, да… – подумалось ему. – Отвертеться тебе будет непросто, Грегор Гротт!”
Он, морщась, моргнул и уставился в ясное светлое пространство поперед себя. А больше смотреть и некуда. А думы о том, что это сотворил кто-то из Эльфината так и не отпустили его. Предатели могли быть вокруг и всюду, прямо перед его носом. Как же он был беспечен и самоуверен! Кому теперь передать этот печальный опыт? Эх!
“Так тебе и надо!” – буркнул он, думая о том, что сейчас бы напиться.
Если начать копаться с самого начала, то можно и обнаружить какие-то ответы. Только толку-то от них сейчас? Что он должен был сделать? Придушить детеныша редрина? Он поступил правильно. Так бы сделал любой. Но за честные и справедливые поступки порой платить приходится дорого и не сразу, а тогда, когда и не ожидаешь, отчего цена эта становится непомерной, дополняется чувством вины и самобичевания, слез и проклятий.
Не привези они Фидес сюда, рано или поздно незваные гости пожаловали бы в Гарду, в любое другое место, хоть на край земли. Так и так – одно другого не лучше… А итог уготован одинаков.
И он, и Катэль знали про этот риск. Может и не в полной мере представляли последствия, но…
Солнце еще не успело взойти над высокими горными кручами и стенами, окружавшими Высьдом, но свет его уже забрезжил, ласково касаясь лица и рук старика. Повернуть голову или пошевелиться так и не вышло, но телом он ощущал, что лежит на земле. Хотя бы чувства какие сохранились, иначе был бы полный каюк – не поймешь жив или мертв! А разве мертвецы что-то ведают? Эх!
Землю сковывала утренняя прохлада, она еще не успела прогреться. Ему показалось, что спина его, руки и ноги сами стали каменными, вросли, оплетенные травами и корневищами, в эту породу точно какой искусный арбор испытал на нем мощь своего обладания.
Гротт подумал о том, как он обычно поднимается с кровати, когда ему вновь принесли очередную весть об эскуридах с первыми авэ. Как всегда – быстро, молниеносно, решительно и безотлагательно, как того и требовала тревожная обстановка подобного донесения, но, увы, тщетно.
Тогда конксур просто покосился налево – там лежал, не шевелясь, Виллем, а затем направо – на Ригана. Узрел он их нечетко, но Гротту виделось, что они, все же, дышали, если это не зрительный обман. Знаете, когда собственные глаза заволакивает некая пелена и свет с тенями плывет, являя странную картину иллюзий?
– Виллем! – сухо сказал он. – Риган! – тут Гротт чуть не закашлялся, ощутив, что воздух просто раздирает глотку от каждого слова. А вымолвил он их всего-то два! Он вздохнул протяжно, но не глубоко. Глубоко вдыхать оказалось больно.
“Вряд ли я ранен так тяжело. Это просто треклятая старость!” – подумал старик, не оставляя попыток повернуться хотя бы набок.
– Мастер Гротт… – донесся до него слабый глас эльвина. Тот уже сел, потирая лоб. Ну, да, не ему ж пришлось поглотить всю эту эскуру!
– Сынок, позови Катэля… – выдавил из себя Гротт. – По пути глянь что тут и как. Никто не пал из наших и все такое… – в этом уверенности у Гротта не имелось. Пал, конечно, да не один. Это им повезло. – Да Ригана проверь. Сам я не могу встать… Не так что-то со мной.
– Понял вас, мастер! Сию минуту! – Виллем уже двинулся к калидиту.
Тот тоже очухался, на это потребовалось чуть больше времени, но вскоре оба уже стояли над ним, думая что делать.
– Надеюсь, что я не останусь таким до конца моих дней, – невесело отозвался Гротт, когда Виллем с Риганом прислонили его к остатку дерева, напоив водой, первым глотком которой он чуть не подавился, жадно припав к горлышку бурдюка. Стало получше, даже пальцы рук начали слушаться своего хозяина, но на то, чтобы двигаться самостоятельно, сил никаких не осталось. Нужно время на то, чтобы восстановиться.
– Еще легко отделались, – заключил Риган, двинувшись, чтобы оглядеть то, что осталось от Высьдома. – Спасибо нашему мастеру! – он глянул на Гротта, а тот лишь покачал головой.
Виллем, что все еще пекся о главе Конксурата чуть усердней и пока не успел оценить масштабы осады, даже присвистнул, подняв свой взор на днесь гиблое место.
Теперь пришел и черед Грегора Гротта оглядеть округу, а не только землю, что походила на пустынную, только не из песков, а из золы и пепла, это он успел подметить, когда Виллем чуть не уронил его лицом вниз, пытаясь подсобить, да безмятежность неба, для которого ничего не случилось будто бы.
Да, зрелище бесспорно могло лишить дара речи на пару часов точно.
От всей пышной зеленой поросли Высьдома ныне не осталось и следа. Гротту припомнилась Гладия и Нуд и тамошняя глубокая осень – черная, свирепая, когда холод уже вцепился когтями во все подряд, ветер стряхнул листву и ягоды с деревьев, трава пожухла и превратилась в бурый сухоцвет, а снег еще не выпал.
– Точно глубокая осень пришла… – проговорил Виллем, облекая вслух мысли старика. Он-то тоже родился на Севере и ему было с чем сравнить.
Самое мерзкое и скользкое время, о котором Гротт совсем позабыл. Предпочел позабыть. Так вот, в Высьдом и пришла та самая осень, пробирающая до костей во всех смыслах. Всего за одну ночь.
Изъеденные огнем и порчей нагие деревья безмолвно замерли вокруг них, это их спасла, если можно так выразиться, конксурия, но далее, куда доходил уставший взор – никаких растений и вовсе не видать, все они обратились в труху.
Почва серая и безжизненная обрамляла осколки светло-серых стен и башен. Главная из них, что высилась на горе – уцелела более чем, как и часть стены у реки, где сейчас находились они.
То же самое, что и с растениями, случилось со всем тем живым существом, которому не повезло оказаться подальше отсюда.
– Там, – Гротт кивнул в сторону руин городища. – Все отравлено. Воду пить тоже нельзя. Деревья и даже травы тут тоже более не вырастут. Только может многие лета спустя…
– Вот же! – воскликнул Виллем, почесав перепачканный золой лоб. – Мастер, вы вообще такое видали?!
– Такое нет. Но очень-очень давно эскуридов использовали для битв… Так что сии мрачные времена воротились…
– Только тогда это делал сам Эльфинат, – вмешался Риган. – Он использовал эскуридов против своих врагов…
