Республика Татарково – 2. Туманная зыбь

Внешне дом ничем не отличался от тех, что по соседству – братья-близнецы. Рождённые одной матерью-стройкой, по одному стандарту и архитектурному замыслу, как из одного подсолнуха семечки. Отличались лишь экранами, да тряпками, что висели на балконах, на верёвках, на просушке под дождливой моросью.

Но у этого дома перед входом в магазин лежали доски, напоминающие полуразобранный дорожный тротуар. Само же асфальтовое покрытие под ними от парапета дома до кирпичной стены, обваловки, было под слоем воды, кое-где зацветшей, присыпанный осенними листьями. И, не смотря на прохладную погоду, откуда-то раздавались звуки, напоминающие лягушачье кваканье.

Магазин занимал весь первый этаж, со стеклянными витражами, оформленные всевозможной рекламной продукцией, от копченных колбас и ветчины до консервных банок.

По тротуарным доскам Крючков прошёл к широким двухстворчатым дверям. Навстречу из магазина выходила пожилая женщина с девочкой.

– Галинка, осторожно, не спотыкнись, – беспокойно предупредила она спутницу, и поблагодарила Гену: – Спасибо. – Он придержал двери и сделал шаг в сторону, уступив им тротуар.

– Когда наведут тут порядок?.. Какой год плавают.

Крючков вошёл в магазин.

Широкие залы. И каждый из них отделён бетонными столбами. Напротив входа – винный отдел, но вместо водки, вина и пиво, стеллажи украшали напитки, шипучки, «боржоми», «исинди», и редким заморским питиём «Кока-кола».

После пятнадцати часов их заменят на то, чему и предназначался отдел. Борьба с алкоголем коснулась всех продточек страны Советов, также и республику Татарково, и за её пределами. Видимо, данное ограничение сделано с той заботливой целью, чтобы человек напивался вечером, а ночь веселил семью.

Бетонные четырёхгранные столбы частично под облицовочной плиткой. А на некоторых её совсем не было, они стояли серыми, неприглядными, хотя шероховатые поверхности от отвалившейся плитки были подбелены. Стены тоже с частичной облицовкой, где-то она доходила до потолка, а где-то сводилась на нет. Там, где плитка отсутствовала, стены тоже была подбелены, и торговые прилавки выглядели не столь удручающе.

Общее впечатление от магазина было таково, что взыскательный покупатель вряд ли заглядывает сюда во второй раз.

Ну что же, пора знакомиться с заведующей этого заведения. Почему довели магазин до такого состояния? Работнички. И на себя же жалуются.

Крючков подошёл к хлебному отделу, спросил у скучающей продавщицы:

– Здравствуйте! Подскажите, где мне найти ваше руководство?

Он был в костюме, в галстуке, автоматический зонд висел на руке, на петельке.

Женщина сидела на стульчике за прилавком и, посмотрев на него оценивающе, спросила:

– А вы кто?

Гена усмехнулся.

– Для вас это имеет значение?

– В некоторой степени. Если вы из строительной организации, то даже очень.

– Нет, не из строительной. Я из областной газеты «Знамя».

– О-о, ну тогда мы с вами дружим! – вскочила она, заулыбалась, и крикнула кому-то за перегородку: – Валюха, присмотри тут, я пойду, человека провожу до администрации.

– Ладно. Только не затеряй его где-нить…

Продавщице было лет тридцать пять. Волосы русые, покрытые белым колпаком. Приталенный халат, чистый, выглаженный. На ногах мягкие тёплые туфли и голубые носочки, с белой опушкой. Вначале показалось грубой и старше возрастом, теперь моложавой, энергичной.

– А мы ведь куда только не писали, куда только не обращались – никакого ответа. Как заколдованный круг. Тут на прошлой неделе написали к вам, и, пожалуйста, с нашим почтением. Быстро вы отреагировали. Правильно я говорила: через газету их надо, прохвостов! – боевито говорила продавщица. – Строят чёрте чего, а нам все неприятности. Я председатель профсоюзного комитета здесь, вот и собрали петицию и от работников магазина и покупателей привлекли. Я сама и отправила это письмо. Может, хоть чуть совесть у ПМК пробудите.

«Это я удачно зашёл, – похвалил сам себя Гена, – и, похоже, на горячее».

Вошли в коридор подсобного помещения. Стены, некогда облицованные плиткой, были серыми шершавыми. Кое-где плитка ещё поблескивала в свете ионовых светильников с двумя-тремя лампами, прилепленными к потолку. В отличие от зала, в котором пол покрыт тротуарными бетонными плитами, в коридоре керамическая половая плитка и под ногами хрустела. А кое-где и отсутствовала.

Профсоюзница первой подошла к двери заведующей и, не стучась, толкнула её.

– Вот, Альбина Альбертовна, принимай гостя! И отлавливать не пришлось, сам прилетел. И вон, какой бравенький. Аж из самой «Знамёнки».

За столом сидела совсем еще молодая женщина. Есть ли ей двадцать пять-семь лет?.. Темноволосая, с короткой стрижкой, лицо продолговатое, глаза большие чёрные. Нос немного удлинён, губы слегка припухлые. Не красавица, однако же внимательный взгляд и улыбка располагали. Похоже, евреечка.

Второй стол был пуст, за ним стоял стул. Стояли ещё два стула у торцов этих столов, повернутые один к другому спинками. Для посетителей.

При появлении гостя и аттестации его сопровождающим лицом, заведующая поднялась.

– Здравствуйте. – И выжидающе смотрела на Крючкова.

Наконец он догадался, в чём заминка, и полез во внутренний карман костюма за удостоверением. Подал его Альбине Альбертовне.

– Прошу.

Она просмотрела удостоверение.

– Так вы общественный корреспондент? – как будто бы разочаровано проговорила она, возвращая документ.

– Да, – ответил Геннадий, забирая удостоверение. – А вас что-то не устраивает?

– Да нет… почему же… Мы и вам рады.

«Как раку на без рыбье», – усмехнулся Гена.

– Ну, что же, проходите, садитесь, – показала на стул у свободного стола. – Я сейчас Мойжуге позвоню. Мы только что с ним разговаривали, он в исполкоме. Сейчас примчится.

– А кто такой Мойжуга? – спросил общественный корреспондент, присаживаясь к столу.

– Генеральный директор Кондырёвского торгового объединения, Николай Михайлович.

Альбина Альбертовна подняла трубку телефона и покрутила диск. Вскоре заговорила:

– Мойжуга у вас? Можно его к телефону?.. Николай Михайлович, тут ваше присутствие было бы кстати… Приехал представитель из областной газеты «Знамя»… Хорошо, – она положила трубку и сказала: – Он сейчас прибудет. Минут семь-десять, подождёте?

– Конечно.

– В таком случае, пока ждём… чай или кофе желаете?

Гена смутился, пожал плечами. И «ушки» навострил, памятуя о тех корреспондентах, что приезжают в Татарково. Наверное, также всё начинается: с чая, кофе, может, и с винца … «Не-ет, мы не из таковских! Но от чая или кофе не откажемся. Немного прохладненько после прогулки по улке».

– Да от чайку бы не отказался, – согласился он, снимая с руки ремешок зонтика и вешая его на угол спинки стула, на который присел.

Заведующая сняла с сейфа электрический чайник, напоминающий полусферу шара, и направилась из кабинета, видимо, набрать в него воды.

– Она у нас девушка хорошая, добрая, – пониженным голосом заговорила профсоюзница, – только попала в этот лягушатник себе на горе. Два года уже мучается. Что ни день, то все что-нибудь да случается. И Мойжуга вместе с ней. Уж не рады этому магазину с сюрпризами. Подарок жителям микрорайона. То подвал затопило, сколько продукции попортилось. То плитка облицовочная сыплется, того гляди покупателям на голову отпадёт. Одна бабушка как завизжит – плитка с колонны прямо перед ней под ноги осыпалась. Успела отпрыгнуть. Думали с покупательницей инфаркт от испугу случится. А тут за моим отделом… Приходим утром, – мать честная! – треть стены отшелушилась. Уже на потолки стали с настороженностью посматривать, как бы они не обрушились. Кстати, здесь вот, в коридоре, светильник с потолка открепился. Если бы не провода, так бы и шлёпнулся на пол, или кому-нибудь на голову. Нанимали из жека электрика. Приклеил заново.

Вошла Альбина Альбертовна. Профсоюзница доложилась ей:

– Рассказываю, как мы тут в замке приведений работаем.

– Хорошо, Вера Ивановна, спасибо. Идите в отдел, там, кажется, покупатели подошли.

Вера Ивановна согласно кивнула и вышла из кабинета.

Стало тихо, и Крючкову показалось, что откуда-то зазвучала музыка, и притом на одной ноте, постепенно усиливаясь. Он невольно пробежал по кабинету взглядом и остановил его на чайнике, стоявшем на сейфе за спиной заведующей. Электрочайником он никогда не пользовался, ни на работе, ни дома. Да и не было у него в семье этого чудо техники. Дома всегда обходились газовой плитой, а на работе «печуркой».

«Музыкальный, однако…» – усмехнулся он.

Альбина Альбертовна тем временем выставила из тумбочки стола баночку «Nescafe», белую керамическую кружку, пустую плетёную корзинку и высыпала в неё из бумажного кулька горку шоколадных конфет. И из стола тумбочки достала лёгкую вазочку с печением. Гене невольно взглотнул слюнки. После холодного ветра и дождичка, горячий кофе, да с такими конфетами в век дефицита, печением…

9

В кабинет вошёл человек. Рост средний, плотного телосложения, волосы с проседью, которые прикрывала фетровая шляпа, лицо энергичное. Глаза открытые, но левый глаз как будто с прищуром, что выражало не то насмешку, не то удивление. При его появлении заведующая приподнялась.

– Вот, Николай Михайлович, человек из газеты, – показала на гостя плавным движением руки.

– Понял, Аллочка, понял. Это хорошо.

Николай Михайлович прошёл к человеку из газеты и протянул ему руку. Гена, поднявшись, в ответ пожал её.

А Альбина Альбертовна продолжала пояснять:

– А это наш генеральный директор торгового объединения…

Опередил директор, представился:

– Мойжуга, Николай Михайлович.

– Крючков, Геннадий Миронович, – отрапортовал Гена и полез в карман за удостоверением. Подал его.

Генеральный посмотрел в него и вдруг заулыбался.

– Слушайте, Геннадий Миронович, а не вы ли были автором фельетона, кажется, с «Шоколадным отливом», про Татарково?

Гена тоже улыбнулся и со скромностью ответил:

– Да, был грех…

– Ага, если вы так и с нами согрешите, то будем считать, что дело в шляпе.

И повернулся к заведующей.

– Помнишь, Аллочка? Наши продавщицы, кто из Татарково, по всему торгу его читали, смеялись? Да и мы вместе с ними. Нет, хорошо, что такого товарища к нам прислали. Фельетончик тут просто необходим. – И, заметив, что прервал чаепитие гостя, сказал: – Да вы пейте, кушайте. А мы пока с Альбиной Альбертовной документацию подготовим.

Альбина Альбертовна достала ключи из халата и подошла к сейфу. Открыв его, выложила на стол папку и распустила на ней тесёмочки. Раскрыла.

К её столу подошёл Мойжуга.

Гена доел надкусанное печение, запил его двумя глотками кофе. И был готов к работе. Это заметил и Мойжуга.

– Тут вот, Геннадий Миронович, какая ситуация, – начал он. – Два года назад, то есть в восемьдесят четвертом году был введён в эксплуатацию этот пятиэтажный дом. И как везде и всюду, под наш торг был выделен самый элитный этаж, то есть первый, с частью подвального помещения под склад и под техническое оборудование. Залы блестели от керамической плитки – глаза радовали. Паркет из половой плитки – обувь. Словом, работай да радуйся, доставляй покупателю и себе удовольствие. Так оно и было. Первое время. А потом в зале завёлся Барабашка, начал отколупывать со стен плитку. Как не придут продавцы утром, глядь, три-пять плиток на полу. А дальше больше – квадратами стала осыпаться. – Николай Михайлович с иронией усмехнулся и продолжил: – А по осени в подвальных помещениях Водяной поселился. Всю воду с улицы стал к себе в подвал собирать. Затопил нам слад, подсобки, где находятся холодильные камеры. Ему-то это дело забавное, а нам слёзы.

– Интересное явление. Отчего же так? – заинтересовался общественный корреспондент.

– Так одна причина – строители дом занизили на целых восемьдесят сантиметров. Почти на метр.

– Как это? Разве такое может быть?..

– Может, оказывается. Если в магазине продавщица может ошибиться и обвесить, так почему какому-то маркшейдеру или топографу не просчитаться на какой-то метр. Но продавцу покупатели за его ошибку могут лицо попортить, и положение исправиться, а как со строителями быть? Всем сразу, пардон, морды бить или по очереди? Начиная с первого этажа управления строительства и так, верх по восходящей?.. Кулаков не наберёшься. И, как показала практика, у них броня крепкая, не прошибёшь. Вот сколько отписок на наши требования, в том числе на то, чтобы оградили нас от затопления, – ткнул Мойжуга в раскрытую папку. – С фасадной стороны соорудили бетонный барьер, вы рядом с ним проходили, да низкий. При большом дожде, и таяния снегов проку от него оказалось меньше, чем дела. Вода, накопившись, хлынула через эту дамбу в магазин, в подвал.

– Магазин пришлось закрыть, и всем персоналом бросится на спасение продуктов из складов подвала, – добавила заведующая.

– Да. А как спасти холодильные установки, морозильные камеры? Так и гниют второй год, – махнул рукой генеральный. – Составили акт, протокол об ущербе, письмо в ПМК-252. Да что толку? Отозвались черти, но с такой оперативностью, что за период их раскачки, мог бы утонуть весь подвал.

– Приехали, посмотрели, пообещали ещё нарастить обваловку, и исчезли. Зима на носу, опять люди в магазин без коньком не пройдут.

– Сами вот сколачиваем тротуары, – Мойжуга опять усмехнулся с иронией, – мы тротуары накладываем, жители их разбирают.

– Это почему же? – удивился Гена.

– Так на дачи, или на хозяйственные нужды. Город-то в большинстве своём деревянный, много частного сектора. Нужны дощечки-то… О себе думают, убогие.

– Ну, а посмотреть-то на ваши достопримечательности можно?

Крючков уже понял суть вопроса, и ему хотелось теперь своими глазами обозреть «достопримечательности» магазина. В нём запалился огонёк творческого азарта.

– Конечно, – с охотой согласился Мойжуга, но с оговоркой. – Только в подвал мы спуститься вряд ли сможем. В нём теперь царство лягушек, комаров, плесени, воды. Мышки и те из него выселились. За лето подвал не успел высохнуть, а тут уже осень. Но со ступенек лестничного марша обозреть положение можно. Свет там есть, висит контрольная лампочка.

Впереди шла Альбина Альбертовна. Спустившись ступенек на семь лестничного марша на площадку, она щелкнула включателем на стене и стала открывать дверь, покрашенную в тёмно-коричневый цвет, перехваченную наискось металлической накладкой. Сняв висячий замок, она отвела её в сторону и потянула на себя дверь. Та открывалась со скрежетом нижнего края о площадку, словно выражая недовольство за беспокойство. На посетителей напахнуло подвальной затхлостью, сыростью. С площадки вниз вели ещё ступеньки.

Мойжуга и Крючков спустились на три из них и остановились. Теперь уже чувствительнее ударила по обонянию вонь чего-то разлагающегося.

Лампочка, висевшая над входом в подвал, тускло освещала помещение.

– Вот, это наше новое холодильное оборудование, не отработавшее даже свой гарантийный срок, – вздохнул генеральный директор торга. – Стоит, гниёт.

Две установки, состоящие из электродвигателей, труб и трубочек, стояли в зарешеченных клетках. Они находились на постаментах, немного выше воды.

– Это ещё цветочки, – пояснил Мойжуга, – сейчас, как установятся дожди, то и постаменты скроются.

– А вот подсобки, – показала на обе стороны направо и налево заведующая. – Первый ряд муки из них так и не успели спасти. Уже летом наняли людей, вытащили и отвезли на свалку. А сейчас опять подтапливает.

– И это только начало. Сейчас воды сантиметров пять-десять на полу, дожди зарядят, тут хоть на лодке плавай.

– А как там подвал, за стенкой, где кладовочки жильцов и сантехническое оборудование? – спросил Гена.

– Да как? Также. Люди подвалами не пользуются, а сантехники сюда спускаются только в болотных сапогах.

Крючков в удивлении и возмущении только покачивал головой. Спросил:

– А санэпидстанцию сюда приглашали?

– Дважды. Составили акты. Мы вам их покажем. Из архитектурного отдела приглашали. Тоже акт есть. И это всё стоит денег, а платим мы. Отправили в ПМК-252, только после этого эти сапожники отозвались. Немного тут поелозили бульдозером, обваловку подняли, а она осела, осыпалась, вода вновь нашла себе проходы, каналы, и опять под дом. Пойдёмте на улицу, а то тут задохнёмся, – предложил директор, – да лягушки и комары не дают поговорить.

Лягушки, видимо, растревоженные посетителями, разговорились на разные голоса, и один голос несколько раз отозвался басовито, как недовольный хозяин после сильного похмелья, которого разбудили не вовремя.

– По сути, магазин закрывать нужно, – задумчиво проговорил Крючков.

– Да, СЭС уже грозится. Но микрорайон большой, густонаселенный. Вокруг магазина десятка два таких домов, как этот. Люди прослышали о закрытии магазина, собрали подписи и к вам в редакцию направили, и в райком, в обком. ПМК-232 как дот, ни с какой стороны не подступишься. Дом-то сдан. И его приняли на баланс.

– А те, кто принимали, не видели, что им подсунули?

– Видели, конечно. Но, – пожал директор плечами, – у нас, как везде. На мелкие недоработки смотрят снисходительно. Подумаешь – дом опустили на восемьдесят сантиметров. Подумаешь – плитку наклеили на песок…

Мойжуга, деятельный и подвижный, водил корреспондента по торговым отделам, и они вместе осматривали стены, осыпавшуюся с них голубоватую плитку. Залы и колонны были покрыты ею на высоту в два метра почти под потолок.

– Некоторую плитку продавщицы аккуратно сложили в стопки в углах, а бой и мусор, в который превратился раствор, вынесли, – показывал Николай Михайлович, водя Крючкова по полу местами скрипучему от отставшей от него плитки. – Скоро будем по клеточкам ходить, по отпечаткам от плит.

«Как по рифленому покрытию», – скептически усмехнулся Гена.

Вышли на улицу. Дождя не было, но хмарь висела серая, наполненная водой, готовая вот-вот пролить тонны её на землю. Ей, видимо, не хватала раската грома и стрелы молнии, чтобы вспороть нардевший пузырь. И было по-прежнему прохладно.

На площадке между магазином и серой бетонной обваловкой в неровностях асфальтного покрытия, местами уже вспучившегося, стояла вода. А перед входом в магазин у дома разлилась лужей, которую он полчаса назад преодолел по доскам. Из широкого тротуара осталось лишь две доски.

– Сознательный всё-таки у вас народ, совсем настил не разбирает, – заметил Гена.

– Ага, – с усмешкой согласился директор. – Только вот, осенью новые наложили мостки, и уже разобрали. И нам же претензии будут предъявлять.

Они остановились перед стеной из бетонных блоков высотой метра полтора. Над ней земляной вал в несколько сантиметров.

– Вот, это и есть наша оборона. Защита всего дома, – провёл рукой директор, показывая от начала и до конца укрепительную бровку. – Если бы строители не занизили дом, это сооружение было бы действенным, поскольку тогда бы и цоколь дома был выше. Бровку сгородили, как и полагается по проекту на заданную высоту, да немного ошиблись в самом строительстве, – пошутил он.

«Словно танковый капонир. Хорошо, что магазин тут, не то для жителей мрачная была бы панорама перед окнами, если бы они жили на первом этаже», – подумал Крючков, а вслух спросил:

– А почему выше нельзя насыпать бруствер?

– Тут проблема уже другого рода возникает – она будет жителям второго этажа загораживать обзор.

– Да, действительно проблема… Ну, а если вода фундамент дома подтопит, проблем не возникнет, тем же жителям второго этажа?

Геннадий с усмешкой вспомнил о здании бумажной фабрики: «Эти дома построены не на яйцах, не то что „бумажка“. Запросто размоет. А вот повесить кое-кого за такое безобразие за причинное место надо было бы».

– Проблемы станут, и очень скоро, если ничего не делать.

Мойжуга по доскам повёл корреспондента к выходу из капонира.

Вышли на улицу и остановились у окончания насыпи.

– Её продлить бы надо метров на десять. Проделать кювет для отвода воды. Вода не только через дамбу переходит, но обтекая её, проникает в торец дома, под фундамент.

– Я так понимаю: акт о приёмке подписан, а там душа не боли. Брошен на произвол судьбы, то есть стихии.

– Выходит, что так, – согласился директор.

Мойжуга, обходя крутой подъём обваловки, взошёл на саму обваловку. За ним последовал и Крючков. Под ногами проминалась влажная земля наполовину с песком. А перед взором – белые пятиэтажные дома микрорайона, стоящие выше по холму и ниже по склону. А вокруг смешанный лес, состоящий преимущественно из зелени сосновых деревьев, так как лиственные деревья были почти голыми.

– Конечно, понадобятся две пары переходов по кювету, переезд для машин к магазину, к подъездам этого дома и другим домам, – продолжал свою мысль директор. – Я эту идею излагал на исполкоме, обращался с письмом в ПМК-232, но пока молчат.

– Ждут зимних оттепелей или весеннего половодья?

– Похоже… А вы что-то ничего не записываете?

– То, что я вижу и слышу, я не забываю. По крайней мере, пока материал не будет готов. Ну, а выписки из протоколов и актов сделать надо бы. Подпереть, так сказать, материал фактами.

– Ну, что же, визуальный обзор сделали, вернёмся в магазин, – предложил Мойжуга.

Проходя вновь по магазину, оглядывая его, Крючков сказал вслух:

– Да… у нас зэки строят, и то такого безобразия нет.

– Где это?

– В нашей республике Татарково.

– Так вы из Татарково… – проговорил Мойжуга, как показалось, разочарованно.

– Да. И вас это тоже чем-то не устраивает?

– Да нет. Думал вы из Калуги… – и, как бы исправляя своё секундное замешательство, добавил с решительностью в голосе: – Собственно, разницы никакой. Главное, чтобы дело сдвинулось.

– Ну, что касается меня, я постараюсь, а дальше… – пожал плечами общественный корреспондент, – будем посмотреть, как говорится.

– Хорошо, – согласился директор, и они прошли в кабинет заведующей.

На выписку номеров актов, протоколов, обращений в разные инстанции ушло минут двадцать. Геннадий внимательно записывал эту информацию, понимая, что вся она в материал не войдёт, но для объективности в работе понадобится.

Затем, сложив блокнот и ручку во внутренний карман костюма, стал прощаться. Мойжуга спросил:

– Вам куда сейчас?

– На автовокзал, – и пошутил: – Приехал в Кондырёво на автобусе, прошёл под дождичком до цели командировки, и это всё ради нескольких строчек в газете.

Альбина Альбертовна и Николай Михайлович улыбнулись.

Мойжуга сказал:

– Ну, до автостанции я вас довезу, а там, на автобусе везите эти строчки, не потеряйте.

– Не потеряю.

– Ну, дай бог.

И директор первым направился из кабинета. На пороге лишь обернулся и сказал заведующей:

– Альбинка, я в торге.

Альбина согласно кивнула.

– До свидания, – попрощался и Геннадий Миронович, подавая женщине руку.

Рука её была мягкой и прохладной, по температуре в кабинете. И Крючков только теперь обратил на это внимание.

– А почему у вас прохладно?

– Так не топят ещё.

– Ну, хоть электрообогреватель включите.

– Так вот, Николай Михайлович не разрешает. Говорит, экономьте деньги на ремонт магазина.

– А не получится так, что потом на ремонт здоровья больше потребуется?

– Ладно, Альбинка на меня тут наговаривать, корреспонденту жаловаться. Смотри, это опасно.

– Это директору опасно. Пусть немного поволнуется, и о персонале побеспокоится, – пошутил общественный корреспондент.

Заведующая улыбнулась.

– Генеральный директор у нас заботливый, мы на него не в обиде.

– Ну вот, и на комплемент попал. Спасибо.

Директор улыбнулся и вышел за порог. За ним Крючков.

Весь обратный путь Геннадий раздумывал о поездке в районный центр. Продумывал сюжет будущей статьи.

Первое – с чего начать? С разобранного тротуара… По нему он прошёл в магазин. И включить слова бабушки повстречавшейся ему у входа. Так, что она там ворчала?.. Хорошо, подумаем, вспомним. Хотя нет, не то…

Может, со встречи с продавщицей, профсоюзницей? Женщина энергичная, инициативная. Что она там говорила?.. Строители дом сдали с сюрпризами. Нет, магазин с сюрпризами. Вот, так и озаглавим «Магазин с сюрпризами». Так, поехали дальше…

За час езды на автобусе сюжет продуман был в деталях. Оставалось только изложить на бумаге.

И, приехав домой, изложил почти на шести листах школьной тетрадки.

К сожалению, площади газеты не позволили опубликовать такой объём. Статья хоть и имела тон юмора, и получилась задиристой, цепляла конкретно ответственных лиц и строительную организацию, однако была сокращена более чем наполовину. Редакторы «воду» из неё выжали основательно, в отличие от предмета, о котором в ней велась речь. И частично изменили название: «Подарок с сюрпризами». Дом был сдан два года назад в канун 7 Ноября, досрочно, как подарок жителям к празднику. И статья вышла тоже к данному празднику.