Нельзя убавить громкость тишины,
Потерянной, как мелкая монета.
Из всех теней, отмеченных скорбя,
В аскезе неумелой, емкой фальши,
Нет ближе никого, кроме тебя,
И сообразно, никого нет дальше.
Ты – альфа и омега долгих зим
Унылая струна полночных бдений.
Безэмоциональный псевдоним
Оброненный книгой сновидений.
Те люди, которые как с тобой,
Они на самом-то деле с ними.
Как только здесь протрубят отбой
Там – только туже затянут лини.
Из рук их брать нельзя ничего.
Их краски в рисунках шевелятся ночью
С ними захочется одного —
Быть тем, кто уже ничего не хочет.
Таись и жди, пока морок тает
Остави, в памяти не храня!
Ты увидишь, что это тебя спасает
И тогда
Ничего.
Не бери.
У меня.
Прочитав, Кристина некоторое время всматривалась в лицо Димы. Тот смотрел, не моргая.
– Ты определенно психопат, – выдавила она наконец. – И да, ты прав. Такое я не решусь подарить Рэнни.
– Я ничего плохого не имел в виду, – прошептал Дима. – Просто я хотел сказать, что душа человека… она как бы двулика. И когда я говорю с тобой, это… это меня исцеляет, понимаешь? Я только что осознал. Ты словно свет, на который я не имею никакого права, но который вижу…
– Подожди, – Кристина подняла ладонь и осмотрелась. Они были одни, и опять в тени аллеи, ведущей к гаражу. Только вот Рэнни у дерева теперь не было.
Чекава покорно замолчал. Зрачки его серых глаз были огромны, и он не моргал. И даже, кажется, не дышал.
– Хочешь, – тихо спросила Кристина, – я тебя поцелую?
Он сглотнул и сделал движение навстречу.
…Ничего подобного у меня еще не было, думала Кристина, обнимая свитер, так и не пропахший навозом достаточно сильно для того, чтобы в него не хотелось вонзить ногти.
В этот вечер она ощущала себя больно, неоправданно счастливой. Смущало лишь одно: когда все последующие дни она думала о Диме, он казался тусклым и непонятным. Не выглядел, как предмет, который можно безнаказанно идеализировать.
Но Кристина старалась.
*
– Ключ от архива прошлых лет находится Джафара, – убежденно сказала Дана.
– Попросить?
Дана нахмурилась.
– Попросить-то можно. Только вот после этой просьбы лететь мы будем далеко и долго.
– Тогда я не знаю. И, если хочешь знать мое мнение – у тебя паранойя.
Дана не обратила на слова подруги никакого внимания.
– Может, – вдохновенно подняла она вверх указательный палец, – его соблазнить?
Кристина закатила глаза.
– Его? Да ты что? Проще Альберта.
– Он женат. Хотя любого мужика можно совратить. Ща… где-то было…
Дана нырнула в свой еще не полностью распакованный чемодан.
Покопавшись в нем минуты две извлекла блестящий черный комбинезон и комплект черного кружевного белья.
– Ну как? – спросила она, приложив все это к себе наобум.
– Демоничненько, – вздохнула Кристина. Она всегда завидовала умению Данки превращаться в роковую женщину. Хотя в настоящий момент она подозревала, что планы подруги отчасти продиктованы завистью к тому, что Кристина находится в отношениях, пусть и утомительных.
