МАТВЕЙ. Ларенька, ты чего это? Он тебя оскорбил?
Иллария отрицательно мотает головой, разбрызгивая по шее Матвея слёзы.
МАТВЕЙ. Ну просто же так не хамят, тем более – ты. А ты говоришь – нахамила. Значит, достал он тебя. Скажи – чем. Я поеду и башку ему отвинчу против хода резьбы.
ИЛЛАРИЯ. Нет, что ты! Не надо. Я сама виновата.
МАТВЕЙ. Да в чём? Можешь толком сказать?
Иллария опять мотает головой и опять разбрызгивает слёзы.
МАТВЕЙ. Девчонки, а вы не знаете?
ИНГА. Откуда? Мы же к нему раньше неё заходили; Ларя пошла последняя.
МАТВЕЙ. А вас он не обижал ничем? Ну, может что-то такое говорил, что вам-то пофиг, а Ларю расстроить могло?
Девушки задумались.
ИНГА. Да нет, он очень вежливый. Старомодный такой. Прям как мой дед – одно поколение. В качалку допотопную усадил – кайфово! Нет, меня сто пудов не обидел.
ИРИНА. И меня тоже. Скорее уж я – его. Тем, что детей предложила родить.
ИНГА. В самом деле, нашла что сморозить! Да где же ты видела мужика, который от такого б не шарахнулся. Они процесс любят, а не результат.
МАТВЕЙ (всё ещё всхлипывающей Илларии). Но ты-то же такого ему не говорила, правда? (Не дождавшись ответа) Или говорила?
ИЛЛАРИЯ. Да что ты, Матюшечка! Я твоих деток хочу.
Инга чуть не подскакивает на своей кровати.
ИНГА. Сейчас и этот даст задний ход! Да что же мы за дуры все такие?! (Илларии) Он что, за этим к тебе ходит? Прочисть мозги! Он за процессом ходит! Процесс больно вкусненький видно у вас. Хоть разочек хотела б попробовать…
Иллария поднимает опухшее от слёз лицо с плеча Матвея.
ИЛЛАРИЯ. Это правда, родное сердце? Ты только за процессом? Ты не хочешь детей?
МАТВЕЙ. Ну, Ларя, ну какие дети, в самом деле?.. И не повторяй глупости за этими дурищами. Чего ты себе фантазируешь?
Ирина вскакивает и подходит вплотную к нему, касаясь выпуклым животом его носа.
ИРИНА. Так мы дурищи, по-твоему? Вон оно что… А мы к нему с сочувствием: им с Ларечкой покувыркаться негде, так вот вам, голубки, комнатка, а мы уж по друзьям-приятелям покантуемся.
МАТВЕЙ (огрызается). Так раза два всего это и было!
ИРИНА. И баста! И больше не будет. Вон, видишь под окном остановку? Там есть скамеечка. Вот там свою Ларю и раскладывай, а сюда к нам больше ни ногой. А то точно комендантиху натравлю.
ИЛЛАРИЯ. Да ты что, Ирка? Взбесилась? Что мы тебе сделали? Ну, сказал глупость, так прости – я прошу за него.
ИРИНА (злобно тыча в сторону окна). Во-о-он та скамеечка! Вот там и отдавайся этому козлу. «Дурищи»… (Матвею) Это твоя Ларька дурища, что трусы, видишь ли, постеснялась перед дедом снимать!
Матвей изумлённо таращится на неё.
МАТВЕЙ. Но зачем?! И с чего ты взяла?
ИРИНА. А с того, что мы-то с Ингой снимали, а она строит тут из себя бог знает кого. Вот и пролетит теперь с работой, как фанера над Парижем.
ИНГА. Ну, ты, положим, тоже пролетишь…
Ирина переключается на неё.
ИРИНА. С чего бы вдруг?
ИНГА. Но я-то была первая!
ИРИНА. Но я-то всяко лучше!
ИНГА. По каким же таким параметрам?
ИРИНА. Костей у меня меньше. (Насмешливо оглядывает Ингу). Тоже мне, суповой набор! То-то Глебася ходит синяк на синяке – всё об твои костяшки стукается.
ИНГА. У меня хоть Глебася есть, а у тебя одни быки да бараны в деревне.
ИЛЛАРИЯ. Ну что же вы собачитесь, девчонки?! Всё равно ему вы сразу двое не нужны – кому-то одной повезёт, на кого бог пошлёт. А я вам не конкурентка – я в самом деле отказалась раздеваться.
МАТВЕЙ. Что-о?! Так это правда всё?
ИЛЛАРИЯ. Да, правда.
Тут где-то в недрах комнаты раздаётся глухой телефонный звонок.
МАТВЕЙ. Чей?
ИНГА. У меня рингтон битловский.
ИРИНА. Не мой: ты же знаешь, у меня на вибрации.
Обе переводят взгляд на Илларию. Та достаёт из кармана куртки на вешалке свой смартфон.
ИЛЛАРИЯ. Неизвестный номер… (Принимает звонок). Да, это я, Иллария. Что?! Вы не шутите? Когда? Да, смогу. До свидания.
Все смотрят на неё вопросительно.
ИЛЛАРИЯ (растерянно). Дед этот звонил. Он меня… взял на работу.
ИНГА. Фигасе!
ИРИНА. Твою мать!
