Прорыв

На мгновение замешкавшись, Фань Инмин достал двести юаней, положил на стол и бросился следом. Снаружи разноцветными фонариками распускался ночной вид. Фан И дошла до белого

«мерседеса», открыла дверь и села внутрь. Фань Инмин подбежал, открыл дверь и просунул голову.

Ты действительно думаешь, что нужно с этим тянуть?

Фан И беспомощно заглушила двигатель, опустила голову на руль и снова подняла.

С тех пор, как я ушла из армии, я знала, что когда-нибудь у нас с тобой настанет этот день. Думаешь мне хотелось тянуть пять лет? Мы с тобой в чём-то похожи: ты ни с кем не считаешься, и я самоуверенная, и оба мы неуживчивые.

Фань Инмин сел в машину и сказал как можно спокойнее:

Я очень ценю твои добрые намерения. Мне нужно было соглашаться в позапрошлом году, когда ты предлагала. А если и дальше тянуть, это приведёт только к вражде.

У Фан И в глазах блеснули слёзы.

Ты думаешь, я гонюсь за модой разводиться? – Она повернула голову. – Ты не прав. Из-за своей ноги Лунлун всю жизнь будет калекой, и это моя вина. Я могу стерпеть недовольство твоих родителей из-за того, что я больше не хочу рожать. Но ведь и ты так делаешь. Я не тот человек, который не может терпеть. Ладно, нет смысла в этом копаться. Мой нрав ты и так знаешь. Сказала – не будем об этом, значит не будем. Возвращайся домой или вместе со мной в часть. Тебя же два месяца не было.

Ну и какой смысл? – пожал плечами Фань Инмин. Он закурил сигарету и резко затянулся.

Фан И открыла окно и печально сказала:

И недолго тебе осталось в тот дом ходить. Если Бог не проявит милость, недолго тебе осталось звать его тестем.

О чём ты говоришь? – наклонился Фан Инмин.

Слышал, что папа упал в обморок? – вздохнула Фан И. Фань Инмин чуть изменился в лице.

Слышал. Это что, не гипогликемия? Фан И теребила волосы.

Звонила сестра. Папе сделали КТ, выявили проблемы с печенью. Специалисты триста первого госпиталя говорят, что восемьдесят–девяносто процентов – это рак печени.

Лицо Фань Инмина исказилось.

Быть того не может! Быть того не может!

В прошлый раз смотрели желудок, печень была выше на снимке, плохо видно. Нужно заставить его ещё раз сходить сделать снимок печени, чтобы поставить диагноз. Но последнее время он хорошо себя чувствует, никак его не уговорить. Он всегда относился к тебе, как к сыну, мужу третьей дочери. Он всегда возлагал на тебя большие надежды, надеялся, что ты продолжишь традиции. Я поэтому хочу тебя попросить ещё поиграть в любовь ради него. Фан Инмин молча пустым взглядом смотрел в потолок машины.

Я уже пригласила домработницу, потом привезу Сяо Луна, чтобы он попривык. Раз уж папе недолго осталось, так пусть он наслаждается радостями семейной жизни. Ты сам возвращайся или со мной.

Фань Инмин на мгновение заколебался, потом сказал:

Я тоже хотел поговорить с папой.

Хуан Синъань, Лю Дунсюй и Гао Цзюньи давно уже не были дома у Фан Инда. Они хотели выяснить реальное отношение Фан Инда к учениям.

Хуан Синъань, примостив одну ягодицу на диване, выпрямился и спросил:

Мы действительно недооценили противника, но в первую очередь Чан Шаолэ нарушил правила учений.

Дивизия «А» не твоя, Хуан Синъань, а дивизия «С» не Чан Шаолэ, – сказал Фан Инда, – командир дивизии, который даже с природой армии разобраться не может? Ведь эти учения потому и устроили, что думали, раз дивизия «А» – это дивизия, в которой я добился успеха, значит, это моя дивизия.

Да-да-да, – закивал головой Хуан Синъань, – конечно, в наших позициях появилась брешь, куда просочилась дивизия «С».

Первый полк продвигался слишком быстро, – подхватил Гао Цзюньи, – штаб предупреждал, но командир полка Фань проявил излишнюю торопливость, не обдумав всё тщательно. Отсюда и брешь.

С полудня до вечера я всё время находился в первом полку, – сказал Лю Дунсюй. – Командир полка Фань отметил возможный разрыв и запросил инструкций. В скоординированности тоже существуют проблемы, это вы метко раскритиковали, товарищ начальник. Это нужно привести в порядок.

В чём вы провалились, вы и сами не знаете, – встал Фан Инда. – Вы должны осознать, что вы провалились в устаревшем мышлении, в упадке духа… Что вы запомнили?

Домработница Сяо Ин, заметив, что Фан Инда злится, закричала из кухни:

Дедушка Фан, дедушка Фан, скорее идите сюда.

Что случилось? – поинтересовался Фан Инда, направляясь к ней.

Вы злитесь, – робко сказала Сяо Ин, – тётушка наказала ни в коем случае не позволять вам злиться. Не надо злиться.

На лице Фан Инда появилось отчаяние, он потёр руки и строго сказал:

Товарищ Сяо Ин, я оглашу тебе два правила: во-первых, нельзя совать нос в мои дела, а, во-вторых, у нас дома гости, твоя задача – подавать чай. Ещё одно нарушение, и отправишься домой.

Сяо Ин раздражённо ушла, поджав губы.

Фан И закрыла дверь машины и заметила сидевшую на ступеньках перед дверью Сяо Ин.

Папа дома?

Тётушка, – сказала Сяо Ин, – ваше поручение я не смогла выполнить. Я уговаривала его не злиться, а он на меня разозлился. И от этого я сама взбесилась, а он меня домой отправил.

На кого он злится? – спросила Фан И.

Пришли три офицера, у них звёздочек на две больше, чем у дедушки, и все они дедушку боятся так, что не смеют задницу на диван нормально умостить. Дедушка разозлился, говорил что-то запомнить, а один покраснел и от испуга блокнот проткнул.

Пришли к главе семьи на тебя жаловаться, – повернулась Фан И к Фань Инмину. И снова обратилась к Сяо Ин: – Ладно, ты отдохни пока, а завтра мы снова подумаем, как бороться с дедушкой.

Фан И опытной рукой взяла Фань Инмина за локоть и потащила по коридору и, ласково склоняясь к его плечу, вошла в прихожую. Несколько человек прервали беседу и уставились на них двоих. Смущённый Фань Инмин оттолкнул Фан И.

Фан И преувеличенно обрадовалась и с улыбкой сказала:

Дядя Хуан, дядя Лю, дядя Гао, какие гости!

Она подошла к холодильнику и вынула несколько банок с напитком.

Вот, попробуйте колу по новому рецепту.

Она повернулась и похлопала Фань Инмина по плечу, будто бы стряхивала пыль.

Инмин, ты поухаживай за начальниками, а я пойду сполоснусь, вспотела вся.

Фань Инмину пришлось разлить всем воды из чайника и найти себе место на диване.

Вы должны осознать, – продолжил Фан Инда, – что сегодня дивизия «А» проиграла не случайно. Стела должна быть поставлена, как залог того что дивизия «А» больше никогда не потерпит поражения.

Инмин, Инмин, поднимись сюда. Почему-то нет холодной воды, – донёсся сверху милый голос Фан И.

Покраснев, Фань Инмин встал и пошёл наверх.

Несколько человек взяли чашки и отхлебнули чай, словно бы хотели этим исправить настроение. Хуан Синъань раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но увидев раздражённо спускающегося Фань Инмина, проглотил слова вместе с чаем. Мышцы лица Фань Инмина растянулись, выдавив улыбку. Он снова подлил всем чай.

Товарищ начальник, – с кислым выражением лица принялся упрашивать Хуан Синъань, – мы обязательно всё сделаем по вашим указаниями, приведём всё в порядок. Я надеюсь, чтобы вы ещё раз подумаете про стелу. Дивизия «А» – это основные силы всего округа. Это поражение потрясло всех от солдат до командиров, а стела – это слишком большое давление.

Хватит об этом. – Фан Инда был непреклонен. – Это давление дивизия «А» выдержит. Всё должно быть тщательно приведено в порядок. Дивизия «С» уже опытным путём нащупала путь, как повысить боеспособность армии за счёт прогресса, и в этом аспекте дивизия «А» должна быть далеко впереди.

Инмин, – снова закричала сверху Фан И, – принеси мне полотенце.

Инмин встал и, перескакивая через три ступеньки, поднялся наверх. Лицо его исказилось ещё больше. Из-за криков Фан И стало невозможно вернуться к разговору об учениях.

Заместитель командующего Фан, – встал и заговорил Лю Дунсюй, – мы вас больше не будем обременять. Вам нужен отдых.

Фан Инда чуть привстал.

Я не буду провожать.

Фань Инмин в гневе поднялся наверх. Не выдержав, он взмахнул кулаком в сторону двери в ванну, но на полпути сдержался. Фан Инмин прекрасно знал характер Фан И, этакой старшей дочери, которая ничего не боится, но сегодня её импровизация дошла до крайней точки. Фань Инмин безнадёжно покачал головой, вздохнул, повернулся и, увидев, что дверь в кабинет Фан Инда от крыта, направился туда.

Фан Инда поднялся наверх, постоял перед кабинетом и вошёл.

Фань Инмин отложил книгу, вежливо поднялся и спросил:

Папа, как ваш желудок? Уже лучше?

Ты садись, – показал рукой Фан Инда, – ещё болит немного, но скоро пройдёт.

Вам нужно следить за здоровьем.

Фань Инмин показал на письменный стол.

Ситуация в дивизии «А» внушает опасения. – ицо Фан Инда стало серьёзным. – Тебе низы виднее, чем мне, ведь я не могу увидеть всё. Основные силы дивизии уровня «альфа» не смогли справиться с полком дивизии «бета», у которого на вооружении была микроволновая система наблюдения, вот это для меня неожиданно.

Это полностью моя ответственность. – Фань Инмин поднялся. – Однако та ситуация была совершенно непредсказуемой. Дивизия «А» следовала правилам учений, а дивизия «С» решила выпендриться.

Не в этом суть проблемы, – покачал головой Фан Инда, – в эти два года я постоянно появлялся в дивизии «А», с виду всё было в порядке – дисплеи мини-компьютеров светились, всё тикало. Но на учениях полагались только на карту. На учениях не решились использовать новое оборудование. На первый взгляд кажется, чтобы не испортить дорогостоящее оборудование, но на самом деле, потому что не разобрались в нём и в душе боялись. Боялись потерять право управления! Вот так дивизия «А» превратилась в знамённые войска конца династии Цин11.

Что касается базовой подготовки, – сказал Фань Инмин, – в дивизии «А» нет послаблений.

Я знаю, – сказал Фан Инда. – Ты с первым полком меньше, чем за сутки прошёл больше полусотни километров. Когда второй полк бросился спасать командование, они за полтора часа преодолели больше десятка километров – можно на марафон отправлять. Только какой от этого толк? На численном превосходстве и безрассудной храбрости в высокотехнологичной войне не победить. И такая редкость, когда это понимает командование на уровне дивизий и армий.

У нас в первом полку едва ли наберётся несколько человек, кто это понимает.

Фань Инмин с восхищением посмотрел на Фан Инда.

А не надо смотреть только на свой полк. – немедленно подхватил Фан Инда. – Выдающийся военный всегда готов взять на себя бремя ответственности. Нужно стремиться стать командующим.

Подошла Фан И, одетая в домашний халат.

Если так, то может ли эта неприятность быть решена для Фань Инмина? – спросила она, расчёсывая волосы.

Какая неприятность? – не понял Фан Инда.

За то, что пошёл напролом.

Если говорить об учениях, – сказал Фан Инда, – то нужно вынести строгий выговор с предупреждением Фань Инмину, вынести строгий выговор Чжу Хайпэну, а Чу Тяньшу отстранить от должности. Это всё на усмотрение командующего армией Чэня.

И в такой решающий момент ты позволишь Чэнь Хаожо наказать своего любимца? – умоляюще спросила Фан И.

У меня самого в деле семь–восемь выговоров, – безразлично ответил Фан Инда. – Инмин, а тогда на берегу реки ты разговаривал с Чжу Хайпэном?

С ним, – подтвердил Фань Инмин. – Если он получит выговор, то тут же уйдёт в отставку. Он тоже вам непростую задачку подбросил. Если вы отреагируете не так, как он хочет, он тут же пойдёт своей дорогой.

Лицо Фан Инда потемнело.

Неудивительно, что он не появился на встрече со мной. Со двора послышался в сумерках приглушённый звук.

Фан И подошла в Фань Инмину, принюхалась и сказала:

Иди помойся, а одежду, которую постирать, на кровать положи. Волосы воняют так, что глаза слезятся.

Фань Инмин вышел из комнаты. Фан Инда приподнялся, словно хотел ещё что-то спросить у Фань Инмина.

Папа, – сладко улыбнулась Фан И, – если ты хотел спросить о Чжу Хайпэне, то спроси лучше меня. Я знаю больше, чем Инмин.

Чёрт побери! – выругался Фан Инда. – Да неужто ты знаешь больше о моих подчинённых, чем я?

Фан И притянула крутящееся кресло, чтобы сесть, но, поколебавшись, зашла к Фан Инда за спину и стукнула его.

Какие твои подчинённые? У Чжу Хайпэна в прошлом году умерла жена, а в родных местах остались только мать и дочка. А ваша политика не разрешает матери приехать в часть. Не может быть он одновременно и хорошим солдатом, и хорошим сыном. Вот и решил уйти в отставку.

Какой же я бюрократ, – сказал Фан Инда. – Продолжай.

И если понимать его теперешнее горе, – сказала Фан И, – то думаю, что он твёрдо решил уйти. Он не пришёл на встречу с тобой, потому что ты не из его округа. Когда учения закончились, он сразу же уехал к матери.

Фан Инда поднялся и серьёзно посмотрел на Фан И.

Сяо Сань, когда это у тебя появился интерес к Чжу Хайпэну? Кажется, у вас отношения…– Он потянул на себя дверь. – Недопустимо…

Папа, – сказала Фан И, – ты не переживай. Нет у нас любовных отношений. Он мне интересен не день и не два. Если ситуация резко не изменится в ближайшее время, то твой любимый командир Чжу Хайпэн станет главным экономистом в нашей компании «Чанда». Правление компании уже изучило особый доклад о привлечении Чжу Хайпэна.

Фан Инда покачал головой.

Папа, ты сомневаешься в моей дальновидности или в способностях Чжу Хайпэна? А я вот думаю, что это дело уже решено.

То, что Чжу Хайпэн станет главным экономистом компании с активами на двести-триста миллионов – это просто растрата его талантов. Если снова случится война, то он намного превзойдёт меня. Я тебе своего согласия не даю. Я не отпущу Чжу Хайпэна.

Я промолчу о том, уместно ли тебе, генерал-лейтенанту, расхваливать полковника, – самодовольно улыбнулась Фан И. – Сейчас мирное время, тебе не пробудить Чжу Хайпэна от спячки. Так что победа будет за мной. Ты можешь сколько угодно обещаний бросать в воздух, но ты не можешь заплатить Чжу Хайпэну деньги, которые ему сейчас так нужны.

Сяо Сань, – снова покачал головой Фан Инда, – ты всё-таки не мужчина, ты недооцениваешь своего отца.

Папа, – нежно улыбнулась Фан И, – мы с тобой не воюем. Кто бы ни выиграл – всё пойдёт на пользу нашей семье. Иди отдохни. И не забудь, что на этой неделе тебе нужно найти полдня, чтобы пройти обследование. Если не сдержишь слово, то я тебе месяц не дам видеться с Лунлуном, так и знай.

Договорив, она вышла из кабинета и спустилась на первый этаж. Фань Инмин надел пальто, взял в руки пакет с грязным бельём и собирался вернуться в часть, как столкнулся с вышедшим

из спальни Фан Инда, одетым в пижаму, который шёл мыться.

Ложись не поздно, – попросил Фан Инда, – я хочу завтра утром с тобой кое о чём поговорить.

Открыв дверь, он вошёл в ванную комнату. Фань Инмину пришлось вернуться в спальню. Он долго смотрел на кровать, потом взял с тумбочки фотографию сына и поцеловал. Затем он открыл шкаф, вытащил постельное бельё и соорудил себе на полу лежанку. Только он взял простыню, чтобы сделать перегородку, в спальню вошла Фан И, затворила дверь, прислонившись к ней спиной, скрестила руки на груди и с издёвкой сказала:

А что сразу стену не построил? Даже смотреть противно.

Хватит! Довольно! – швырнув простыню на пол, выкатил глаза Фань Инмин. – Насмотрелся я на твой спектакль. Ты разве не этого добивалась?

Фан И закусила палец, её глаза увлажнились.

Сколько лет ругаемся, – пробормотала она, – а всё ни конца, ни края. Мы с тобой любили друг друга, тысячу дней были мужем и женой, а ты только плохое помнишь?

Фань Инмин сокрушённо вздохнул и присел на краешек кровати.

Неужели я настолько тебе опротивела? – сквозь слёзы спросила Фан И. – Мы столько лет так хорошо жили, как можно это начисто забыть? Я не понимаю, зачем мы в конце делаем больно друг другу?

Фан Инмин потеребил волосы и принялся готовить себе подстилку.

Подскочив, она отобрала у Фань Инмана одеяло, схватила его за руку, и, обратив к нему неукротимое лицо, сквозь слёзы прошептала:

Эта кровать… Ты забыл всё то прекрасное, что было на этой кровати. Тебе даже… даже моё тело противно?

Она развернулась, бросилась на кровать и зарыдала.

Фань Инмин просто смотрел какое-то время, порываясь вытянуть правую руку. Наконец он вытянул руку с растопыренными пальцами и, как гребнем, провёл по чёрному водопаду волос Фан И.

Собрание, посвящённое критике дивизии «А», погрязло в порочном кругу фактов. Собрание за столом сократило расстояние между людьми настолько, что все нахмуренные брови, насмешки, недружелюбные взгляды были у всех на виду, конфликт нарастал. Командующий армией Чэнь Хаожо в одиночку восседал во главе стола, по бокам от него сидели Хуан Синъань и Лю Дунсюй, каждый занял своё место в соответствии с должностью. Заместитель командира дивизии как раз уехал учиться в Академию НОАК, и ещё присутствовал Чжао Чжунжун, так что все разделились на два равных лагеря. Слева сидели Хуан Синъань, Гао Цзяньи, Чжао Чжунжун, Цзянь Фань и другие, а справа – Лю Дунсюй, начальник политотдела Тянь, Фань Инмин, командир третьего полка Фан Чжунминь.

Командир второго полка Цзянь Фань взял на себя инициативу и ударил сразу по больному:

Дивизия «А» была унижена, а всё потому, что первый полк, гонясь за подвигами, пошёл напролом. Штаб уже отправлял людей на место. Маршрут, по которому в тот вечер совершили манёвр «синие», по плану учений полностью должен был охраняться первым полком. Если поймём главное противоречие, то и цель исправления станет ясна.

Первый полк вырвался вперёд слишком быстро, – присоединился к нападкам Гао Цзюньи, – штаб заметил и сделал два предупреждения, но первый полк не изменил своего плана действия. Проблема тут совершенно ясна.

Чжао Чжунжун, будучи связующим, опустив голову, сказал:

Если бы это были манёвры между полками, то ловкость в передвижении была бы поощрена, но ведь это учения между дивизиями.

А раз это учения между дивизиями, – подхватил командир третьего полка Фан Чжунминь, – то неправильно возлагать всю ответственность на первый полк. Если бы второй и третий полки были хорошо скоординированы, то смогли бы выполнить задание учений. И если критиковать, то начинать нужно с плана учений. Местоположение нашего резервного полка было слишком далеко от основного места учений.

Нужно не увиливать от ответа, а найти главное противоречие, – сказал Хуан Синъань.

У меня есть сомнения, – снова пошёл в атаку Цзянь Фань, – и я хочу попросить командира полка Фаня их разрешить. Немного необычно то, что первый полк рванул вперёд, а как раз в это время в дивизии «С» наладили микроволновую систему наблюдения. Совпадение ли это?

Командир полка Цзянь, – строго сказал Лю Дунсюй, – хотя это и собрание, посвящённое критике, не нужно нарушать его принципы. Если у вас нет оснований, то не выходите за рамки. Цель разбора – сделать войска лучше. Цель критики – сплочение.

Конечно, у меня есть основания, – сказал Цзянь Фань. – Когда второй полк прорвался к речной долине, командир полка Фань находился там с Чжу Хайпэном. Появление Чжу Хайпэна – тоже слишком большое совпадение. Тогда ещё я понял, что это заговор, и попросил скоординировать наши действия, но командир полка Фань категорически отказался. Эти странности непременно нужно обсудить всем вместе.

За поражение на этих учениях всю ответственность несёт первый полк, – наконец заговорил Фань Инмин, – и за весь первый полк ответственность несу я один. Что же касается сомнений командира полка Цзяня, то их я не могу разрешить. Со стороны организации можно провести расследование. Если же цель устранения ошибок – найти причину поражения, то не нужно возлагать напрасную вину на второй и третий полк, это только моя вина. Армия может понизить меня в звании или отстранить от службы.

На лице Чжао Чжунжуна появилась еле заметная улыбка.

Кажется, командир полка Фань как-то недружелюбно настроен. Не нужно так уже сильно расхваливать свой промах. Если бы это был серьёзный проступок, то заместитель командующего Фан давно бы тебя отстранил от должности.

Ну хорошо, – сказал Фань Инмин, – я помогу найти ошибки второго полка. Если бы второй полк в спешке не бросился спасать командование дивизии, то и основные силы Чу Тяньшу не нашли бы командование.

Что за ерунда? – вышел из себя Цзянь Фань. – Бросивший товарищей на произвол судьбы обвиняет того, кто жертвовал собой, спасая командование. Второй полк потерял один батальон, а первый полк взял в плен полроты.

Командованию дивизии ничего не угрожало, – сказал Фан Чжунминь, – так почему же второй полк строит из себя спасателей? Вот в чём нужно сомневаться.

Командир Ван, – разозлился Цзянь Фан, – что ты хочешь этим сказать?

Довольно! – ударив кулаком по столу, заорал уставший всё это выслушивать Чэнь Хаожо. – Это уже никуда не годится. Вам всем нужно прочистить мозги! Работы по исправлению ошибок приостановлена и будет возобновлена после выводов расширенного заседания комиссариата.

Он встал и широкими шагами вышел из помещения.

Чжао Чжунжун торопливо поднялся и нагнал Чэнь Хаожо.

Товарищ командующий армией, мы поедем завтра в дивизию «С»?

Ты не слышал? Работа приостановлена, возвращайся в часть. Чэнь Хаожо направился к чёрному «ауди».

Место проведения собрания, посвящённого критике, действительно стало неожиданностью для Чэнь Хаожо. Чэнь Хаожо без труда мог представить, каким было бы празднование, если бы учения увенчались успехом. В войсках определённо существовала проблема, но пока невозможно было определить её истоки. Неужели слишком долго жили праздной беззаботной жизнью? А если завтра грянет настоящая война, то будут ли эти войска блистать, как непобедимая армия, или же не выдержат удара? Ответ на вопрос о выживании войск просто не может быть найден в таких учениях. Вопрос жизни или смерти никогда не был столь острым.

В дивизии «С» царила атмосфера сладкой победы. Хотя окончательную оценку учений начальством всё ещё трудно предугадать, это не помешало нескольким тысячам людей воспрять духом. Никто – от командира дивизии Чан Шаолэ до простых рядовых – не раскаивался в своём выборе: несколько лет терпеть тяготы и лишения. Говоря литературным языком, они вкусили незабываемое ощущение успеха. Повсюду из теплиц и питомников доносились радостные песни, запевки и призывы, долетавшие с тренировочных площадок, звучали так величественно, будто бы кричавшие приняли дозу стимулятора. И вот это новое веяние подтолкнуло дивизию «С» своими силами установить систему управления c3i. Неделю спустя после учений к воротам штаба дивизии подъехал первый грузовик с компьютерами.

Чан Шаолэ, словно старый крестьянин, наблюдающий за усердным ростом посевов, с сигаретой в зубах сидел на корточках у ворот и смотрел на рядовых, разгружающих товар. Цзян Юэжун, одетая в военную форму, командовала солдатами, которые заносили микрокомпьютеры в здание.

Отправляйтесь на машине в уездный город, – крикнул Чан Шаолэ лейтенанту, – и привезите несколько ящиков напитков.

Из скряги вытрясли монетку, – поддела его Цзян Юэжун.

Если оно того стоит, то почему бы и нет? – со смехом ответил Чан Шаолэ. – Факты говорят громче, чем слова: во всей дивизии никто не может упрекнуть меня в напрасных тратах.

Когда система автоматизированного управления будет установлена, боеспособность вашей дивизии повысится на тридцать процентов. Но в мировых масштабах это не такое уж и большое богатство.

Хайпэн сказал, что нас тогда можно будет считать зажиточными. Возможности нашего подразделения в области электронной связи слишком слабы: всего шесть или семь радаров и всего двести радиостанций, до хорошей жизни ещё далеко. В дивизии американской армии семьдесят радаров и почти три тысячи радиостанций. Если бы у нас было столько всего, мы бы могли бросить вызов любой дивизии.

Зелёный внедорожник Чжу Хайпэна проехал овощные теплицы и полетел к штабу дивизии. Директор Цзян Юэжун глазами следила за этой зелёной точкой. Чан Шаолэ украдкой взглянул на неё и улыбнулся.

Чжу Хайпэн не сможет приехать. Заместитель командующего Фан мечет гром и молнии, требует, чтобы Академия сухопутных войск призвала его к ответственности.

Правда? – развернулась Цзянь Юэжун, переменившись в лице. – Ведь вы утром сказали, что ваш командующий армии в дивизии «А» спустил пар, и ошибки уже все исправлены.

Конечно, правда.

Чан Шаолэ подошёл к солдату, чтобы помочь поднять ящик.

Цзянь Юэжун нагнала его.

Он разве не может просто демобилизоваться?

Демобилизоваться? – не сдержал улыбки Чан Шаолэ. – Слишком просто. Думаю, вся вина ляжет на него.

Значит, судьба, – вздохнула Цзянь Юэжун. – Он теперь в дивизии «С» даже носа показать не посмеет?

Директор Цзян, – улыбнулся Чан Шаолэ, – смотри, вон там, кто это?