Но старичок все понял. Он кивнул, обошел прилавки и выдвинул самую дальнюю от окна витрину. Из нее тощими иссушенными руками продавец достал маленький бархатный планшет с ювелирными украшениями и протянул посетителю.
– Эти вещи сделаны мастерами нашего города в единственном экземпляре. Самое особенное, что можно купить в Миррормонте, – не без гордости проскрипел он.
– Это, – показал Дениэл на золотое кольцо с замысловатыми завитками.
Волшебство украшения заключалось в шикарных кружевных тигровых лилиях, усыпанных крошечными красно-оранжевыми переливающимися камнями, и листьях, мерцающих изумрудными всполохами. Услышав стоимость магически притягательного изделия, он вспомнил, что мать забрала у него все наличные.
– Где у Вас здесь банкомат? – Спросил он.
– Напротив, через дорогу, – махнул рукой старец. – Ну что, берете?
Действительно, через дорогу. Дениэл видел банк, но мозг, больше напоминавший кисель после эмоционального шторма, даже не собирался обрабатывать зрительную информацию, чтобы облегчить жизнь своему хозяину. Вечер еще не вступил в пасмурные границы города, а он уже настолько выжался, что хотелось упасть и уснуть где-нибудь в укромном уголке своей комнаты с узкими окнами на палисадник под потолком. Он безмерно соскучился по дому.
– Беру, сейчас вернусь.
Десять минут спустя Дениэл шел дальше, зажав в кулаке черную бархатную коробочку с кольцом в кармане куртки. Он был счастлив. Этот маленький якорь держал его в бушующем океане прошлого, потому что, сжимая его, он вспоминал о ней.
04
Через два дома от антикварной лавки он увидел вывеску «Творческая мастерская Стива и Веллари». Он зашел в обширное помещение с большим круглым столом по центру, стены которого были завешаны пейзажами в тяжелых рамах. На полках стояли сухоцветы в вазах, статуэтки стародавних времен и сувенирные тарелки с разными городами штатов. В углу раздвинул ноги мольберт с россыпью тюбиков масляных красок на крошечном столике под ним, так четко напомнивший об Алексе, что посетитель интуитивно сжал коробочку в кармане еще раз.
За холстом сидела девушка с огненной копной волос в белой рубашке с закатанным выше локтя рукавом и бежевом переднике ниже колена, защищающем от красок яркую оранжевую юбку в крупную складку. Девушка, в которой Дениэл с трудом узнал Веллари Стоун, отвлеклась от кистей и подняла взгляд на гостя. Красивая и зеленоглазая, будучи капитаном группы поддержки школьных футболистов, она всегда была завидной пассией для любого парня в школе – от оборванца до главнокомандующего той же футбольной команды – но очаровалась она лоботрясом Стивеном Роджерсом, как ни комично.
– Дениэл Кентмор? Не может быть! – Изумленно протянула она, не сразу узнав гостя. – Ты вырос еще на голову!
В подсобном помещении, дверь в которое была приоткрыта на пару дюймов, раздался шорох, и из комнаты вышел, привлеченный голосами, кудрявый темноволосый парень, весь в опилках, контрастно лежащих на его черном рабочем халате столяра.
– Дэн? Ты ли это? – Изумился Стивен, отряхивая наряд и приближаясь к гостю. – Дружище! Хоть ты и кинул нас всех по-гадски, я очень рад тебя видеть!
Роджерс протянул пропащему однокласснику руки для объятий, которые тот принял, усмехнувшись. Среднего роста, щуплый Стиви завершал их троицу закадычных друзей. Во времена их крепких отношений парнишка не раз втягивал своих приятелей в очень неудобные, а порой и опасные ситуации, но и часто из подобных ситуаций вытягивал, будучи скользким и изворотливым угрем. Сейчас он заметно возмужал и расправил плечи, но в его хитром взгляде карих глаз все еще просматривалась та легкомысленная безалаберность, с которой Аманда тщетно боролась с самого детства сына.
Роджерс удовлетворенно оглядел своего друга, на полторы головы возвышающегося над ним, и приветливо похлопал по плечу.
Тут к ним приблизилась рыжая художница, скинувшая свой страшненький передник на стул. Она шла плавной кошачьей походкой, с интересом поглядывая на Дениэла. Он даже отшатнулся от нее, до чего ему показалось, что невеста приятеля заигрывает с ним. Та лишь беззвучно усмехнулась и повисла на плече жениха.
– Веллари – моя невеста, у нас свадьба двадцать пятого июля, – горделиво представил друг девушку, словно охотничий трофей. – Придешь?
– Приду, – ответил Дениэл, не подумав.
– Отлично! – Кивнул Стив, считая вопрос решенным, и снова восторженно воскликнул: – Что ты здесь делаешь? Как поживаешь? Как ты, черт тебя дери, выжил?
Дениэл опешил от такого натиска. Мир сошел с ума, раз люди, от кого он ждал тепла, были агрессивны и холодны, а те, кто смело мог гнать его вон, принимали как родного. Чтобы заземлиться, он снова сжал коробочку в кармане.
– Я остановился у Фишеров, – ответил гость невнятно, в стиле Аманды Роджерс, – Марк в тюрьме…
– Да, Марк у нас местный герой! – Произнес сын блондинки, прекрасно ориентировавшийся в речи, лишенной логики. – Мы даже губернатору петицию подписывали всем городом, не прошло. Убийство есть убийство. Может, выпустят его пораньше? Трикси ждет своего спасителя!
Стивен тараторил, как всегда, с чувством и упоением – душа нараспашку. Он нес ахинею из новостей и эмоций, прыгал с одной мысли на другую, обсуждал общих знакомых, щурился, хохотал и похрюкивал, после чего сменял мину на печальную, подстать следующей новости, и снова открыто смеялся. Его высокий приятель расслабленно слушал все это вполуха, зная излишне страстный нрав друга.
Веллари принесла всем пива из соседней комнаты, где, как понял гость, и располагалось их жилье. От выпивки Дениэл отказался, поблагодарив рыжую бестию, ему и своей дури в голове хватало.
В мастерской он провел почти весь остаток дня, вспоминая, забывая и вспоминая вновь все ужасы и прелести школьных лет, спрашивая подробности воспоминаний, в надежде, что друзья не помнят их, но они помнили, отвечали и потешались над приятелем, терзая его внутренних драконов. Очевидно, Дениэлу нравилось страдать здесь, иначе для чего ему понадобилась вся эта игра? Он постоянно держал одну руку в том кармане, где покоилась потрепанная бархатная коробочка, ни на секунду не выпуская образ подруги из головы.
Ближе к вечеру Веллари заперла мастерскую и направилась в дальнее помещение придумывать скудный ужин, а Дениэл предпочел ретироваться из их обители, вновь отказавшись от угощения.
На обратном пути к Фишерам он заехал в супермаркет за продуктами и вернулся в дом, который утром принял его, блудного сына, в свои добрые объятия.
– Дениэл, здесь еды на неделю питания для целой футбольной команды! Мы столько не едим! – Воскликнула Марта, растерянно принимая из его рук котомки с покупками. – Я приготовила тебе постель в комнате Марка. Там все так же, как было при нем.
Ее голос дрогнул, и Дениэл невольно шагнул к бедной женщине для объятий.
– Ну что Вы, миссис Фишер, он ведь не умер! – Пытался успокоить ее молодой человек. – Скоро выйдет! Девушка его ждет…
– Трикси! – Произнесла Марта имя потерпевшей с нежной материнской любовью. – Ох, она прекрасная!
Женщина принялась восхищаться подругой сына, оду которой Дениэл слушал рассеянно, думая совсем о другой особе противоположного пола. Пока они с Колином разбирали пакеты с едой, хозяйка кухни со сноровкой опытного жонглера накрыла на стол и позвала мужчин на ужин. Среди дел она продолжала историю Трикси, которая, пока ожидала своего спасителя из тюрьмы, отучилась на педагогическом факультете и устроилась на работу учителем в местную, школу, чтобы быть ближе к Марку, когда тот выйдет. Супруг лишь пожимал плечами на восторг женщины, словно она уже приняла в свой дом невесту сына, хотя те, как понял Дениэл, даже не встречались.
– Есть же мерзавцы вроде Гленна Миллера! И как их свет носит? – Воскликнула в сердцах Марта.
– Уже не носит, – мрачно заметил Колин.
– А у тебя есть девушка? – Переключилась она на визитера.
– Нет, – смутился он, запустив пятерню в волосы. – Но у меня есть хороший друг.
– В смысле, Дениэл, ты – гомосексуалист? – Не понял мистер Фишер, смерив молодого человека внимательным удивленным взглядом.
Дениэл расхохотался легко и душевно.
– Нет, мистер Фишер! – Возразил он, отсмеявшись. – Я имел в виду, девушка есть, но мы с ней только общаемся. В смысле, просто друзья.
– Но она ведь тебе нравится, верно? – Лукаво подмигнула Марта. – Иначе, зачем бы ты упомянул о ней?
– Да, нравится, – сдался Дениэл, покраснев до самых ушей.
И в этот момент он сдался самому себе. Признание далось ему чертовски туго, но принесло несметное облегчение. Даже дышать стало легче после того, как он позволил себе откровение, что, вероятно, он не так уж и по-дружески относится к Александре Траст, как пытается всем рассказать.
05
Все воскресенье Алекса делала вид, что злится, пытаясь показать серьезность своих намерений. Она не попрощалась с мамой перед ее двухнедельной командировкой в Париж, проигнорировала ужин с отцом, и даже забыла о встрече с Дениэлом в гараже. О последнем она вспомнила лишь под вечер, когда за окном уже разлилась непроглядная тьма. Девушка высунула нос между нитей блестящих бусин на окне, заменявших ей занавески, и узрела на заднем дворе темный зев входа, говорящий лишь об одном – гараж был пуст. Сожалела она об этом ровно полминуты, зная, что завтра выловит друга, когда тот привезет с работы отца, а пока решила обмозговать Проблему Номер Один.
Она не знала, сколько нужно держать оборону для безболезненных последствий в отношениях с родителями, с ней такая ситуация происходила впервые. Но, несмотря на дебют, Алекса чувствовала за собой право на отстаивание своего мнения. Будучи не злопамятной, она не прогоняла в голове негативные диалоги, о которых она читала в книгах по психологии, подаренных ей мамой на Рождество. Скорее, ей было интересно наблюдать ситуацию, будто без личной заинтересованности, со стороны, как в кино.
Звучно похрустывая колесиком мышки, Алекса пробегала глазами написанные сорок листов дипломного проекта. Писалось скучно. Так жаждать диплом юриста, чтобы потом так бездарно закончить обучение! Это совсем не похоже на юного гения в ее лице.
Теоретически, в работе новоявленные специалисты должны были блеснуть всеми полученными в университете знаниями, а практически это оказалось настолько скучным занятием, что блистать было нечем, разве что скупыми выжимками из законов и копиями документов.
Алекса отошла от компьютера, в который раз оставив работу до «следующего раза». Она замечала за собой леность, когда нужно было делать что-то такое, чем ей заниматься не хотелось. Вместо нудной писанины девушка достала холст с акриловыми красками и принялась рисовать, ее снова тянуло на пейзажи. На этот раз из-под кисти художницы выходило бескрайнее поле незрелой пшеницы, раскинувшееся вдоль асфальтового покрытия пыльной змеи автострады. На обочине прорисовывался автомобиль, а рядом с ним пара молодых людей, стоявших в обнимку. Алекса любовно обмакнула кисть в нежно-зеленую краску, собираясь прибавить бликов на ранних колосьях растений, мерцающих росой в рассветном солнце.
