Вооружены и прекрасны. Кто рисует смерть

Глава 3

– Хорошо, идёмте, – я тут же встала из-за стола, поправляя портупею и проверяя – на месте ли пистолет.

– Пойдёте так?! – изумился инспектор Дандре.

– Могу снять штаны и идти без них, если они вас смущают, – сказала я холодно, потому что он уже бесил.

Алиша прыснула, но под тяжёлым взглядом брата сразу же присмирела и начала убирать со стола чашки.

– Идёмте, если угодно, – процедил инспектор сквозь зубы. – Надеюсь, вас не забьют камнями.

– Я буду прятаться за вас, – сказала я сладко, чем окончательно его добила.

Мы прошли по доскам через двор, и я с удовольствием отметила, что трава у забора была наполовину скошена. Значит, зверь обучаем. Что ж, и то хорошо.

– Почему именно мы должны засвидетельствовать несчастный случай? – спросила я, с трудом поспевая за Дандре, который зашагал по улице с такой скоростью, словно решил побить рекорд по марафонскому бегу. – Почему не врачи?

– Может, потому что это написано в Королевском криминальном кодексе, который вы явно не читали? – ответил он вопросом на вопрос.

– Не читала, – сказала я примирительно, стараясь держаться к нему поближе.

Ведь из ворот и окон, и на каменных стенах стали появляться местные жители, и все они таращились на меня с таким беззастенчивым изумлением, что я пожалела, что не надела юбку. Не надо было выделываться перед этим питекантропом, я ведь пошла в штанах назло ему…

Но рядом с ним, всё же, было спокойнее, и ругаться я сразу расхотела.

– Не читала кодекс, потому что я – не с Островов, – сказала я, стараясь говорить как можно дружелюбнее. – Я совсем издалека, и была против назначения, признаюсь уж вам честно…

– Вот как? – он впервые посмотрел на меня с интересом. – Теперь понятно, почему у вас смешное произношение. Откуда же вы, если не с Островов? С севера? Не похоже. Там такие рыжие не прорастают.

– Это очень сложно объяснить, – я неопределённо помахала руками, – но господин Кэмпбелл настаивал, и я не смогла ему отказать…

– Этот пройдоха вас шантажировал? – догадался Дандре. – И чем же он вас взял? Что такого вы совершили, дамочка, что согласились пойти начальником в Мэйфен?

– Ничего я не совершила, – сердито ответила я, но тут же сменила тон. – Шантажа не было, вы не так поняли… Просто господину Кэмпбеллу меня порекомендовали, как отличного специалиста…

– Ко-го? – протянул инспектор.

– Эм… – я мучительно подбирала слово, которое он бы понял, и никак не могла подобрать.

Как у них там «специалист» на пиньине?!.

– А, ясно, – сказал Дандре, не дождавшись моего ответа. – Ваш богатый папочка попросил Кэмпбелла продвинуть вас по службе, а тот не понял и оказал вам медвежью услугу, отправив в Мэйфен. Тогда мой вам совет, нежная леди: собирайте вещички и бегите к папочке, пока с вами тут ничего не случилось.

– И совсем всё не так, – сухо ответила я, а он состроил такую гримасу, что стало ясно – переубеждать бесполезно. – Ехать мне некуда, мне надо продержаться здесь год. Если по моей работе не будет особых претензий, господин Кэмпбелл обещал освободить меня от должности, и тогда я смогу уехать домой, – я не удержалась и съязвила: – К богатому папочке.

Сарказма инспектор не понял, а вот новости, что я могу отправиться домой, обрадовался.

– Это хорошо, – сказал он с энтузиазмом. – Год – это долго, конечно, но даже самая длинная дорога когда-нибудь кончается. Тогда просто помалкивайте, держитесь за мной и не мешайте работать.

«А вы тут ещё и работаете?», – чуть не сказала я, но вовремя удержалась.

Местных законов я, и правда, не знала, и могла легко сесть в лужу, и тогда уже точно у Кэмпбелла будет законное основание отказать мне в возвращении. Пусть лучше этот медведь Дандре считает меня папенькиной дочкой, но будет, по крайней мере, подсказывать – что и как.

Мы прошли по узким улочкам, сворачивая направо и налево, так что я совсем уже запуталась – где мы и в каком направлении идём. Небо из красного стало малиновым, потом фиолетовым, и на улицах начали зажигать первые фонари – из ткани или бумаги, на деревянных распорках. Красиво, но…

– Ведь это небезопасно, – сказала я, указывая на красные фонари вдоль улицы. – Они могут загореться, и начнётся пожар…

– Тише! – шикнул на меня инспектор. – О таком тут не говорят. Не накликайте красных кошек, дамочка. Этот квартал полыхает каждую неделю, если не чаще. И пожарных тут нет, воду придётся таскать из реки, если что.

– И пожарами полиция занимается? – перепугалась я.

Он снова шикнул на меня:

– Не произносите этого слова, если не хотите, чтобы вам заткнули рот. Красными кошками тут все занимаются, когда припрёт.

– Хорошо, не буду говорить про пожары, – согласилась я.

Он обернулся ко мне и посмотрел с бешенством:

– Издеваетесь?!

– Мне кажется, для полицейского вы слишком суеверны, – заметила я.

– Я хотя бы знаю свое дело, – проворчал он. – И кодекс читал. Топайте быстрее, иначе мы до ночи до торговых кварталов не дойдём.

– Кто такой этот Го Бо? – спросила я, меняя тему.

– Один уважаемый торговец… – инспектор Дандре вдруг осёкся и замолчал.

– Судя по всему, он совсем не уважаемый? – догадалась я.

– Угум, – невнятно промычал он. – Только не скажите об этом его жене и брату, иначе ваши рыжие кудряшки полетят клочками, и будете гладенькой, как яйцо.

– У вас какие-то предубеждения относительно рыжих? Возможно, подростковая травма? – не удержалась я от колкости.

– Здесь никто не любит рыжих, – с готовностью пояснил мне инспектор. – И не любят тех, кто с Островов. А вы очень похожи на тех белых, которые приезжают обворовывать мою страну. Пусть даже говорите, что вы откуда-то из другой дыры.

– А сами вы – не белый? – огрызнулась я.

– Только по отцу, дамочка, только по отцу, – он со значением поднял вверх указательный палец. – А по матери я из племени мяо. Слышали о таком?

– Что-то сродни красным кошкам? – предположила я.

– Из какой деревни вы приехали? – хмыкнул Дандре. – Никаких кошек, при чём тут кошки? Мяо – одно из древнейших местных народов. Они всегда были бесстрашными воинами и на заре мира объявили войну самому Небесному Императору.

– Храбрецы… – поддакнула я, закивав.

– И почти победили, скажу я вам, – инспектор опять не заметил моего сарказма, – но их взяли колдовством. Небожители – большие мастера насчёт колдовства.

О! Вот и слово – мастер!.. Я тут же мысленно повторила его, чтобы запомнить. Надо будет при случае объяснить этому дубине, что я – мастер своего дела. Да, именно так – мастер!

– За бунт их наказали, – продолжал хвалиться своими семейными историями Дандре, – но до сих пор у нас говорят – храбрый, как мяо. Это дорогого стоит. Пусть и проиграли – но проиграли, как герои.

– Не повезло, значит, вашим предкам, – невинно сказала я. – Зато теперь понятно, от кого у вас непочтительность к начальству.

– К какому начальству? – начал он развязно, но тут мы в очередной раз повернули и оказались перед домом, на воротах которого висели белые разорванные флаги.

У ворот стояли корзины с белыми ирисами, а изнутри раздавалось мерное позванивание колокольчика.

– Так, пришли, – Дандре остановился и посмотрел на меня. – Го Бо жил здесь, – и для верности он указал на приоткрытые ворота. – Заходите тихо, держитесь возле меня, ни с кем не разговариваете. Посмотрим, что там приключилось, поговорим и уйдём. Ясно? Здесь чужаков не любят.

Он хотел идти в ворота, но я поймала его за рукав и сказала обманчиво-мягко:

– Но я – не чужак. Я – суперинтендант.

– Вот не заводите снова ту же песню… – он начал злиться.

– Относитесь ко мне уважительно на людях, – сказала я твёрдо. – Если до Кэмпбелла дойдёт, что я не заслужила авторитета среди населения, и что мой собственный подчинённый меня не слушается, он точно не отправит меня домой через год. Тогда мы с вами точно станем почти родственниками.

– Очень страшно, – буркнул Дандре, освобождая рукав. – Хорошо, госпожа суперинтендант. Договорились. А теперь – вперёд. Я тут до ночи торчать не хочу.

– Вперёд, – согласилась я, и инспектор, бросив на меня тяжёлый взгляд, первым зашёл в ворота, украшенные белыми флагами.

Мы оказались в просторном дворе – таком же, как двор префектуры, и даже с похожим колодцем в углу, под цветущей сливой, но здесь не было травы. Двор был аккуратно вымощен плоскими камнями, а от колодца за дом вела аккуратная дорожка, обложенная белыми булыжниками и посыпанная песком.

В доме всё было так же чисто и уютно, и во всём чувствовалась рука хорошей хозяйки – даже соломенный коврик у порога был идеальной чистоты. Дандре разулся, оставив свои тряпичные чуньки у порога, где уже валялась груда точно таких же чунек. Немного подумав, я тоже сняла сапоги. Чулки от предыдущего наряда были на мне, и инспектор сразу уставился на них – серые, с розовыми стрелками.

– Что смотрите? – спросила я не слишком любезно.

– Ничего, – ответил он, пожав плечами.

Пройдя переднюю комнату, отделённую от основных комнат раздвижной перегородкой, мы с инспектором чуть не наступили на тело, уложенное прямо на пол, на разостланную белую ткань. Покойник лежал на спине и был прикрыт такой же белой тканью до самого подбородка. Голову от макушки до переносицы закрывал белый платок с иероглифами, написанными чёрными чернилами, а род закрывала белая бумажная полоска с какими-то таинственными знаками.

Вокруг тела на коленях сидели человек двадцать – все местные, круглолицые и узкоглазые. В основном, мужчины, но были и несколько женщин.

Везде горели свечи, поставленные в низкие фарфоровые чашки, а старичок с морщинистым лицом, похожим на грецкий орех, мерно позванивал колокольчиком и что-то бормотал, наклоняясь вперёд-назад.

Когда мы появились, все (кроме покойника, естественно) посмотрели на нас.

– Приносим соболезнования, – сказал Дандре на китайском и поклонился молодой женщине в белом, которая сидела у изголовья покойного. – Что произошло?

– Здесь демон, – сказал вдруг старик с колокольчиком. – Я чувствую его, я вижу его… Он явился, чтобы погубить душу Го Бо, захватить её, опорочить и запечатать…

Женщина в белом вскрикнула, мужчины, сидевшие вокруг, заволновались, и даже мне стало жутко в этой тёмной комнате, где пахло смертью, и монотонное позванивание колокольчика казалось зловещим…

– Это – новый суперинтендант, – сказал инспектор громко, прогоняя мистический ужас. – Она с Островов, там все так странно одеваются. Не обращайте внимания. Госпожа суперинтендант… Э-э… как вас? – он обернулся ко мне. – Позабыл, что у вас в паспорте написано.

– Анна Шмелёва, – сказала я.

Голос сорвался, и я прокашлялась, стараясь побороть смущение – не слишком приятно, что тебя с ходу обозвали демоном. Впрочем, дед не так уж и неправ, учитывая, что сегодня я совершила перелёт из одного мира в другой и даже не чихнула.

– Анн Шмелёфф, – повторил инспектор. – Только сегодня назначена.

– Меня назначили вашим новым суперинтендантом, – сказала я уже твёрже, – поэтому прошу ответить на вопросы инспектора, чтобы мы могли узнать, что произошло.

– Здесь демон, я его вижу, – упрямо повторил старик.

– Папа, это – суперинтендант, – громко зашептала ему женщина в белом. – Это не демон!..

– Точно не демон, – сказала я немного сердито, потому что чувствовала себя глупо – надо же, испугалась каких-то средневековых похорон.

Что я – трупов не видела? Видела… Ну, не слишком часто, но видела…

– Так что произошло с Го Бо? – повторил инспектор, присаживаясь перед телом на корточки и разглядывая то, что не было прикрыто тканью и бумагой, а именно – нос и закрытые глаза.

– Мой муж ел цзяоцзы, подавился и умер, – чинно ответила женщина в белом, глядя в пол перед собой. – Это произошло на моих глазах.

– Да, не повезло, – протянул Дандре.

«Цзяоцзы, – вспомнила я, – китайские вареники, которые обжариваются в масле…». Действительно, торговцу не повезло. Вот так нелепо закончить жизнь из-за каких-то вареников.

– Ну ладно, – инспектор тем временем поднялся и снова поклонился жене покойного, – тогда мы уходим. Ещё раз приносим соболезнования.

– Здесь демон… – снова начал старик, продолжая названивать.

– Папа, – с укором остановила его вдова и поклонилась инспектору в ответ, не вставая с колен. – Благодарю, что посетили наш дом в день нашего горя и поддержали нас в нашем несчастье.

– Угу, – Дандре неловко кивнул и повернулся к выходу.

– И это – всё? – зашептала я ему на английском. – Весь осмотр?

– Вы же слышали – он подавился, – зашептал мне инспектор в ответ. – Есть сомнения?

– Сомнений нет, но надо составить протокол…

– Какой протокол? – Дандре начал заметно злиться. – Вам охота возиться с бумажками? Человек подавился – какой протокол?

Может, по несчастным случаям тут, и правда, не составляют протоколов? Я неуверенно оглянулась на тело, инспектор как раз раздвинул перегородку, сквозняк колыхнул пламя свечей и чуть не сдул бумажную полоску с лица покойника. Молодая вдова очень проворно пришлёпнула её на место, но я всё равно успела заметить…

– А ну, стойте! – сказала я громко. – Что это у него с лицом?

– С чьим? – инспектор застыл на пороге. – Вы что выдумали?!

– Он явно умер не от того, что подавился, – я опустилась на колени и сдёрнула с лица покойника бумажку быстрее, чем вдова успела её перехватить. – Вы посмотрите, у него губы синие и язык распух! Во рту не помещается! Какие вареники? Вы что нам врёте, гражданочка?

– Здесь демон! – завопил старик и бешено затряс колокольчиком над головой. – Демон пришёл! Демон здесь!

– Не прикасайтесь к моему мужу! – завизжала вдова, когда я сорвала с тела белую тряпку.

– У него шея опухла! – я обернулась к Дандре, чтобы посмотреть этому лентяю в глаза. – И он весь в пятнах. Это явно отравление.

Инспектор оказался быстрее всех. Одним прыжком он подскочил ко мне, сцапал за плечо, вздёрнул на ноги и поставил за спину, прижав к стене.

Поднялся несусветный шум – орали все. Кто-то хохотал, пронзительно звенел колокольчик, что-то упало и разбилось. Судя по тому, что я разобрала из возмущённых криков, гостей и вдову возмутило, что тело покойного осматривает женщина, тем более – чужестранка. Ну а старик повторял, что рядом находится демон.

– Так, все успокоились! – рявкнул Дандре, но успокаиваться явно никто не собирался.

– Она прикасалась к моему мужу!.. – истерила вдова, одновременно пытаясь прикрыть покойника.

– Кто её сюда звал?! – орали гости, или родственники, или кто там ещё притащился на эти похороны. – Пусть убирается на свои Острова!..

– Все остыли! Все отошли! – старался перекричать их инспектор, предостерегающе выставив руку, а потом совсем другим тоном добавил, обращаясь ко мне, но зорко следя за разбушевавшимися местными: – Ну что, довольны? Я же предупреждал…

– Почему вы не взяли с собой оружие? – крикнула я ему, потому что иначе он бы меня не услышал в этом гвалте. – Отойдите, у меня пистолет!

– Вы с ума сошли? – возмутился он в ответ. – Ещё убьёте кого-нибудь!

Он резко дёрнул меня в сторону и уклонился сам, и над нашими головами пролетела маленькая, но крепенькая деревянная табуретка. Она с размаху ударилась о стену и брызнула тремя ножками в разные стороны.

– Ты что делаешь, Лю Синь? – инспектор пытался закрыть меня собой, подталкивая к выходу, и одновременно пытаясь удержать толпу на расстоянии. – Я тебя видел! Постыдился бы при покойнике!

– Девке кишки выпустим! – раздался очередной дикий вопль, и кто-то бросился на нас справа, держа нож.

Уместнее было бы пустить в ход пистолет, но я не была уверена, что выстрел в воздух напугает этих дикарей. Да и тратить патроны не хотелось, чтобы потом не отчитываться. В таких отчаянных ситуациях я пару раз бывала, но тогда было проще – там парни, хотя бы, не забывали про оружие. Не то что некоторые.

Я увидела замах снизу, и тело привычно отреагировало – как во время тренировок по самбо. Блокировка, дёрнуть на себя-влево, удар по голени (который наш тренер ласково называл «расслабляющим»), поднырнуть, сделать противнику «загиб руки за спину» и – пожалуйста! – вот он, ножичек, уже у меня в ладони. Кухонный, сантиметров двадцать… Вполне можно выпустить кишки слабой и напуганной женщине.

Стало тихо, и только мой противник, которого я в сердцах слишком сильно загнула, орал благим матом.

– Ах ты ж… персики поднебесной императрицы… – произнёс инспектор Дандре, глядя на меня во все глаза.

– Держите, – я протянула ему нож, и он послушно его взял. – А теперь слушайте сюда, – я оттолкнула от себя напавшего мужчину и, правда, сама чуть не упала от толчка, но этого, кажется, никто не заметил. – Слушайте, – я обвела взглядом гостей, вдову и старика, который даже позабыл звонить в колокольчик, – я сама не рада оказаться в этом занюханном райончике наркоманов и дураков. Но пришлось. И поэтому вам придётся меня терпеть. И только попробуйте выкинуть что-нибудь подобное – я с вами разговаривать, как господин Дандре, не буду. Понятно? – на всякий случай я расчехлила пистолет, но больше никто на нас нападать не пытался. – Вышли все, – скомандовала я уже поспокойнее, – осталась одна вдова, у нас к ней несколько вопросов.

– Но у нас похороны… – сказал кто-то растерянно.

– Подождут, – отрезала я. – Покойник никуда не торопится. Инспектор, – теперь уже я обращалась к Дандре, не спуская взгляда с гостей, – мне нужны бумага и ручк… то, чем тут пишут, короче. Выпроводите всех и встаньте в дверях, чтобы никто не зашёл.

– Слушаюсь, госпожа суперинтендант, – очень бодро ответил инспектор и направил нож на мужчин: – Ну? Особое приглашение нужно? Давай, ребята, давай. Постоите во дворе немного, передохнёте, а госпоже суперинтенданту работать надо.

Я опасалась, что и тут придётся устраивать показательные бои, но больше никто не захотел с нами связываться, и комната мигом опустела. Даже деда с колокольчиком утащили под руки, хотя старик изо всех сил упирался и вопил про демона, который пришёл испортить похороны.

Одна из женщин была в шоке, потому что её тоже вывели под руку – женщина прыскала со смеху, а когда её вытолкали вон, со двора раздался заливистый смех. Остались только вдова и покойный, инспектор закрыл двери, вогнал нож в дверной косяк и начал шарить по сундукам. Вдова следила за нами исподлобья, но ничего не говорила, а Дандре вытащил кипу мятых бумаг, сел на пол, поджав ноги, расставил какие-то баночки, дощечки и принялся шаркать камнем о камень.

От скрежета мурашки побежали по коже, и я не выдержала и зашипела:

– Вы что устроили? Нашли время!

– Растираю тушь, – он посмотрел на меня непонимающе. – Вот, кисти…

– Какие кисти?! Перо, чернила – чем у вас тут пишут?

– Кисть, – он поднял кисточку с толстой измочаленной головкой. – Где я вам тут перья и чернила найду? Это же не кабинет Кэмпбелла.

Я вытерла вспотевший лоб. И что мне делать с этой кистью? Картинки рисовать?

– Ладно, оставим пока, – я махнула рукой. – Потом напишу протокол… Давайте осмотрим тело. Отойдите, пожалуйста, – попросила я вдову, и она отползла на коленках, глядя на меня, как на ожившего дракона.

– Давайте, осмотрим, – инспектор отложил камни и подобрался поближе. – С чего начнём?

– А вы и этого не знаете? – мы с ним общались на английском, и я очень надеялась, что вдова нас не понимает. – Надо установить, как он был отравлен. Возможно, что-то съел…

– Предлагаете вспороть его? – невинно поинтересовался инспектор. – Боюсь, тогда нам даже ваши приёмчики не помогут. Нас тут закопают живьём. А где, кстати, вы так наловчились драться? Это что-то из запретных даосских знаний? Я такого ещё ни разу не видел.

– Вы много чего не видели, – оборвала я его болтовню и торопливо добавила: – Вскрывать тело мы, конечно, не будем. У меня… нет для этого специальных познаний.

Да и желания особого не было. Если честно, я уже жалела, что ввязалась в эту историю. Ушли бы по-быстрому…

– Снимите вот эту тряпку, – попросила я инспектора, указывая на покрывало, которым был закрыт покойник. – А потом приоткройте на нём эту кофточку… рубашку, то есть.

– Это погребальный халат, – подсказал Дандре. – Почему сами не приоткроете?

– Вдове не понравилось, что я прикасаюсь к телу, не будем её нервировать, – сказала я, хотя это мне не хотелось прикасаться к мертвецу.

– Ясно, – инспектор кивнул и выполнил мою просьбу.

Я мельком взглянула на раздутую багровую плоть и не выдержала – отвернулась, а потом сказала, глядя в стену:

– А теперь приспустите на нём штаны.

– Это ещё для чего? – недовольно спросил Дандре.

– Вы же видите, опухоль уходит в пах. А на ступнях опухоли почти нет. Это подозрительно.

– Что тут подозрительного, – проворчал инспектор, но по шуму и шороху ткани я поняла, что он стаскивает с покойника штаны.

Вдова смотрела на нас волком и жалась к стене, и я бы пожалела её, если бы не подозревала, что милая женщина многого не договаривает, а про вареники и вовсе соврала. И вообще… не она ли отравила своего муженька?

– Ух ты! – присвистнул Дандре. – А вы правы, госпожа суперинтендант. Его кто-то уколол толстой иглой прямо в… э-э… – он замялся, подбирая слова, – прямо в стволик, если вы догадываетесь, о чём я. Тут всё опухло, а сбоку – беленький бугорок. Прямо в отросток пырнули, чтоб меня… – он опять осёкся, а потом грозно сказал, обращаясь к вдове: – Значит, подавился? Так, Лиу?