Роджер вызвал секретаршу, которая принесла новую версию договора инвестирования и положила его на стол перед Кириллом.
– Лариса, принеси мне чашку кофе как обычно. Кирилл, что ты будешь?
Кирилл не ответил, вчитываясь в договор. Когда он перевернул последнюю страницу, перед директором уже стояла опустевшая чашка.
– Ты не веришь в проект, я правильно понял? – сказал Кирилл. – Ставишь на нем крест.
– Давай без обиняков. Проект – это не ты. Институт – это не я. Но я представляю институт, и институт выходит из проекта.
– Прекрасная формулировка, Роджер. Дипломатичная, – невесело улыбнулся Кирилл.
– Есть и плюсы. Ты теперь сам по себе, да. Но если у тебя получится – все лавры только твои. Деньги, слава, патент. Если нет, ну…
– Если провалюсь, то институт не при чем, а меня уволят, ясно. Это меня не шибко пугает, – сказал Кирилл, хотя ощущал, будто земля ушла из-под ног, и он летит в бездонную бездну хаоса. – Но если грант будет висеть только на мне, без авторитета института, то и оставшиеся инвесторы разбегутся. Кто захочет ставить на одиночного исследователя?
– Думаю, у тебя есть целый месяц , чтобы их удивить.
Смех Кирилла был сухим и плоским, как листы лежащего перед ним договора.
– Что тут смешного? – спросил Роджер и поджал губы. – В конце концов, ты продолжаешь работать над проектом. Я сделал все, что мог.
– Чтобы создать тот Психикон, о котором заявлено, мне нужно как минимум полгода. Это же чистейшая инновация, новый метод, не имеющий аналогов.
Роджер цокнул языком.
– Может, есть промежуточные результаты, а? – спросил он. – Взялся за проект, умей его защитить!
Кирилл задумался о том, что увидел сегодня. Стигматы и послание из глубин бессознательного вполне могут заинтересовать коллег и вкладчиков. Он уже собрался открыть рот, как Роджер сказал:
– И кстати, Кирилл. По новым условиям, пациента нужно вернуть в больницу. У института есть лицензия, а у тебя, как отдельного сотрудника, ее нет.
Кирилл поставил локти на стол, обхватил голову и закрыл глаза. После введения препаратов бред Аркадия вышел на новый уровень и стал оказывать влияние на физиологию. Теперь ему угрожает реальная опасность – если кто-то смог ранить его и оставить стигматы, то сможет и убить, если Аркадий будет верить в реальность происходящего. А он верит.
– Когда? – хрипло спросил Кирилл. – Когда отдавать пациента?
Роджер пожал плечами.
– Да в общем-то, можно уже сейчас оформлять перевод.
– Нельзя! – вырвалось у Кирилла.
– Что такое? – нахмурился Роджер и подался вперед. Карие глаза неотрывно следили за мимикой Кирилла. К счастью, он не умел читать ее так же ясно, как Кристина.
– Он сейчас… в процессе обработки. Оставь мне его на месяц. Раз уж это мой последний месяц.
Роджер с минуту молчал.
– Я не могу просто отдать тебе человека в коме.
– Кристина, его сестра, подписала разрешение на экспериментальное лечение.
– Это, конечно, хорошо, но договор-то с институтом, а не с тобой.
– Роджер, кто тут представляет институт? Я к тебе как к человеку обращаюсь!
– К человеку! А если с пациентом что-нибудь случится? – повысил голос Роджер. – Он, вообще-то, тоже человек.
– Не говоря уже о том, какое пятно ляжет на репутацию института, да? – спросил Кирилл.
– Да! – воскликнул Роджер не отводя взгляда. – Я забочусь обо всех! О тебе, о нем, о себе, об институте! А ты вцепился в свой проект как параноик и не думаешь ни о ком! Смотри на вещи реальнее.
Кирилл понимал, что конфликт получается дурацкий. Роджер не знает, что как раз-таки возвращать пациента сейчас наиболее рискованно, но рассказать об этом, значит, закрыть проект сию же минуту. Стигматы сочтут провалом и нанесением вреда, а не прорывом, эксперимент остановят, тогда как помочь Аркадию сейчас может только Кирилл.
Он отодвинул от себя договор.
– Не стану ничего подписывать. Вызывай инвесторов, какие еще остались, комиссию института собирай – буду их убеждать! Ты же сам говоришь, надо уметь защитить свой проект.
Роджер застонал сквозь сжатые зубы и сказал:
– Ты же понимаешь, какая это волокита? И в итоге ничего не изменится!
– Буду тянуть время, раз ты отказываешься мне помочь. У меня нет выбора.
– Тебе нужно время, да? Сколько ты хочешь?
– Оставь пациента на месяц.
– Не могу!
– А сколько можешь?
Роджер задумался и стал листать в смартфоне телефонную книжку. Найдя нужный номер, вышел на балкон и прикрыл дверь.
Когда он вернулся, то принес с собой пепельницу с новыми окурками. Лицо было хмурым и решительным. Он сел за стол и, глядя в глаза Кириллу, сказал:
– Формально это будет считаться подготовкой к выписке. Пациент пробудет здесь одну неделю. Ни дня дольше этого срока.
Этого было недостаточно. Иллюзорная надежда, после которой падать будет еще больнее. Но хоть какой-то шанс.
– Спасибо, – сказал Кирилл.
Роджер покачал головой.
– Не подведи, пожалуйста.
Кириллу показалось, что договор он подписывает кровью.
Он вернулся в кабинет на ватных ногах. Мониторы, ставшие за время работы привычными, как линзы очков, показались совершенно чуждыми. Они показывали стабильное состояние пациента, но Кирилл не усидел, сходил в палату и лично убедился, что Аркадий ровно и спокойно дышит. Сам же он дышал как после пробежки в противогазе.
