– Знаю, поверьте. Мне очень почетно и лестно Ваше решение относительно меня. Мы справимся.
Когда за темнокожей королевой закрылась дверь, Оливер поймал себя на одной интересной мысли. Дениэл лучше всех знал его офис. За равнодушной маской недалекого читателя мужских глянцевых журналов, коим водитель был все время, скрывался очень точный и зоркий наблюдатель, считыватель поведения людей, губка по впитыванию информации. Этот мужчина оказался гораздо более внимательным, чем представлялся всем окружающим. Он даже мог быть опасным, если бы не был на стороне Оливера всецело и безапелляционно. Похоже, теперь он понимал, чего так истерично боялась его супруга все эти годы: Дениэл действительно не такой простак, как казался по началу.
Тем более было откровенным безумием продолжать его контракт водителя на фирме. Именно об этом он и решил поговорить с самим работником наедине. Он отправил Дениэлу сообщение: «зайди ко мне, пожалуйста», подперев им в мессенджере пару фотографий их с Алексой на фоне океана, как же давно это было! Минуту спустя тот вошел в кабинет.
– Дениэл, ты угадал с Грейс, – начал Оливер, поглядывая на ничем не сменяющееся перманентно-спокойное сегодня лицо большого сотрудника. – Как тебе удалось?
– Больше никто не подходил, – пожал он плечами.
Интересно, Дениэл теперь всегда будет вот таким? Непробиваемым, невозмутимым, спокойным, но при этом открытым и прямолинейным. Черт! Даже сам Оливер, не обладая в должной мере всеми этими качествами, начинал робеть перед ним.
– У тебя в середине сентября истекает договор с «Траст Инкорпорейтед», и я не намерен продлевать его, – продолжил он твердо, но понял смысл сказанных слов лишь тогда, когда поймал легкую холодную ухмылку неверно понявшего его речь мужчины. – Нет, я не об увольнении, даже думать не смей! Мне стыдно держать тебя в штате водителем, потому что ты весишь гораздо больше. Я хочу предложить тебе стать партнером корпорации. Как ты смотришь на это?
Дениэл округлил глаза, изумленный предложением, чем отдаленно напомнил Оливеру того самого работника, что был у него до отпуска. Однако тот скоро взял себя в руки и усмехнулся, вернув лицу прежнюю невозмутимость.
– Я польщен Вашим доверием в мой адрес, мистер Траст, но у меня даже образования нет. Если Вас устроит такой партнер, я буду рад!
– Принимая на работу людей, я никогда не смотрю на дипломы, Дениэл. Этим грешит моя жена, – устало отмахнулся он. – Но, раз уж ты об этом начал говорить, помнится, ты хотел пойти учиться.
– Да, думал поступить на экономический факультет осенью, – кивнул собеседник. – А как получалось, что Алекса сдавала все экзамены из дома? Она сказала, что это Вы договаривались.
– Я отвозил в Университет справку о ее болезни. Фергусон писал развернуто, так что вопросов не возникало. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что Алекса хочет на экономический вместе со мной, и намерена подавать документы сама, – ответил Дениэл. – А еще она хочет преподавать. Ей предложили внедрить проект о реорганизации, чудеса, правда?
Оливер хотел воспротивиться такому повороту и уже выстроил идеи противостояния безумным планам дочери, но тут решил посоветоваться с ее приближенным:
– Как ты думаешь, у нее получится?
– Уверен, что получится, – без тени сомнения заявил водитель.
17
Выслушав инструкции от работников шестого этажа, как следует обращаться с тонкой техникой, Грейс откашлялась и сосредоточилась, нажимая на кнопку «вкл».
– Уважаемые сотрудники «Траст Инкорпорейтед», – произнесла она мягким утробным басом в сетчатый микрофон. – Сегодня закончился многолетний суд с «Лайонс Инк» нашей победой. Всех желающих поздравить мистера Траста и отдел менеджеров милости прошу на первый этаж. В виде упорядоченной очереди, конечно же. Все…
Грегори Томпсон принял из рук Грейс микрофон, и женщина, поблагодарив начальника АйТи отдела, с которым сдружилась за это сумасшедшее лето бед и взломов, вышла в коридор шестого этажа. С нижних ярусов здания раздались аплодисменты и радостные возгласы. Не такие громкие, конечно же, как на первом, когда Палермо узнал о решении суда, но и невоспитанных обезьян в их штате больше не наблюдалось, кроме бывшего сотрудника и его приспешников.
Осторожно перебирая черными «лодочками» по ступеням лестницы, женщина искренне радовалась за контору, только что избавившуюся от раковой опухоли в лице главного менеджера. Даже метастазы, как видела Грейс, собрали свои вещи и покинули тело корпорации. Иммунитет в виде троих весомейших фигур фирмы победил болезнь.
На лестнице она встретила стайки сотрудников, спускающихся к шефу с радостными лицами. Конечно же, ни о какой «упорядоченной очереди» не было и речи, слишком долго работники находились в напряжении от исков. Люди шли по лестнице вереницей из счастливых сердец, уплотняясь с каждым этажом, и Грейс вклинилась в общий поток, радуясь победе вместе со всеми.
Со второго этажа, будто прорвалась плотина, хлынул весь отдел бухгалтеров и юристов, возглавляемый Мортимером Джексоном. Тот улыбался, как могла поклясться Грейс, впервые за все время битвы со «Львами», женщина уже и забыла, насколько ослепительна его улыбка. Невольно и ее губы ответили на дружественный жест.
– Приятно было слышать твой голос сегодня из микрофона, дорогая, – приобнял он за плечи грациозную темнокожую амазонку, возвышающуюся над его плотным телом почти на целую голову. – Это самая лучшая новость со времен моей работы здесь.
– Благодарю за поддержку, Морт, – кивнула она начальнику юридического отдела, ставшего за время судов уже родным. – Ты сделал невозможное!
– Мы все вместе это сделали, – твердо заявил собеседник. – И сделали бы это гораздо быстрее, если бы Джим не путался под ногами и не ставил палок в колеса. Где он сам, кстати? Почему у микрофона была ты?
Грейс, изрядно смущаясь, сообщила, что Палермо с ними больше нет, и мистер Траст поставил ее во главу отдела. Не помня себя от нахлынувших чувств, Мортимер громогласно объявил на весь лестничный пролет вторую радостную новость, которую поток сотрудников воспринял едва ли не более бурно, чем первую. Такой гомонящей толпой они и ворвались в офис на первом этаже, заполнив его весь полностью и частично протолкнувшись в кабинет начальства.
Общающийся со своим водителем директор даже не понял, что произошло, когда его ладонь начали пожимать поочередно вторгшиеся без предупреждения люди. Грейс уселась на свое рабочее место, с которого прекрасно был виден весь офис, и просто расслабилась, наблюдая за процессией. Сотни рук обнимали мистера Траста, хлопали по плечу, а он лишь растерянно моргал в ответ. Наконец, когда директор осознал, что произошло, он вышел из стеклянной комнаты, проталкиваясь между набившихся сотрудников, и занял свое обычное «лобное место».
– Дорогие друзья! – Громогласно произнес он и, запутавшись в чувствах, умолк.
Его загорелое лицо излучало удивление, восторг, признательность, благодарность, и даже смущение на фоне вселенской усталости человека, только что вышедшего из отпуска. Грейс буквально всеми фибрами ощущала его растерянность, но ей очень хотелось устроить это все начальству, жившему последние два года буквально на иголках от корпоративных сложностей.
– Дорогие друзья, – начал он еще раз более тихо и сердечно. – Хочу поблагодарить всех вас за проделанный путь. Мы шли на ощупь все эти годы, никто не знал, как правильно и хорошо. Каждый наш шаг сопровождался неуверенностью, сомнениями, страхом, но мы продолжали идти, свято веря, что темно будет не вечно. Я всегда знал, что сила корпорации – в ее работниках, но теперь уверен, что только благодаря вам всем мы имеем сегодняшний результат. Вы пришли меня поздравить, но я бы не справился без вас! Вы – моя сила. Спасибо, что все еще работаете здесь.
Слушая громовые аплодисменты, сравнимые лишь с овациями на новогодних корпоративных балах, Грейс вдруг подумала, что отпуск директору пошел на пользу. Только на отдохнувшую голову можно творить верные дела и говорить правильные вещи. Ведь выгнать Палермо нужно было в тот день, когда он впервые повысил голос на подчиненных, еще до переезда. За новенькую девчонку тогда вступился охранник, не продержавшийся на работе и недели после своей попытки восстановить справедливость, отчего весь офис уверовал в безнаказанность разнузданного скверного мальчишки, а бесконечные поблажки в новом офисе лишь подкрепляли эту веру.
Но начальство почему-то тянуло с волевым решением, продолжая держать в штате неисправный предохранитель, из-за которого иногда коротило всю систему до самого шестого этажа. Причины были разные, и все они оказались понимаемы для Грейс. Но совесть хотела надавать оплеух расшалившемуся юнцу, что бы однажды она и сделала, если бы ей вовремя не сменили начальника. И вот теперь все было кончено.
Точнее, только начиналось! Женщина оглядела деловитым взором своих подчиненных, опустошенных увольнением агрессора и обрадованных этим одновременно, и поняла, что им срочно нужна общая история. Пусть бы кто-то из сотрудников начал встречаться, даже Лиз с Тэдди подошли бы на затравку. Либо выездная вечеринка!..
Но, разглядев их всех внимательно, Грейс осознала, что им сейчас нужна забота и любовь не меньше, чем ее поссорившимся близнецам после разгрома отцовского гаража. Те тогда сидели понурые и виноватые, словно своими руками разрушили нечто невосполнимое и жизненно важное, что уже не вернуть никак. Очень похоже.
Ее подчиненные выделялись на фоне основной радостной массы печальными улыбками и пустым взором, глядящим мимо событий в офисе. Особенно не верили в свою свободу самые пострадавшие в отпуск директора Пенелопа и Тамара, хоть им и оставалось недолго служить на благо родной конторы. После них пришибленно выглядели Лиз, Винни Джекилл и Ив Гослинг, которых Палермо прессовал всю последнюю неделю. Словно вышедшие из концентрационного лагеря, они не знали, как теперь жить дальше.
Будь Грейс немного менее зрелой, она бы разрыдалась. Точнее, несколько лет назад, будучи мамой разнополых близнецов, она это делала ни раз, убитая неоднозначными эмоциями. Когда горе граничило с облегчением, радость с тоской, а испуг с нежностью, она всякий раз, теряя под ногами ориентиры, разливалась полноводной рекой в объятиях супруга, а тот обнимал ее, зная, каково женщине справляться с неугомонной парочкой в одиночку, пока он на службе. Сегодня же она лишь прикрыла глаза и обняла весь свой офис черными заботливыми крыльями, ощущая себя истиной королевой.
А еще она точно знала, что больше ее подопечных никто не обидит, она не позволит больше твориться беспределу на этой территории. Ее территории!
18
– Тебе пора, – пробасил мужчина, и хватка его рук ослабла.
Алекса усмехнулась и отстранилась от губ любимого, оценивая его пристальным взглядом карих глаз. В полутьме гаражного отсека его лицо казалось спокойным, даже равнодушным, но девушка отчетливо видела огонь эмоций, испепеляющий стойкого ухажера изнутри.
– Еще пять минут, – прошелестела она и потянулась к лицу Дениэла, но тот лишь скрутил ее в объятия, прижав томные гладкие губы куда-то к границе колючей шеи и жесткого ворота мотокуртки.
– Люблю тебя, – проговорил он и одарил девушку поцелуем в лоб, отчего она недовольно рыкнула. – Добрых снов, я тут разберусь.
Если бы она не чувствовала некоторыми частями своего тела желание кавалера, она могла бы усомниться в своей привлекательности для него. Но реакции его организма говорили об обратном. Поэтому Алекса все чаще уступала мужчине, который теперь, она была уверенна, руководился не страхом и отчаянием, а здравым смыслом и уважением к ее возрасту.
Она ничего не имела против того, чтобы идти домой в постель. Только не в свою. Там было ужасно одиноко и тоскливо после включения сигнализации, отделявшей ее неприступной стеной от его комнаты. Впрочем, и до ее включения – тоже.
Несмотря на очень плотный график и просто беспросветную занятость, Алекса скучала по нему в течение всего дня, когда Дениэл был на службе. Вечера же пара неизменно проводила вместе, выдумывая все новые развлечения вроде мотоциклетных прогулок, парков или, как сегодня, тренажерного зала. Мужчина очевидно радовался искренне их общению, но при этом затормаживал естественное развитие отношений, и давалось ему это с видимым трудом. Что ж, это его дело. Алекса знала, что лавину чувств не сдержать в итоге, а продвижение вперед в этом вопросе – лишь вопрос времени, поэтому и на этот раз лишь загадочно улыбнулась и отправилась восвояси.
Но не одни только игры занимали ее разум в последнее время. Помимо проектов, ее очень волновала мама, которую девушка буквально не узнавала. Утром родительница могла выйти из спальни настолько поздно, что Алекса уже готовилась к обеду, а вечером отправлялась в постель, не дождавшись дочери для пожелания спокойной ночи. Кроме того, она теперь часто заставала мать лениво развалившейся на еловом вельветовом диване в своем кабинете, читающей какую-нибудь легкую книгу. Телефон некогда бывшей бизнесс-вумен молчал, а лицо было чисто от косметики и печали. Впрочем, на вопрос, как она себя чувствует, мама всегда отвечала одно:
– Прекрасно, дорогая! Будто заново родилась!
Поэтому Алекса пожимала плечами, но, на всякий случай, послеживала за мамой, чтобы та в течение дня не сильно перетруждалась. В целом, она не могла налюбоваться своей родительницей, ставшей вдруг такой теплой, солнечной и душевной. От ощущения стены между ними не осталось и следа, и теперь Алекса недоумевала, откуда у нее вообще взялись такие мысли.
Сегодняшняя тренировка в зале одарила ее приятным общением с давней подругой. Джессика Стенли восторженно вцепилась в Алексу и проболтала весь вечер, оттеснив от спутника. Девушки тепло общались до поездки в Миррормонт, но теперь гостье заведения показалось, что тренер излишне беспечна и болтлива. Это не было пороком ни в коей мере, и Алекса улыбалась на очередной рассказ подруги, хоть и весьма сдержанно, но что-то ее угнетало теперь в общении с брюнеткой.
