– Ну…
– Скажи честно! – Поймал меня за подбородок, заглянул в мои глаза – своими, чистыми, искристыми, нежными.
– Не буду. А то зазнаешься! – Щелкнула его по носу, аккуратно и не больно, больше для смеха. И чтобы отвлечь от всяких неудобных откровенностей.
Это у Женьки легко получалось признаваться мне в своих чувствах. И про любовь он говорил спокойно, не напрягаясь. Я же каждое слово давила из себе через силу. Стеснялась, боялась, не понимала: как это можно, вот так просто, взять и выложить все, о чем думаешь?
– Лесь… У нас тут праздник намечается. – Он внезапно посерьезнел. Напрягся. И тут же все мои мышцы стали каменными. Нехорошее предчувствие пробежалось морозом по жилкам.
– Какой?
– Ну, обычно экватор отмечают летом… А у нас половина курса куда-то уезжает сразу после сессии…
– А. Понятно. – Все это было от меня слишком далеко. Никогда не принимала участия в общих гулянках: не было ни времени на это, ни денег.
– Пойдешь со мной? Я не хочу без тебя, Олесь. Нужно, чтобы ты была рядом! – Это звучало не как просьба. И не намек. И не предложение.
Женька впервые требовал что-то.
– Зачем? Я так буду как слон в посудной лавке. Ты же видел: я ни с кем не общаюсь почти. И зачем мне теперь идти? – Не представляла даже, как окажусь среди расфуфыренных, насмешливых однокурсниц. Парни – отдельная тема. Я для них нищенка, недостойная внимания.
Зачем идти туда, где точно будет обидно, стыдно и унизительно? Только потому, что я попала в этот институт сама, не за деньги, а за знания. Редкий победитель ВУЗовской олимпиады, получивший стипендию и возможность учиться бесплатно… Знала бы, как будет трудно, ни за что бы на очное не пошла! А теперь уже поздно…
– Ну, значит, пора пришла. Пускай все знают и видят: ты со мной! И слюни свои пускай больше не распускают!
– О чем ты? Какие слюни, Жень? Кроме тебя, меня же никто и не замечает!
– Смешная ты. И наивная… – Уложил подбородок на мою макушку, начал плавно укачивать… Я слушала, как мерно стучит его сердце, отдавая тихим гулом, и замирала, уплывала куда-то в сказку… – Ты и меня не видела, а я, блин, как дурак, все глаза переломал…
Я до сих пор не верила, что все происходящее – наяву. Что мне это не снится, не пришло в галлюцинации…
– Я не могу с тобой пойти, Жень. У меня и денег нет, чтобы вложиться… И мама не пустит. Ты же знаешь, как это все сложно…
Он понятия не имел, как меня встречали дома при каждом опоздании. Ни про самые грязные обзывательства, ни про мокрые тряпки и ремни… Никогда и ни за что не рассказала бы ему, как в меня летели ботинки, швабры… Слишком было стыдно говорить о таком вслух. Ни за что бы не позволила ему узнать об этом…
Но пришлось объяснить, что мне запрещено опаздывать и встречаться с мальчиками. Иначе лишат карманных денег.
– А давай, ты скажешь маме, что устроилась на подработку?
– Как это?
– Обыкновенно. Она же требует, чтобы ты в дом приносила какую-то пользу?
– Да. Требует. Только я не смогу на завод, Жень… Ты же в курсе: там не берут студентов на плавающий график. А в магазин – никак. Она меня выгонит из дома просто…
– Так ты не пойдешь никуда. Я просто дам тебе денег. А вечерами будешь говорить, что была на работе. Круто же я придумал, да?
У него глаза загорелись. И слышно было, что сердце застучало чаще. Женька был счастлив от своей идеи.
– Что значит «дам денег»?! Ты сошел с ума? – Начала выпутываться. Освобождаться. Стало слишком жарко, тесно, воздуха не хватало. – Я кто, по-твоему, содержанка какая-то?!
– Боже. Олесь… Ты в каком веке существуешь? Я имею право что-то подарить своей девушке?!
Он даже обиделся, кажется.
– Подарок – не деньги. Это разное.
– Так ты ведь и от подарков отказываешься. Что мне делать?!
– Не хочу быть ничем обязанной. Прости.
– Ну, хоть что-то сделаешь для меня? Пойдем на вечеринку?
– Я боюсь. – И ни словом не соврала. Выпалила со всей честностью. Сразу легче стало…
– Кого? Или чего?
– Чужое место. Чужие люди. Что я там буду делать?
– Это будет в моем доме, Олесь. Я – хозяин. И, поверь, никто не посмеет тебя обидеть!
Мне хотелось. Очень хотелось. До зуда в пальцах, до дрожи: хотя бы раз провести с ним вечер, не прячась, не таясь, никого не стесняясь! И чтобы все вокруг видели: Женя Аверченко – мой парень!
– Ну, что, малыш? Ты что-нибудь решила? – Теперь не проходило ни одного свидания, чтобы Женька не вспоминал об этой вечеринке. Она никак не давала ему покоя, не выходила из головы.
– Я боюсь. – Я так устала давать ему бесплодные обещания. Находить все новые и новые поводы и причины…
Мы как будто на разных языках говорили: Женька кричал и требовал на языке своего желания, а я… шептала, все тише и тише, на языке своего страха.
– Чего, малыш?
– Я еще ни разу не оставалась где-то допоздна. Не представляю, как это можно объяснить маме…
– Ну, давай, ты придешь ненадолго, а потом я тебя отвезу? Вернешься в то же время, что и обычно?
– Смешно. – Было, вообще-то, очень грустно. От того, что я ему не верила. Какой парень в своем уме захочет бросать своих гостей в то время, когда веселье только-только начинается?
Меня никогда не пускали на подобные гулянки. Но от подруг и знакомых я очень много о них слышала. И знала, что самое интересное случается по ночам!
– Олесь. Ты мне не веришь, что ли? – Женя обиделся, кажется. Насупился. Немного охладел…
– Как я могу тебе не верить?
– Тогда… Не знаю! Давай, что-то придумаем, Олесь?! Как будто я заболел, и ты со мной сидишь в больнице?!
– Тогда я в той больнице и останусь. Только уже по-настоящему. А ты мне будешь апельсины носить…
У него так все просто и легко выходило. Так забавно…
