Вооружены и прекрасны. Кто рисует смерть
– У меня нет секретов от Юн-Юна, – ответила женщина с такой улыбочкой, что я сразу вспомнила куртизанку Нюй.
Они, похоже, были дамочки из одного теста. Даже ухмылялись одинаково.
– Хорошо, – сказала я, скрестив руки на груди для убедительности. – Будем разговаривать при вашем муже. Вы хорошо знали своих соседей? Покойного Го Бо, в частности?
– Как соседи знают соседей, – тут же отозвалась она. – Мы были дружны. Семья Го – очень добрые и приветливые люди. Не хотите чаю, госпожа суперинтендант?
– Не хочу, – резко отказалась я и забросила удочку: – Есть свидетель, что вы наблюдали за Го Бо, пока он был у себя во дворе и кое-что делал.
– О чём это? – настороженно спросил Большой Мужчина.
– Я не с вами разговариваю, – осадила я его. – Говорю с вашей женой. Отвечайте, госпожа Шун.
– Не понимаю, о чём речь, – она пожала хрупкими плечиками и улыбнулась шире, показав белоснежные зубки. – Мы никогда не подглядываем за соседями.
– Вы сидели на дереве, – подсказала я ей. – На сливе. Свидетель опознал вашу заколку. Вот эту, – я кивнула на бегущую лису.
– Что происходит? Какой свидетель? – переполошился муж. – Зэн-Зэн, про какое дерево говорят?
– Не знаю, милый, – ответила она ласково и посмотрела на меня в упор смеющимися глазами. – Ваш свидетель, наверное, что-то напутал, госпожа суперинтендант. Я никогда не лазала по деревьям. Это неприлично, – и она хихикнула.
– Неприлично и даже противозаконно – скрывать правду, – сказала я. – Я приду завтра, госпожа Шун, и если вам есть что мне рассказать – лучше расскажите правду.
– Зэн-Зэн! – муж схватил её за руку, но жена мягко, но непреклонно освободилась.
– Я ничего не скрываю от госпожи суперинтенданта, – сказала эта врушка мне в глаза. – Приходите хоть завтра, хоть каждый день. Мне нечего вам сказать.
– Тогда до завтра, – я и не надеялась, что она скажет мне правду при муже.
Было понятно, что милашка Зэн-Зэн что-то знает. Любая другая на её месте спросила бы про свидетеля, а эту свидетель не заинтересовал. Оставалось надеяться, что женщина покажет себя не только веселушкой, но ещё и умницей, и прибежит в полицию, чтобы рассказать обо всём в отсутствие мужа.
– Юн-Юн, дорогой, – почти пропела женщина, – проводи госпожу суперинтенданта, а то у меня цветы совсем засохнут, – она поклонилась мне и ушла в боковую дверь, грациозно покачивая бёдрами.
– Приду завтра после обеда, – сказала я господину Шуну, пока он провожал меня до ворот.
Тот в ответ пробормотал что-то неразборчивое и с видимым облегчением выпроводил меня на улицу, заперев ворота.
В довершенье ко всему, я не обнаружила Алишу. Покрутившись на месте, я без особой надежды позвала её по имени, но она не появилась. На улице было пусто, спросить дорогу не у кого, так что я опять забарабанила по воротам семейства Шун. Но в этот раз я отбила кулак, а мне никто не открыл. Это было совсем не очень. Получалось, что добираться до префектуры мне предстояло самой.
Постаравшись припомнить все опознавательные знаки по дороге – фонарь с изображением дракона, развалившуюся стену, молоденькое сливовое деревце – я побрела по улочкам, надеясь встретить хоть кого-то, кто проводит меня до префектуры, и обещая сегодня же обзавестись картой города.
Только город словно вымер, мне не попадались даже собаки. Со стороны реки потянуло холодом и сыростью, но это было лучше, чем жара, и я вытерла ладонью вспотевший лоб, подставляя лицо свежему ветерку.
Я закрыла глаза всего на мгновение, а когда открыла – находилась вовсе не среди каменных домов и стен, а в бамбуковой роще. Деревья закрывали солнце пышными кронами, и от этого воздух казался зеленоватым, как будто солнечный свет пробивался сквозь зелёное стекло.
Это было красиво, но…
Но я же не в лесу, на самом деле!..
Только лес вокруг был невероятно реален. Я слышала шелест листьев и поскрипывание стволов, когда они чуть покачивались под напором ветра. Не выдержав, я подошла к дереву и погладила его. Древесина была гладкой и тёплой, как настоящая…
Теперь было совсем не жарко, но я снова вытерла ладонью вспотевший лоб.
Да что происходит-то?!.
Справа в кустах раздался шорох, и я рывком обернулась в ту сторону.
Если сейчас снова вылезет какой-нибудь дракон с собачьей головой…
Но шорох раздался слева, а когда я повернулась влево, кто-то прошелестел травой за моей спиной.
– Кто здесь? – крикнула я, закрутившись, как юла.
Но в лесу никого не было кроме меня, и только эхо подхватило: «…здесь… здесь… здесь…».
– Это всё – ненастоящее, – пробормотала я, пытаясь дышать ровно и успокоиться. – Ненастоящее…
Кусты напротив раздвинулись, и оттуда выглянула лисья морда. Я невольно отступила на несколько шагов, налетев спиной на ствол бамбука.
Но тут было, чего испугаться. Лисья морда была больше моей головы в два раза, и у меня задрожали колени, когда я представила, что за лисичка скрывается в кустах – размером с лошадь, если не больше. К тому же, лиса была не рыжей и не чернобурой, а белой. Даже не белой, а… призрачной. Сквозь её голову, как сквозь колыхающиеся полосы тумана, я могла разглядеть листья и какие-то мелкие жёлтые цветочки, усыпавшие ветки.
Лиса облизнулась длинным полупрозрачным языком и оскалилась, показав острые зубы длиной с мой палец.
Совсем некстати вспомнилось, что в китайских мифах и легендах такие вот лисички питаются человеческой печенью.
– Хорошая собачка, – сказала я дрогнувшим голосом. – Хорошая… – и даже попыталась присвистнуть.
Лисья морда сморщилась и затряслась, будто лиса беззвучно захохотала, а потом исчезла, унырнув обратно в кусты. Ветки закачались, головки жёлтых цветов осыпались лёгким облаком.
Я перевела дыханье и обнаружила, что намертво вцепилась в кобуру. Ладони вспотели, и это было особенно противно. Я быстро вытерла руки о штаны и расчехлила пистолет. В лесу, где бродят такие зверюшки, лучше быть при оружии. И плевать на отчёты. Может, я и домой никогда не попаду. С такими приключениями. Но почему я в лесу?.. Ведь была же улица…
Лиса вынырнула сзади и справа и клацнула зубами, пытаясь вцепиться мне в горло.
Каким-то чудом я успела отшатнуться, и только почувствовала, как жёсткие лисьи усы царапнули шею, а воротник рубашки натянулся и треснул, прихваченный острыми зубами.
Руки сделали всё быстрее, чем я успела осмыслить.
Передёрнув затвор, я несколько раз выстрелила, почти наугад. Раздались визг и злобное тявканье, лиса отпустила мою рубашку и снова скрылась в зарослях.
Потратила три патрона… Но, вроде бы, попала…
Я перебежала к другому дереву и прижалась спиной к стволу, дёргаясь на каждый шорох. Хорошо бы, если эта зверина испугалась и убежала…
Лиса бросилась на меня слева – как будто мелькнула полоска тумана. Я успела заметить совсем не призрачную, а алую кровь на задней лапе, и снова выстрелила. Лиса бросилась в сторону, прижимаясь к земле, и пропала.
Вот тварь! Никак не успокоится!..
Облизнув пересохшие губы, я замерла, прислушиваясь. Если не попаду наверняка, она доберётся до меня, когда кончатся патроны… А их всего шестнадцать… То есть уже двенадцать…
В очередной раз лиса попыталась напасть на меня, подкравшись сзади, но теперь я была готова к нападению, хотя, скорее почувствовала, чем услышала или увидела её приближение.
В пятый раз я выстрелила в неё почти в упор. Целилась в оскаленную морду, но лиса оказалась вёрткой, и я попала ей только в ухо. В ухе выбило дырку, и лиса завизжала теперь по-настоящему дико. Она метнулась под защиту кустов, и выстрелить ещё я не успела – успела только увидеть, как призрачная лиса красивым изгибом, распушив хвост, исчезает в зарослях, на секунду став точной копией лисы с заколки…
Лиса на заколке…
Совпадение?..
Я снова прислушалась, ожидая, когда выскочит зверь. Бамбуковый лес шелестел листьями, и я в который раз подумала – это всё ведь не настоящее?.. Ведь я была на улице, среди домов…
– Вы что делаете?! – услышала я сердитый голос инспектора Дандре.
Сморгнула и… оказалась на залитой солнцем улице. Я стояла, прижавшись спиной к каменной стене, а инспектор тем временем перехватил мою руку, сжимавшую пистолет.
– Вы с ума сошли? – заорал он, уже не сдерживаясь. – Вы с какой радости устроили стрельбу в городе? А если бы кто-то пострадал?
– Лиса… – произнесла я слабым голосом.
– Какая лиса? – он попытался отобрать у меня пистолет, и это сразу вернуло меня из бамбукового видения на землю.
– Руки прочь, – приказала я ему. – К моему оружию даже не прикасайтесь. Сложная конструкция, ещё сломаете.
Я щёлкнула затворной задержкой и включила предохранитель. Убрала пистолет в кобуру и вытерла рукавом мокрый лоб.
– Гильзы… надо собрать гильзы… пять штук, – я согнулась над землёй, отыскивая стреляные гильзы. – Одна… вторая… третья… где остальные?.. а, вот четвёртая…
– Вы свихнулись? – спросил Дандре, наблюдая за мной, но предусмотрительно попридержав руки.
– Меня порвут на работе, если гильз не будет, – сказала я, подбирая горячие ещё металлические колпачки. – Ведь придётся отчитываться…
– Перед кем? – искренне изумился он. – Вы зачем стреляли, объясните?
– Здесь была призрачная лиса, – сказала я не слишком уверенно, подбирая последнюю гильзу.
Сейчас он расхохочется мне в лицо. И будет прав. Я бы тоже похохотала, если бы всё это произошло не со мной.
– Призрачная лиса?
Смеяться инспектор не стал, а тревожно заоглядывался по сторонам.
– Вы видели здесь – призрачную лису? – уточнил он. – Вы не ошиблись?
– Трудно было ошибиться, – съязвила я, рассовывая гильзы по карманам. – Ростом с телёнка, клычищи – во! – я со злорадством показала инспектору средний палец, но, конечно же, тупондяй ничего не понял. – И рубашку, думаете, я сама на себе порвала? – я продемонстрировала ему разорванный воротник.
– Вы здесь только второй день, а уже где-то перешли дорогу лисам, – не совсем понятно сказал Дандре и тревожно заглянул мне в лицо: – У вас голова не кружится? Что-нибудь странное видите? Ну, кроме призрачных лисиц?
– Что со мной? – поколебавшись спросила я. – Сначала я увидела дракона, потом… – чуть не сказала «вас, исполняющим стриптиз», но вовремя поправилась: – потом – бамбуковый лес. Лиса напала на меня, я защищалась…
– Лисы – мастера наводить иллюзию, – деловито сказал инспектор и так же деловито схватил меня за руку и потащил по улице. – Идёмте, нам надо поторопиться.
– Куда? – возмутилась я. – Чтобы вы знали, я была в доме куртизанок, у этой… Нюй. И на картине…
– Мы немедленно идём к прорицателю, – перебил меня Дандре. – Если лисы очаровали вас, то кто знает, что вы учудите в следующий момент. Может, пустите себе пулю в лоб. Мне бы этого не хотелось. А вам?
Глава 7
Мне тоже этого не хотелось, но я решительно не понимала, чем в этом случае мне поможет прорицатель. Хотя, насчёт призрачных лис было понятнее, чем про красных кошек
– Лисы, которые умеют наводить иллюзии? – уточнила я. – Разве это не сказка?
– А вы как думаете? – ответил Дандре вопросом на вопрос. – То, что вам чудилось – это сказка или нет?
– Для меня всё было очень реально, – сказала я, подумав. – Значит, они существуют?
– Можно подумать, вы о них раньше слышали, – буркнул инспектор.
– Читала, – ответила я уклончиво. – Лисы умеют превращаться в людей, особенно любят изображать красивых женщин и соблазнять мужчин. Со временем у них отрастают несколько хвостов. Чем больше хвостов – тем выше ранг лисицы. А ещё они питаются человеческой печенью. Вы про них говорите?
– Ого, какие познания! – восхитился Дандре, ни на секунду не замедляя шаг. – И с каких это пор белые благородные леди знают глупые легенды глупых туземцев?
– Во-первых, я не считаю одну нацию ущербнее другой, – строго сказала я. – А во-вторых, я – не белая и благородная леди, как вы изволили выразиться.
– Если вы чёрная – можете бросить в меня камень, – ответил инспектор. – Лучше бы вам, госпожа суперинтендант, пораскинуть мозгами, чтобы определить, где и как вы умудрились напакостить лисам. И молитесь, чтобы Цзы Бин мог помочь в этом случае. Обычно если лисы за кого-то взялись, то жить ему осталось недолго.
– Зачем пугаете? – возмутилась я. – Никаких лис я не обижала!
– Вы могли обидеть и этого не заметить, – сказал Дандре. – Судя по тому, что вы тут наворотили, как только появились. Зачем вы опять ходили к куртизанкам? Передумали и надеялись, всё-таки, попасть в императорский гарем? Да, скажу я вам, это была бы шикарная карьера – из полицейского в содержанки.
– Вот только не надо тут шуточек, – огрызнулась я. – Мне хотелось ещё раз посмотреть на картину. И я кое-что увидела на ней. То, что вы проглядели своим орлиным взором.
– Я и не разглядывал эту никчёмную картину, – сказал инспектор, но я заметила, что он нахмурился. – Это вы её разглядывали. И что-то там проглядели. Что именно?
– На дереве сидела женщина, – сказала я с торжеством.
– Это и в прошлый раз было ясно, – фыркнул он.
– Вот только женщина там была конкрет… вполне узнаваемая. Соседка покойного. Некая госпожа Шун. Та, которой было очень смешно на похоронах.
– Зэн-Зэн? – переспросил Дандре. – Да нет, вы что-то путаете.
– Ах, она для вас Зэн-Зэн? – делано изумилась я. – А я слышала, что её зовут Чунтао.
– Не придирайтесь к словам, – отмахнулся он. – Я её сто лет знаю. Милейшая женщина, они с мужем очень любят друг друга. Её все, кстати, зовут Зэн-Зэн. Так что не становитесь на голову.
– Я бы вам на голову с удовольствием встала, – произнесла я сквозь зубы, потому что он бесил невероятно. – И ещё попрыгала бы. Говорю вам, что на картине была именно эта милая женщина. Я узнала её по шпильке. Шпилька в виде бегущей лисы, между прочим. Надо узнать, какую шпильку покупал Го Бо в день своей смерти. Сдается мне, что именно эту.
– Он покупал обыкновенную нефритовую шпильку. Без лис, – ответил Дандре. – Я узнавал уже. И ничего полезного для нас при этом лавочнику не сказал. Но выглядел очень довольным.
Версия в одной её части потерпела крах, но я не собиралась сдаваться.
– И всё же… – начала я, но тут мы остановились перед одноэтажным домом за невысокой плетёной изгородью, сплошь украшенной многоцветными лентами.
На лентах красным были написаны иероглифы, которые я не смогла прочитать при всём моём знании китайского, а Дандре уже громко звал хозяина, переминаясь с ноги на ногу возле калитки и не отпуская мою руку.
Дверь дома почти сразу открылась, и на пороге появился мужчина в красном долгополом халате, поверх которого была наброшена куртка с короткими, выше локтя, рукавами. Рукава и воротник куртки украшал серый мех (и это в одуряющую жару!), и мужчина немного смахивал на медведя, тем более, что был достаточно высокого роста и крепкого телосложения. На голове у него была вышитая повязка поперёк лба, и с этой повязки спускались нити бисера и некрупных бус, закрывая лицо до подбородка. Мужчина держал в руке тонкую бамбуковую трость, но когда приподнял нити бус, чтобы посмотреть на нас, я обнаружила, что он оказался совсем не старым – так, лет на десять постарше меня и инспектора. Естественно, мужчина был местным – смуглое лицо, узкие прорези глаз, но что-то в нём мне не понравилось. Может, то, что губы у него были очень тонкими, и от этого рот походил на грубую прорезь? Смешно, конечно, судить людей по внешности, но…
– Добрый день, господин Цзы, – Дандре поклонился очень уважительно, продолжая держать меня, словно я могла убежать. – Вы не слишком заняты? Это – госпожа суперинтендант, нам нужна ваша помощь.
– Мне она не нужна, – зашептала я, но инспектор бросил на меня быстрый и свирепый взгляд и ещё раз поклонился.
Мужчина в мехах ничего не ответил, опустил нити бус, повернулся и исчез в доме.
– Заходим, – сказал Дандре и почти насильно запихнул меня в калитку.
– Предупреждаю, я не верю в гадалок, знахарок и предсказателей, – запротестовала я, упираясь и не желая идти по тропинке, посыпанной песком.
– А в призрачных лис, у которых вот такие зубы, – и Дандре продемонстрировал мне средний палец, вернув мой же собственный жест, – верите?
Это был аргумент, и я с покорной обречённостью позволила затолкать себя ещё и в дом. Здесь было сумеречно и прохладно, потому что окна занавешивала чёрная ткань. Посредине комнаты на круглом подносе горели свечи, а рядом, на брошенной на пол подушке, сидел тот самый господин Цзы.
Бамбуковая палка, которую я сначала приняла за трость, оказалась трубкой, и Цзы Бин как раз её раскуривал, жестом предлагая мне и Дандре сесть на подушки, лежавшие с другой стороны от подноса.
Инспектор положил ладонь мне на плечо, заставляя сесть, и я со вздохом опустилась на подушку, набитую, похоже, булыжниками. Когда я заёрзала, пытаясь устроиться поудобнее, Дандре так шикнул на меня, что просто напрашивался на ещё одно упоминание о клыках призрачной лисы, с демонстрацией среднего пальца, конечно.
– Это госпожа суперинтендант, госпожа Анна… – собирался меня Дандре, но мужчина в вышитой повязке остановил его движением руки.
– Знаю, – сказал мужчина, выпуская изо рта-прорези струи дыма. – Ян Шиюй. Духи мне рассказали, – и он указал на пол рядом с собой.
Там лежали плоские ромбики, треугольники, квадратики и трапеции, вырезанные из тёмного и светлого дерева. Что-то вроде детской головоломки, когда надо складывать фигуру из фрагментов. Теперь кусочки деревяшек изображали что-то вроде человеческой фигуры, где вместо лица был маленький треугольник из светлого дерева, а вместо юбки – большой треугольник из тёмного дерева.
– Вообще-то, моё имя – Анна Шме… – попыталась сказать я, но Дандре болюче ущипнул меня повыше локтя.
– Вы что себе позволяете? – зашипела я на инспектора, потирая ущипленное место.
– Ваше имя слишком сложное для нас, – изрёк господин Цзы медленно и нараспев, как говорят прорицатели в фильмах. – К тому же, оно чужое. Здесь не любят чужих имён.
– Да мне плевать, – сказала я сердито.
– Попридержите плевки, – посоветовал Дандре. – Вам дали хорошее имя. Будьте рады, что не назвали «волосы цвета навоза» или «глаза предательницы».
– Безумно рада! – возмутилась я ещё сильнее. – Сами-то называетесь своим именем!
– Вообще-то, нет, – ответил инспектор, заметно злясь. – Меня здесь называют Дань Де.
Господин Цзы молчал, наблюдая за нами и покуривая трубку. Дым летел мне в лицо, и я помахала перед собой, разгоняя его, а потом не удержалась и чихнула.
– Дань Де? – переспросила я, потому что мужчины всё равно молчали. – Я думала, местные просто не выговаривают «р». А они вас, получается, прозвали «Большой желчный пузырь»? Мило. И вам подходит. Желчи в вас слишком много.
– Очень смешно, – сказал Дандре, глядя на меня убийственным взглядом. – Это означает Храбрый человек, чтоб вы знали.
– Мне нужен шёлковый платок, – заявил господин Цзы и снова замолчал, глубокомысленно затягиваясь и пуская дым изо рта и носа.
– У меня нет, – инспектор даже похлопал себя по бокам и груди, и добавил язвительно: – И вряд ли есть у госпожи суперинтенданта.
– Откуда у меня шёлковый платок? – изумилась я. – Что бы я с ним делала? На голову повязывала? Вместо панамки? – я поймала удивлённый взгляд Дандре и быстро сказала: – Нет платка.
– Я принесу, – сказал Дандре почти с отвращением и поднялся.
– Куда это вы? – забеспокоилась я, не желая оставаться наедине с хозяином этого тёмного дома. – Я с вами.
– Господин Цзы Бин хочет прослушать ваш пульс, – сказал инспектор очень терпеливо, словно объяснял ребёнку прописные истины.
– Так пусть слушает, – я протянула курильщику руку. – Зачем нам платок?
Казалось, инспектора сейчас хватит удар. Он вытаращился на меня, а потом сказал дрожащим от возмущения голосом:
– Вы же женщина! Как он к вам прикоснётся?
– Вы-то ко мне прикасаетесь, – заметила я.
Дандре вдруг покраснел, как помидор и стрельнул глазами из стороны в сторону. Безгубый рот господина Цзы изобразил что-то вроде подобия улыбки, и от этого стало ещё жутче.
– Вообще-то, я всего лишь держал вас за руку, и то по необходимости, – возмутился Дандре. – А вы…
– Слушайте пульс поскорее, – обратилась я к уже откровенно ухмыляющемуся Цзы. – И нам пора. В полиции, знаете ли, дел много.
Он перестал ухмыляться, отложил трубку, поставив чубук на специальную деревянную подставочку, вырезанную в виде извивающегося китайского дракона, и взял меня за запястье.
Дандре с присвистом втянул воздух, а потом еле слышно пробормотал что-то сквозь зубы. Смысла я не поняла, но догадалась, что это было какое-то ругательства. Вряд ли что-то иное говорят с таким свирепым выражением лица.
Прошло около минуты, прежде чем господин Цзы отпустил мою руку и заявил:
– Это лисьи чары. Кто-то пытается добраться до сознания Ян Шиюй, хотя она не пускает. Похвальная сила духа для белой женщины.
– Что ей делать? – спросил инспектор деловито, пропустив мимо ушей похвалу моей силе духа и усаживаясь обратно на подушку.
– Пионовый чай, – изрёк господин Цзы и опять засунул в рот трубку.
– Какой чай? – не поняла я.
– Пионовый. Это цветы, – пояснил Дандре.
– Знаю, что цветы. При чём тут чай? – я разговаривала с ним вполголоса, но понятно было, что господин Цзы всё слышит, и от этого было неловко.
Просила же кое-кого тупоголового относиться ко мне уважительно. Хотя бы на людях.
Но этот кое-кто, кажется, считал тупоголовой меня.
– Да что же до вас всё с таким трудом доходит? – покачал головой инспектор и даже языком досадливо пощёлкал. – Пионы – цветы против очарования. Господин Цзы Бин заваривает чай, произносит очистительную мантру, вы выпиваете – и хотя бы перестанете палить в центре города!
– Вы издеваетесь надо мной, что ли? – произнесла я бешеным шёпотом. – Мы могли бы чаю попить и в префектуре.
– Цветы должны быть перебраны рукой Ян Шиюй, – господин Цзы снова избавился от трубки и заговорил нараспев: – и должны быть белыми и розовыми, собранными в пятый день цветения. Обычно после лисьего очарования требуется месяц, чтобы прийти в себя, но Ян Шиюй сопротивляется. Лисы не смогли захватить её разум. Но у Ян Шиюй нет защиты. Это плохо.
– У меня есть пистолет, – сказала я сердито.
Безгубое лицо господина Цзы сморщилось в улыбке, и мне оставалось только фыркнуть и посмотреть в сторону, чтобы не видеть этой неприятной гримасы.
– Благодарю, – Дандре поклонился Цзы Бину. – Вы нам очень помогли.
– Ещё не помог, – произнёс тот и положил трубку на подставочку.
Он неторопливо поднялся и так же неторопливо вышел через заднюю дверь во внутренний двор, и я сразу спросила у Дандре:
– Куда это он?
– За пионами, – ответил инспектор. – Или у вас за пазухой припрятаны белые и розовые пионы, собранные в пятый день цветения? Прекратите спорить. Вы же хотите излечиться?
– Но я не больна!
– Угу, – промычал он, поглядывая на меня искоса.
Я не удержалась и задала совсем детский вопрос:
– Думаете, чай из пионов поможет?
– Ну уж точно не навредит, – ответил Дандре и вдруг смягчился: – Не бойтесь. Слышали же, что он сказал? Вы сопротивлялись. Немногие могут сопротивляться лисьему очарованию. Надеюсь, пионового чая будет достаточно, чтобы ваше сознание очистилось.
– Я прострелила лисе ухо, – сказала я задумчиво, вспомнив нападение призрачного зверя. – И, по-моему, попала в заднюю лапу.
– Вам повезло, – хмыкнул Дандре. – Эти твари быстрые, как ветер.
– Вы с ними тоже встречались?
– Не то чтобы встречался, – он почесал затылок, – но много слышал.
– Если мы с вами говорим про лисиц-оборотней, – продолжала я, – то значит ли, что если ранить лису в лисьем обличии, её раны останутся, когда она превратиться в человека?
– Вероятно, – согласился Дандре.
– И если лисы умеют создавать иллюзии, то что помешает лисице принять облик вашей милой Зэн-Зэн и обольстить Го Бо? А потом навести морок, чтобы он… эм… полюбил дерево со скорпионами? Чисто сработано и никто ни о чем не догадается.
– Но зачем лисице убивать Го Бо? – спросил инспектор, и меня порадовало, что сам метод убийства он оспаривать не стал.
– А если Го Бо узнал, что Зэн-Зэн – лиса? – предположила я. – И она убрала его, как ненужного свидетеля. Лисы ведь у вас под запретом?
Лицо Дандре вытянулось, а я добила его последним аргументом:
– Пойдём к Шунам и посмотрим на нашу хохотушку. Представляете, что будет, если у неё ухо и нога простреляны?
– Обязательно, – хмуро согласился инспектор. – Только обещайте, что больше никуда одна не пойдёте? Я не собираюсь носиться по городу, как бешеная лошадь, чтобы вытаскивать вас из неприятностей. Что было бы, если бы Алиша не нашла меня? Вы бы весь город перестреляли?