Пират

Рядом щёлкнули каблуками, и передо мной замер боец из нового пополнения. Совсем ещё мальчишка.

– Господин поручик, там новенькие прибыли – сержант-сапёр. Пахоруков его фамилия. И прапорщик новый.

Романов решил взвод мой (как самый боеспособный и опытный) усилить ещё одним прапорщиком и специалистом по взрывному делу. Зачем? Просто на Молотове, в связи с тем, что планета утратила статус пограничной, расформировывали военную часть, и служившие там солдаты стали объектом внимания командиров других гарнизонов с соседних миров. Хорошие спецы всем были нужны. Наш артист уверял, что вырвал самые лучшие.

Уже через три минуты мы с Бутерусом остановились неподалёку от парочки, сидевшей на лавочке рядом с казармой. Сержант и прапорщик. Первый длинный и худой, с русыми волосами, отливавшими медью, второй – возрастом лет на двадцать старше Валеры, с двойным подбородком и пивным пузиком. Рядом с бойцами лежали потёртые вещмешки. Поездили по гарнизонам-то.

Незамеченные, мы услышали забавный диалог, развернувшийся между новичками.

– Вот ты, Кощей, всё-таки непутёвый, – говорил прапорщик, откинувшись на спинку лавочки и греясь в лучах жаркого солнца. – Все родственники твои офицеры, и поколениями по линии КГБ служили, старший брат, вон, в III отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии числится… какая честь! А ты всего лишь сапёр.

– Взрывотехник, – возразил худой, хотя, как по мне так жилистый парень.

– Не одна ли хрень?

– Ну, как сказать? Мне второе больше нравится.

– Перебьёшься.

– Нет у меня тяги к сыску! Пробовал! Я просто с детства любил петарды. Фейерверки. Красиво же!

– Кощей, тебе десять лет? – раскрыл глаза унтер.

– Никак нет, господин прапорщик! Двадцать пять.

– Вот. Непутёвый ты.

– Спасибо, господин прапорщик.

– Не за что, – снова расплылся в блаженной улыбке пузан. – Обращайся, если самооценку поднять надо.

– Смирна! – гаркнул Бутерус, отчего парочка взвилась с лавочки и замерла передо мной, вытянув руки по швам.

– Господин поручик, прапорщик Неприведибеда и сержант Пахоруков прибыли для несения службы! – хорошо поставленным голосом доложил унтер.

«Осанка, плечи, подбородок – идеально. И куда только его животик пропал?» – подумал я. Сразу видно – кадровый служака.

– Прапорщик, а кто вы по специальности? – спросил я, так как в складках формы на плече не получалось рассмотреть нашивку.

– Пулемётчик, господин поручик, – ответил Неприведибеда, расправив рукав и продемонстрировав мне серебряный значок изображающий пулемёт.

– Понятно, – прошёлся мимо шеренги новичков я. – Сержант, со всеми видами взрывных работ знакомы?

– Так точно, господин поручик, – ухмыльнулся сапёр, что сильно мне не понравилось.

– А со взрывчаткой какой работали?

– А какой надо? С-12, М-31, Р-4 – все виды пластидов.

– А классика? – вставил свои пять копеек Бутерус.

– Конечно! Гексоген, тротил, тэн, нитроглицерин, – начал загибать пальцы Пахоруков.

– Отлично, – кивнул я. – Проверим?

– Прямо сейчас?

– А вы против, сержант?

– Никак нет, господин поручик, – вытянулся во фрунт Кощей. – Я всегда «за».

* * *

Полковой полигон при Рогове был просто местом для тренировки выносливости и скорости. Бегали, прыгали, стреляли по мишеням. Минимальные спецэффекты – взрывпакеты, автоматические брандспойты, да бочки с бензином. Всё! При Романове всё изменилось. Полковник натащил сюда самодвигающихся макетов, танков и бронетранспортёров в реальную величину, закупил несколько десятков пластиковых солдат и столько же гражданских, чтобы военные игры проходили азартно и весело. Всё двигалось, кричало, умаляло и бранилось.

Именно к одному из таких тренажёров я и притащил вместе с ребятами новичков. Железнодорожный мост, по которому, если надо, будет двигаться вереница танков.

Сержант Пахоруков таращил глаза от счастья и потирал ладошки, будто сорванец, попавший в лавку сладостей. Кстати, на левой руке между указательным и большим пальцем у парня располагалась татушка горящей шашки динамита, разбрасывающей вокруг искры.

– Алескеров, Побретухин! Притащите-ка под мост пару дюжин солдатиков, да установите точно вот сюда и сюда! – приказал я своим ребятам, указывая пальцем себе под ноги.

– Слушаюсь, господин поручик! – бросились выполнять мой приказ ефрейторы.

– В общем диспозиция такова, сержант, – продолжил я, обращаясь уже к Пахорукову. – Танки противника пересекают мост, под мостом идёт бой. Вот эти будут наши, а эти враги! Тебе нужно и танки обезвредить, и наших ребят спасти. Понятно?

– Понятно, господин поручик. Сделаем! – расплылся в улыбке взрывотехник. Стоящий позади него, Неприведибеда звонко хлопнул себя ладонью по лбу и помотал головой.

– Ах да! Я забыл! – будто добавляя нечто незначительное, бросил я. – Мост, должен остаться целым.

Позади мои ребята дружно присвистнули, понимая, что задачку я задал Пахорукову невыполнимую. Ну а что? Пусть покажет, что сможет сделать! Заодно и гонор свой спрячет. Половину сделает – уже хорошо.

Новичок, однако совсем не смутился. Даже наоборот, можно сказать, подпрыгнул от счастья. Что это с ним? Вместе с Барановым он слазил на мост, потом под мост, а потом несколько минут разглядывал железнодорожное полотно моста снизу.

– А почему «Кощей» можно спросить? – обратился я к сержанту, наблюдая за его странными манипуляциями.

– Да как-то так повелось, что у нас в роду все высокие и худые. Кожа опять же бледная. На сказочного персонажа из русских сказок похожи. Я вон и рыжий, и вылитая цапля, не находите? – расхохотался сапёр, проверяя детонаторы.

– Да не особо, – помотал головой я, всё же находя сходство Пахорукова с птицей.

Интересный персонаж к нам приехал.

– Всё готово, господин поручик! – вскоре уверил меня сержант. – Можно приступать?

– Уже? Ладно. Алескеров, запускай мост и танки!

Бронированные монстры, лязгая, медленно друг за другом поползли по мосту, а Кощей, удерживая в крепко сжатой руке детонатор с красной кнопкой, дождался момента, облизал большой палец, да и подорвал заряды.

Бах! Бах! Почти синхронно наверху хлопнуло и полотно только немного покачнулось, сбрасывая с себя танки, которые полетели вниз, приземлившись справа и слева от пластиковых болванчиков, изображающих «наших» и придавив к чёртовой матери «вражеских» солдат.

– Вот так да! Мастер! – раздалось позади, и я, вскинув руку к пилотке, приветствовал капитана Незабудку, наблюдавшего за представлением.

Ура! Кощея тут же подхватили на руки и начали подбрасывать в воздух.

Когда страсти улеглись, я уселся рядом с сержантом на перевёрнутый танк и спросил:

– Где это ты так натренировался?

Пожав плечами, тот раз, другой моргнул глазами с белесыми длинными ресницами.

– Просто я счастливый человек, господин поручик. Моё хобби стало моей профессией.

– Понятно, – похлопал я Кощея по плечу, а затем крепко пожал ему руку. Добро пожаловать!

– Ну не всем же строить, командир? Кто-то и ломать должен, – произнёс Пахоруков, подмигнув мне. – К тому же, не разрушив старое, не построишь новое. Я прав?

19. Примипил

«Примипил» работал по целям короткими очередями – спокойно, размеренно, страшно. Если честно, я даже не знал, что этот старенький пулемёт, больше схожий внешним видом с «Циркуляркой Гитлера» времён далёкой Второй мировой войны, чем с машинками XXI и XXII веков, так может.

Опустив бинокль, я с довольной ухмылкой взглянул на стоявших рядом Шумкова и Устюгова. Пулемётчики качали головами и смущённо улыбались.

«Впечатлены», – подумал я. А ведь они лучшие в нашем полку.

– Что скажите?

– Чего тут сказать? – медленно растягивая слова, произнёс Никита и почесал кончик носа. – Он, наверное, и побрить из пулемёта может. Мы так точно не умеем.

– Верно, – согласился с товарищем Максим Устюгов, спрятав руки в карманы. – Я, между прочим, «Примипил» не люблю. Скорострельность так себе, отдача, тяжёлый. А прапорщик вон как из него ловко садит. Мастер.

«Двадцать третий век подходит к концу, а мы всё используем технологию, придуманную столетия назад», – подумал я, глядя на шагавшего к нам по полигону и счастливо щурившегося от солнца прапорщика Неприведибеду с оружием на плече.

Как там в руководстве по эксплуатации? «Кусок металла, направляемый посредством ствола и летящий вперёд с определённой начальной скоростью в желаемом направлении…». Не устаревает.

Умные пули, сами несущиеся в указанную цель, себя не оправдали. Оказывается, все мечты фантастов были тщетными, и развеяли эти придумки именно военные. Нет, в фантазиях-то всё отлично получалось – навёлся на объект и выпускай хоть в воздух всю ленту или магазин, не промахнёшься. А на практике выходило, что реальный бой это тебе не компьютерная симуляция, где все риски учтены, и от самонаводящихся кусочков металла пользы нет, только жертвы лишние. В суматохе сражения никогда не угадаешь, что возникнет на пути летящей смерти, что станет для неё препятствием в динамично меняющейся обстановке, да и как поведёт себя цель, тоже поди разбери. Противники твои, кстати, не дураки, и могут использовать электронные средства борьбы, сводящие на нет все старания. В общем, отказались от этих умных помощниц в пользу классических пуль. И не пожалели. Поэтому надобность в хороших стрелках с годами не переводилась.

– Отлично, прапорщик, – похлопал я по плечу вытянувшегося передо мной унтера. – Принимайте под своё начало наших пулемётчиков. Степан Петрович, а вы давно в армии?

– Так почти всю жизнь, господин поручик, – ответил Неприведибеда, опуская пулемёт на землю. – Как записался в восемнадцать годиков в 223-й пехотный, так и ползаю по империи с этой штуковиной. Сейчас-то мне уже пятый десяток пошёл.

Валера рядом уважительно покачал головой. Что тут сказать? Настоящий ветеран.

– Объявляю вам благодарность за отличную стрельбу. Поговорю с ротным. Чтобы с занесением в личное дело. Отдыхайте.

– Рад стараться, господин поручик! – щёлкнул каблуками прапорщик и подмигнул замершему у деревьев Кащею, от нечего делать болтавшемуся по полигону вместе с нами.

* * *

Незабудка по секрету сообщил мне, что 7-му драгунскому с лёгкой руки Его Величества присвоили литеру «Б». Что это за «Б» такое? Буква эта означала принадлежность полка к частям постоянной готовности. Не гвардия, конечно, но получали такой статус подразделения, побывавшие в пекле, выстоявшие и приобретшие немалый опыт.

Вот же радость подвалила! То-то, я смотрю, денежки к нам потекли рекой. Премии, новые казармы возводить начали (хотя и старые были вполне себе), шагоходы с нуля прибыли (в недавно возведённый ангар), а ведь раньше ждали годами. И не какое-то там старьё, а последние модели – «Барсуки-М» и «Кочевники». Дюжиной машин пока командовала Петрова, однако полковнику обещали в скором времени прислать офицера званием повыше, который и возглавит пилотов.

Такое внимание к нашему полку многих обрадовало. Кроме меня. Неужели только я понимал, что и спрос с нас явно будет больше? Иначе зачем бы к нам прикрепили эскадрилью истребителей Бестужева. Бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке бывает.

Нет, не думайте, я трусом не был. Служить был горд и жизнь отдать за империю готов, но служба службе рознь.

С недавних пор Романов стал ходить на тренировки моего взвода. Просто придёт, сядет и смотрит. Иногда в компании своего заместителя Румянцева, чаще один.

Всё дело был в том, что я натаскивал своих ребят по схеме «Т301». Если занятия других рот полка продолжались с раннего утра до обеда, то мой взвод после обязательного сончаса возвращался на полигон в три, продолжая упражняться до половины шестого. Естественно, что занятия я чередовал таким образом, чтобы парни не слишком выматывались.

Незабудка мне этого не запрещал, при условии, что бойцы согласны. Унтеры и ефрейторы мои были «за», новобранцев никто особо не спрашивал.

В основном я налегал на занятия по выносливости, стрелковую подготовку и ведения боя в городских условиях. Мы даже специальный мини-полигончик без крыши из подручных материалов сделали, чтобы я, находясь на втором этаже казармы мог наблюдать за действиями своих солдат. Нет, конечно, можно было бы выехать на настоящий полигон и поработать там в условиях нормального города и каменных стен (а не дерева и картона). Но, во-первых, это время, а во-вторых, всё что было необходимо усваивали и здесь. Слаженность действий подчинённых в боевых условиях была моей основной заботой.

Сегодня я решил привлечь к тренировкам Елену Прекрасную, чтобы освежить в памяти взвода тактику взаимодействия пехоты с шагоходами. Петрова была не против, и вот уже битый час мои ребята, разделившись на две команды, под прикрытием роботов брали воображаемый объект, а потом защищали его.

Потягивая апельсиновый сок из картонной коробки, полковник сидел рядом.

– Поручик, готовитесь к уличным боям? – спросил меня Романов, громко втянув напиток через трубочку. – Снова? Серьёзно?

Этот вопрос будто был с подвохом. По крайней мере так мне тогда показалось. Поправив сдвинувшуюся на груди орденскую планку, я ответил:

– Просто хочу, чтобы в следующий раз мы не совершали глупых ошибок и действовали эффективно.

Ещё пару раз противно пошвыркав трубочкой и убедившись, что драгоценной жидкости уже нет, полковник смял коробочку в кулаке и поставил на лавочку передо мной.

– Что ж, похвально, Виталий Константинович, похвально. Продолжайте в том же духе.

Романов развернулся и ушёл, а Румянцев, в этот раз сопровождавший командира, наклонившись, прошептал мне на ухо:

– Скоро к нам приедет личный посланник императора.

– Для чего? – удивился я, поглядывая на смятую коробочку апельсинового сока.

– Будет показывать вам тактику действия штурмовиков. Говорят, большой специалист в этой части. Настоящий офицер, не паркетный. Его Величеству кажется, что нашему полку лишним это не будет.

– У нас будут свои штурмовики? – только сейчас сообразил я. – Правда?

– Не исключаю такой вариант, – заговорщицки подмигнул мне подполковник. – Но я этого тебе не говорил.

– А кто приедет?

– Говорят, капитан из гвардии. Иванова какая-то.

20. Тревога

За окном штабс-капитан Вышаковский – командир роты шагоходов, за что-то отчитывал Петрову как девчонку. Пилот сжала губы в тонкую линию, вытянула руки по швам и пока молчала.

Мне штабс тоже, кстати, не нравился. С ним невозможно было ни о чём договориться. Совместные тренировки только через рапорт на имя Романова, высокомерен был не в меру, да ещё чуть что – сразу бежал жаловаться Румянцеву. Нет, ну у самого ни одной стоящей награды, а орёт на боевого офицера. Неправильно это.

– Обыкновенный вывих. Перелома нет, – сказал Воропаев, рассматривая снимок только что появившийся из щели медицинского сканера. – Три дня не беспокоить, и будет полный порядок.

– Спасибо, доктор! – улыбнулся Илья, пошевелив пальцами ноги.

– Как ты умудрился повредить ногу в «Покрове», там же усилители? – спросил доктор, опускаясь на стул.

Пожав плечами, солдат ответил:

– Спрыгнул на полигоне со стены.

– С какой высоты? Пять метров для усилителей – раз плюнуть.

– Со стены? Со стеночки. С двух метров, – пояснил я, думая о том на сколько хватит терпения Елены Прекрасной (бровки-то, вон, уже хмуриться начали). – Не удивляйтесь, Владимир Александрович, рядовой Панкрухин у нас уникум. Он и на Малиновском сумел сразу две пули в задницу получить, и больше ни одного ранения.

– Больно было, между прочим, – пожаловался Илья, расправляя штанину и пододвигая к себе ботинки.

– Так конечно. Это же пули, а не мамкины шлепки.

«Так, кажется, сейчас будет буря», – подумал я, поворачиваясь ко входу.

Трам!

– Козёл!!! – хлопнула дверью медчасти Петрова так, что мензурки и бутылочки в шкафах подпрыгнули, жалобно звякнув. – Сказал рисунок с шагохода смыть! Чем он ему помешал?!

Взглянув на Воропаева, пилот опустила глаза вниз.

– Извините, господин камер-майор, не сдержалась.

– Панкрухин, свободен! – прикрикнул я на развесившего уши рядового. – Передай прапорщику Бутерусу, что три дня тебя физическая подготовка не касается. Садись теорию учить.

Когда Илья покинул медчасть, тщательно скрывая радость, Воропаев кивнул мне и повернулся к поручику.

– Ничего страшного, Елена Вениаминовна, – улыбнулся доктор. – Андрей Станиславович у нас служил в показательно-образцовом гарнизоне на Тургеневе. Туда очень любил наведываться покойный батюшка нашего государя императора. Там всё красиво, по линеечке, в соответствии с регламентом.

– Оно и видно, – раздражённо бросила пилот.

Доктор тем временем продолжил, записывая что-то в электронном журнале:

– В боевых действиях никогда не участвовал. Зато человек сугубо исполнительный, устав знает назубок. Надо терпеть, не думаю, что он здесь ненадолго.

* * *

Покинув медчасть, мы с Еленой прогуливались вдоль «Аллеи славы» нашего полка. Справа возводили новый корпус казарм, слева закрытый корт, бассейн и спортзал – три в одном.

– А вот твой Горелов, фельдшер, он случайно не родственник подполковника Горелова Викентия Павловича?

– Преподавателя Академии?

– Да, – толкнула меня плечом Петрова.

– Племянник. Он, кстати, у меня тоже курс по внутренней безопасности читал, – сказал я, отдав честь проходящему мимо Минутке. – Хороший дядька.

– Хороший, – согласилась Елена, и взгляд её рассеялся, будто она погрузилась в воспоминания.

– Господин поручик! Господин поручик! – за нами бежал ефрейтор из Четвёртой роты с повязкой дежурного на плече.

– Что такое?

– Вам там звонок, из дома! Срочный! Мы вам звоним, звоним на коммуникатор, а вы не отвечаете.

– Чёрт, я его, кажется, забыл в раздевалке. Спасибо, ефрейтор. Можешь идти.

– Слушаюсь!

Я было хотел попрощаться с Еленой, но она даже не остановилась, так и шла по аллеи в сторону столовой. Пожав плечами, я бросился в Пункт связи.

* * *

– Что у вас там происходит? – голос мамы я услышал даже раньше, чем увидел её озабоченное лицо.

– А что у нас происходит? Вроде всё нормально.

– Это ты меня успокаиваешь? Скажи мне правду!

– Так давай по порядку, – успокаивал маму я. – В чём дело?

– Я отцу твоему дозвониться не могу, – в голосе мамы явно слышалось беспокойство.

– Так не в первый раз. Вылетел куда-нибудь. Может, даже…

– Виталий, не перебивай меня!

– Ладно-ладно. Молчу.

– Отцу дозвониться не могу, хотя сегодня у него ВЫХОДНОЙ, и мы договорились связаться В ПОЛДЕНЬ. Как будто ты не знаешь, что папа слово держит. ВСЕГДА! А Дима вообще не доступен. На другом конце автоответчик включается, и всё.

– На Суворове? Серьёзно?

– Да. Я пять раз уже звонила.

«А вот это уже странно», – подумал я. Когда это в главной Учебке спецназа не брали трубку? Там же должен быть хоть кто-то – столько народу со всей империи учится.

– Мам, у нас всё нормально. Никакой тревоги. Честно. А в новостях что?

– Слушай, кому ты рассказываешь? – мама всплеснула руками и нахмурилась. – Причём тут новости? Я, между прочим, поручик, полковник инженерной службы, а не гражданский. Случайности не случайны!

Да, про новости это я ляпнул зря. Может быть, мама и правда права. Паникёршей её точно нельзя назвать, да и есть наверняка, что-то ещё кроме интуиции и материнского предчувствия.

Понаблюдав эмоции на моём лице, полковник инженерной службы убедилась в своей правоте и поспешила попрощаться:

– Держи меня в курсе! Будь на связи! Ты понял?! И не вздумай мне там погибнуть! Голову оторву!

Экран погас, и я, хмыкнув, почесал в затылке, пытаясь осмыслить услышанное.

В этот момент над базой раздался сигнал тревоги.

21. Писец

На этот раз никакого общего собрания не было, и в кабинете командира полка Романова собрались только офицеры. Даже унтеров оставили за бортом.

Нервно пройдясь туда-сюда перед рабочим столом, стоящим прямо посередине шкуры Шестиногого носорога, обитавшего только на Пржевальском (говорят, тварь не только быстро бегала, но и прославилась своей агрессивностью), Юрий Семёнович произнёс:

– Ситуация, господа офицеры… просто пиздец!

«Ничего себе! Не разу не слышал, чтобы Романов ругался матом», – подумал я, разглядывая головы экзотических чудовищ, висевших на стене.

– Да, да! Именно так, а не иначе! И не осуждайте меня за ненормативную лексику, ибо вы ещё не всё знаете!

Подполковник Румянцев, замерший у окна, согласно кивал головой, как бы подтверждая слова своего командира.

– Думаю, все знают, что в последние двадцать лет уже традицией стали Военные игры, проходящие раз в три года на Самусенко. Устраиваются они по инициативе главкома Реброва и проводятся с большим размахом. Лучшие из лучших со всех концов империи соревнуются друг с другом за звание воинской элиты.

Офицеры, сидящие на раскладных стульчиках рядом со мной, согласно закивали. В том числе и Воропаев, обменявшийся со мной взглядом. Владимир Александрович что-то рисовал карандашом в бумажном блокноте с отрывными листами.

– На планете даже построили специальный купол – чудо инженерной техники, который способен имитировать любую погоду и климат для участников, – дополнил шефа подполковник. – В этом году и закончили. Должно было состоятся торжественное открытие, даже дядя императора быть обещал…

Карандаш Воропаева на секунду замер и камер-майор, уставший от долгих вступлений, перебил Румянцева:

– Они мертвы?

– Слава богу, нет, Владимир Александрович! – всплеснул руками Романов. – Они удерживаются неизвестными в недрах купола. Его просто закрыли, а они внутри!

– Террористы установлены? – спросил полковника Незабудка, постукивающий планшетом по подошве ботинка. Ротный мой тоже переливать из пустого в порожнее не любил.

– Нет, – ответил Румянцев. – Даже никаких требований не выдвигают. Но это ещё хуже!

– Почему? – удивился Воропаев.

– Так князь Пётр Павлович вместе с группой журналистов, в том числе и иностранных, прибывает на Самусенко завтра утром, и, если ситуация не изменится, будет такой скандал!

– То есть дядя императора не внутри? – привстал со стула мой ротный.

– Он задержался на Витте и опоздал на церемонию.

– А, может, послать туда спецназ с Суворова? – предложил со своего места штабс-капитан Вышаковский, подняв как в школе руку.

– Не можем, – отрицательно помотал головой Романов, горько вздохнув. – Они все там. Точнее они внутри купола. Ближайшая команда со Старчака прибудет на место только завтра к вечеру. А это слишком поздно.

«Ох, уж этот юркий белый пушистый зверёк», – подумал я с тоской, уже ясно понимая, чем всё сейчас закончится.

Романов тем временем продолжил. Спрятав руки за спиной, он остановился напротив наших стульчиков и со слезящимися от рвения глазами заявил:

– Нужно срочно освободить запертых в куполе генералов, а также отряды лучших спецподразделений империи до завтрашнего утра. Его Императорское Величество, лично просит 7-й драгунский спасти честь империи.

По кабинету пробежал возглас удивления и… умиления что ли. Некоторые офицеры даже с мест соскочили, не удержав эмоций. Ну как же, сам император нас попросил!

Оглянувшись на Воропаева, я увидел, что он, с бесстрастным выражением на лице, всё ещё продолжает что-то рисовать. Много бы отдал, чтобы узнать, что именно. Будто прочитав мои мысли, доктор вырвал листок и сложил из него самолётик.

– А план-то хоть какой-то есть? – лениво пережёвывая слова, бросила Петрова заслужив неодобрительный взгляд со стороны своего нового командира.

Будто не заметив тона Елены Прекрасной, Романов улыбнулся и закивал:

– Конечно-конечно. Нужно захватить Операционный центр, располагающийся на мысе Красной цапли. Террористы там. Они никогда не смогли бы контролировать такую крупную планету как Самусенко и сосредоточились на одной цели. Объект недавно был построен, и местная охрана не смогла оказать должного сопротивления.

Поймав послание камер-майора, я развернул листок. «Не ладно что-то в датском королевстве» – было написано над головой смешного человечка в короне и мантии, у ног которого валялся старинный меч и кубок с разлитым вином.

– Они точно знали время, когда все соберутся внутри купола. Вы не находите это странным? – задал вопрос, витавший в воздухе, Минутка.

– Находим, но этим будет заниматься Комитет, – прервал майора Румянцев.

– Раньше надо было этим заниматься, – буркнул под нос, сидевший позади меня Кирпичёв, стукнув себя кулаком по колену.