Действительность. Том 1

Вещь в себе

Самая трансцендентальная тайна, манящая своей бездонностью, потусторонностью, своей тёмностью, и недосягаемостью. Нам так хочется найти последнюю инстанцию, самую первую, и самую последнюю суть мироздания! И в этом стремлении, готовы отделять субстанцию, – от её формы, сущность – от нашего представления, материю, от вещи. Как далеко на этом поприще, может зайти наше трансцендентальное осмысление природы бытия?

Древние, смотрели на это, несколько иначе. Они не делили суть, и её проявления. Их религия, имела иные поля созерцания. Их Боги находились в других местах…, их мудрецы жили совсем не той жизнью, которой ныне живут.

Теперешние мудрецы, стараются наделить этот предмет воззрения, некоей конкретикой, диалектически отделив от вещи, её проявления. А попросту сказать, отделив от явления, её сокровенную, независимую субстанциональность.Придав этой субстанциональности, мистически сакральный образ, и обозначив понятием, «вещь в себе».

Здесь, проявляется та же особенность нашего разумения, о которой я уже не раз упоминал. Мы, следуя линейной, пространственно-временной парадигме, как доминирующей векторности нашего разумения, а также свойственной нам, вивисекции, как единственно возможной, для удовлетворения, форме собственного разумения, разделяем то, что не раздельно, что не может быть, отдельно. Но наш разум, желает удовлетворяться, и он делает то, и следует тем дорогам, которые приносит ему, это удовлетворение.

Вдумайтесь, что есть «вещь в себе», чем она могла бы быть, в нашей феноменальной действительности, кроме, как трансцендентальной, мифической субстанцией, находящей своё подтверждение, лишь в вере, как единственно возможной антиаподиктической парадигме нашего сознания? То есть, мы подразумеваем, что она есть, что она должна быть. Но, что она? Чем она могла бы быть? Метафизика, даже в своих самых углублённых воззрениях, должна всё же, иметь хоть какую-то наглядную определённость, пусть трансцендентальную.

Вещью, мы называем то, что ощущаем, или хотя бы мыслим, в виде формативно-отчерченного объекта познания. Ведь, для того, чтобы мыслить нечто, должен быть образ того, что мыслишь. Как показывает опыт, в силу наличия в общем философском мировоззрении, такой мифологемной существенности, как «вещь в себе», такое положение – совсем не обязательно.

Определяя наличие в вещи, – «вещь в себе», как чего-то отдельного, самостоятельного, с совершенно иными свойствами, чем у воспринимаемой вещи, мы, тем самым, отправляемся в мистику, в домыслы запредельного бытия. Мы ищем Бога – в материальном, как ищем метафизику всегда, и всюду – в трансцендентальном. Наш разум, всегда стремиться найти первопричину всего сущего. Последнюю инстанцию, или сказать точнее, самую основательную, у которой бы, уже не было своего основания. Тем самым, мы впадаем в антропоморфный мистицизм, и находим для себя, плоскость запредельного мышления. И нас заставляет следовать этой плоскости, наш, жаждущий удовлетворения, разум. Он хочет искать, и находить, и снова искать. – В том, его генетическая основа, (воля, – не имеющая возможности остановиться).

Но посмотрите внимательнее, – где, на самом деле, мы её ищем, эту пресловутую «вещь в себе»? Мы ищем её там, где ее, и быть не может! Мы ищем её – во вне, в поле возможностей собственного миросозерцания. Мы словно «грибники», бродим в лесах, где не растут, не только «съедобные грибы», но и вообще, всякие «грибы». Мы плутаем, по, изначально неправильно выбранным, дорогам.

Мы стремимся в моря, без берегов…, и тонем перманентно, в собственных заблуждениях. Мы совершенно не желаем осознавать, что, углубляясь в суть вещи, в самую сакральную её глубину, мы обречены вечно опускаться в бездонную пропасть. Ибо, никогда не найдём конечной точки, как бы глубоко не уходили.

На каждом этапе, своего опускания на глубину, мы обязательно будем находить причину, которая будет ещё первичнее…, после которой ещё…, и так далее. Поиск «вещи в себе», станет для нас, подобен бесконечному поиску неделимой точки пространства, или времени. Суть всегда будет оставаться где-то там…

«Вещь в себе» – это взгляд в бездну, в прямом смысле слова. В силу мятежной природы нашего разума, мы убеждены, мы чувствуем, что она должна быть…, но где она, и что она, – никогда не узнаем. И в этом, нам не помогут, ни трансцендентальная логика, ни аналитика, ни диалектика, ни чистое воззрение, ни фундаментальная физика. Ничто не в силах приблизить нас, к «вещи в себе», как ничто не может приблизить нас, к истине в последней инстанции. Мы никогда не коснёмся её, где бы ни искали, снаружи ли, смотря в отражение десницы, или внутри себя, смотря в саму десницу мира.

Если чертить параллели, и переносить, это архаическое положение, на нашу психофизику, то становиться очевидным, что вся наша мораль, и следующая за ней, психология, имеют своей основой, тот же принцип отделения сути, от явления. Ведь, мы считаем наши поступки, чем-то отдельным, от нашей сущности. Что мы, тем самым, способны действительно контролировать наше поведение. Что наше, ни от кого не зависимое, внутреннее «Я», – решает, как поступить в той, или иной ситуации. Кто-то сидит в нас, кто-то совершенно самостоятельный, независимый от причин, и мотивов, – «Великий карлик»! – Тот, кто даже может, по своему усмотрению реагировать на мотивы, не зависимо от силы мотива, произвольно, как ему вздумается? Некая сущность, которая решает, и действует, вопреки всем законам природы, существующим вокруг неё, и в ней самой. Которая, даже может нарушить «закон причинности», прервать цепь последовательности каузальных связей собственного душевного агрегатива!

Эдакая, совершенно самодостаточная, абсолютная самосущность, обладающая полной свободой??! Во всём этом заключено, как всё теологическое, так и всё мистическое. Ибо, здесь чувствуется дыхание самого бога!

Я полагаю, что истоки всякой религии, её сакральные первопричины, кроются именно здесь. Не в непонимании внешних явлений, древними, но именно в самоощущении собственного произвольного «Я». Теологическая сторона нашего сознания, зарождалась из чувства, что в нас сидит нечто божественно-абсолютное в своей свободе, нечто абсолютно независимое, и абстрагировано-самостоятельное. Что проявления нашей воли, могут ни на чём не основываться, действовать сами из себя. Эдакая – автономность в Абсолюте??!

Это, собственное внутреннее мироощущение, постепенно укоренилось в нас, и мы, естественным образом, начали проецировать его, на всё, что нас окружает, – все, что подвластно нашему разумению во вне. И «вещь в себе», которую мы хотим найти, в каждом объекте феноменального мира, как нечто отдельное, от проявлений этой вещи, некое – абсолютно само, – Бог, сидящий в каждой вещи, и решающий, по своему усмотрению, как ей, этой вещи проявляться – есть, суть транскрипция нашего психофизического внутреннего пантеона.

В силу строения нашего разума, в силу его генетической организации, нам хочется думать, что мы абсолютно свободны, в собственных действиях. И мы получаем эту иллюзию, удовлетворяясь ей. И эта главная иллюзия нашего сознания, проецируется на весь окружающий нас мир.

В поиске «вещи в себе», мы жаждем той же, но лишь спроецированной вовне иллюзии, что находим в себе. И всё, лишь для того, чтобы найти подтверждение, нашей уверенности в том, что в нас, в глубине нашего сердца, существует произвольное в своей сути, зерно, – самостоятельная субстанция, абсолютно свободная в проявлениях, независящая, не только от условий собственного бытия, но даже от собственных мотивов!! Что это, в конце концов, не иллюзия нашего сознания, что она существует вовне, в действительной реальности феноменального мира.

Всё это, в сути своей, тот же Теизм,лишьнаходящий своё воплощение, и свои монады, в физике вещей. «Вещь в себе» это – нирвана нашего сознания, запредельность перспективного осмысления, и различных плоскостей мировоззрения. То место, и то пространство, где на самом деле, не должно быть ничего, – «полная пустота», как воплощение абсолютной гармонии мира. (К этому, я ещё вернусь).

Кто посмотрит глубоко на то, как образуются многие утверждения, касающиеся, не столько метафизики духа, сколько научного мира, тот поймёт, насколько важное значение имеет Теизм, во всяких кругах нашего бытия, и мировоззрения. Включая, и научных круги…, – научные, в первую очередь! Какое влияние, по сути теистическая форма осмысления, всяких явлений мира, оказывает на все умозаключения философов, и учёных всякого ранга, и различного поля деятельности.

Я начинаю думать, до каких пределов, мы можем дойти, в нашем познании мира? Что, на самом деле, – иллюзорно, а что достоверно? Может статься, что весь окружающий нас мир – только иллюзия? И всякая философия, также, не выходит из этого круга? Очень даже может быть… Ведь достоверность, какой бы она не казалась аподиктической, и совершенной, всегда глубоко относительна, и сакрально антропоморфна… Никто, и ничто в этом мире, не может быть истиной, в последней инстанции.

Что же есть в действительности…, – что, на самом деле, существует? Судить о всякой вещи, мы можем только в контексте её проявлений. Всякая вещь, проявляет себя, строго в определённой последовательности, в строгой характерности, реагируя, с абсолютной необходимостью, на оказываемые на неё, внешние воздействия. Самый наглядный пример, в этом смысле, это простая химическая реакция, которая, в определённых условиях, будет протекать именно так, и никак иначе. Сущностьвсякой вещи, и её реакции – едины. Они, есть – суть одно…, и не разделимы, ни в феноменально физическом, ни метафизическом, ни трансцендентальном смысле.

Мы, люди, реагируем, и проявляемся, точно с такой же строгой последовательностью, как и простейшая химическая реакция. Вся разница, лишь в сложности, вытекающей из сложенности организма. Но необходимость проявлений, при определённых условиях, – всегда однозначна.

И ни о какой свободе, или произволе, здесь не может быть и речи. Если опустить «сверх – возможности» нашего разумения, (которые являются таковыми, только в наших же оценках), то мы найдём, что, по сути, мало отличаемся от всякой простейшей системы феноменального мира. Как я уже не раз отмечал, все наши механизмы идентичны, механизмам, присущим всякой структуре, как «живого», так и «неживого» мира. Всякая вещь в этом мире, формируется в индивидуальную характерность, в зависимости от оказываемых воздействий на неё, извне. И складывается, в нечто «сложенное», сугубо благодаря этим воздействиям, и адекватно их характерным особенностям. И то, что иная вещь, при всей своей схожести, реагирует на воздействие внешнего мира, по-другому, говорит лишь о том, что её внутренняя структура, формировалась в иных условиях. Метафорически выражаясь, её форма, её характер – есть сложенные пластами условия пребывания. Выложенные в сложную структурную мозаику, условия бытия.

Посмотрите, какие свойства являет нам, каким характером обладает, к примеру, «клинок Хонзе Масамунэ», изготовленный мастером Горо Нюдо 700 лет назад. Его характер складывался, из тех нескольких десятков слоёв его «тела», каждый из которых, имел свои условия бытия, свои, неповторимые особенности становления. И вот, его общим свойствам, его целокупному характеру, уже придают мистические качества, он уже почти – «Я», почти личность!

Так всякая вещь нашего мира, несёт в себе характер, в соответствии с теми воздействиями, которые затронули её, в процессе существования. В ней происходит некий синтез накопленных исторических воздействий, – с настоящими…, синтез, воплощающийся, в соответствующие изменения, в структуре, и характере этой вещи. Столкновение прошлого, и настоящего, как сакральных мотивов действительности, воплощают реальную существенность всякой вещи. В ней, вступает в конфликт прошлое, и настоящее. В результате, формируются определённые векторы её становления, то есть перспективы будущего.

Но, мы, наблюдая всё это, не придаём значения хронометрическим наложениям бытия, и влиянию естественного конфликта прошлого, и настоящего, на всю палитру характерности предмета, и всё же решаем, что вещь проявляет себя иначе, благодаря какой-то внутренней неизменной сути…, что в ней, есть нечто истинное, – некая «вещь в себе». Если бы у нас была возможность проследить все этапы становления конкретной вещи, всю динамику этого становления, до последней мелочи и каждого мига, то, скорее всего, для нас открылась бы тайна всего мироздания…

Мы существуем в мире, который постоянно изменяется, постоянно движется. Наш мозг устроен так, что, пребывая наполовину в реалиях, наполовину в иллюзиях, порой, не в состоянии отличить первое, от второго. Проникая в те области познания, где не ступала «нога человека», где наш разум, ещё не обжился, ещё не научился видеть, и словно в потёмках, следует на ощупь, совершенно естественно путает дороги, попадая на тропинки, ведущие к заблуждению.

И даже, идя по, казалось бы, выверенной реальной тропе, мы, через какое-то время, вдруг замечаем, что, на самом деле, шли иллюзорной стезёй. Никто, и никогда не определит, и не обозначит четкой границы, между реальностью,и иллюзией. Мир для нас, всегда будет наполовину иллюзорным, наполовину реальным. Ибо, всё это, лишь олицетворение, свойственной нашему разуму, особенности, его сакральной парадигмы собственного бытия. И изменить, что-либо здесь, нам – не под силу. Так давайте же, не будем питать иллюзий, и на этот счёт… (Прозвучало, как тост).

Теперь сначала…, ещё более метафоричнее, и в тоже время, экзистенциальнее. «Вещь в себе». Нечто непонятное, не досягаемое, – вершина метафизики! Где, уже нет ничего физического, и в то же время, есть «Сущностное».

Подчас, всплывающая концепция «вещи в себе», на мой взгляд, есть не что иное, как желание разума зацепится, хоть за какую-нибудь соломинку, в моменты проваливания его, в эту архаическую бездну, – в пустоту! Желание пытливого, и смелого разума, наступившего вдруг, на тонкий лёд, ухватиться, хоть за что-нибудь… Найти трансцендентальную, пусть не совсем объективную основу, пусть совершенно неопределённую, бесформенную, выходящую за всякие рамки формативной разумности, но всё же – сущностную, имеющую свой, определённый образ.

Обозначить для себя, хоть какую-то изначальность, хоть какую-нибудь первопричинность. Не может быть, чтобы всё заканчивалось явлением…! Это слишком просто! Не может быть, чтобы мы, люди, воспринимали мир действительности, – в полной его мере… Должно быть что-то, в этой таинственной материальности, что-то не досягаемое для нашего разумения. Нечто, что подвластно лишь Богу…, нечто, что исходит из него, что им производится, что не может быть замечено, и осмысленно нашим плоским, ограниченным разумом.

И это, что-то, необходимо всплывает в нашем сознании, в образе «вещи в себе». Весь мир – может, и должен быть, сконцентрирован в этом понятии. Вся его существенность – может, и должна быть сконденсирована, и воплощена в нечто, что можно «положить в карман», и при случае пользоваться, для разрешения собственных, всевозможных затруднений. Так полагает наш рационально-аналитический разум.

Эта концепция вполне естественна. Если где-то в глубине собственной осознанности мира, ты, всё же, не можешь расстаться с мыслью, что мир существует сам по себе, что он, всё же, не до конца твоё представление. В таком случае, ты неминуемо будешь искать его источник вовне, и обязательно придёшь к «вещи в себе». Ведь если он, – мир, существует сам по себе, если действительность, есть фундаментальная достоверность мира, то у него должна быть основа. – Некая фундаментальная первопричина, за которой бы, уже не было ничего. Некая субстанция – вне времени, и пространства, абсолютно свободная, и в тоже время, всё же сущностная.

То есть, противоречивая, в своих самых невероятных сочетаниях. – Парадокс! (Ведь быть сущностной, и в тоже время, быть вне времени, и пространства – абсолютная аподиктическая невероятность). Абсурд!

«Свободная сущность» …, – чувствуете, чем пахнет? Да, именно теизмом. Ибо, представить себе, некую абсолютно свободную первоистинность в физике материального, тоже самое, что представлять себе Бога – в метафизическом.

Но дело всё в том, что наша природа, наш разум так устроен, что мы никогда не осмыслим то, что вне времени, и пространства. А значит, «вещь в себе» для нас, навсегда останется за семью печатями, и мы никогда не осмыслим её истинную суть.

Мало того, говорить о бесконечности времени, и пространства, о бесконечности познаваемости этого пространства, и одновременно о «вещи в себе», которая являлась бы, по сути, конечной инстанцией всего пространственного, по моему глубокому убеждению, самое парадоксальное для нашего разумения, противоречие. И только, лишь под антиномию, это, подвести нельзя. Антиномия подразумевает «объект», и «субъект», вытекающие друг из друга. Что же могло бы являться антиномией, для «вещи в себе»? Здесь нет, и быть не может – ни того, ни другого.

По моему глубокому убеждению, последнее, что мы можем осознать, на пути в глубину материального, это лишь «субстанциональность». Пусть эта субстанциональность и «утончается» до бесконечности, в одну сторону нашего осмысления, и «огрубляется» – в другую, но всё же, она остаётся субстанциональностью, – действительной формативной существенностью. – Она то, что, не имея никакой возможности остановится, пока существует её сакральная причина, (нарушение абсолютного баланса), движется, и движет всё и вся. – Она то, что и есть, это – всё и вся.

Да, на пути регрессивного проникновения в сущность материального, подойдя к собственной границе познаваемости, наш разум требует сделать следующий шаг, но этот шаг, будет уже в пропасть, – в «Великую пустоту». Где нет ничего, ни стремления, ни движения, ни пространства, ни времени, никакой-либо возможной существенности. Ибо там, всё находится в абсолютном балансе сил, а значит, – в «гипперанабиозе». Повторяю, «пустота», присущая абсолютному балансу стихий, – это единственное условие, для полной, и абсолютной свободы.

Когда начинаешь в неё вглядываться, становится не по себе, ощущение мистического разрушения всего, и вся! Какой-то психоз, – растворение сознания! Хочется, как можно быстрее вытащить голову, из этого омута.

Далее. Различие форм, которое есть, лишь суть наше эмпирическое воззрение, и субъективное трансцендентальное осмысление, имеет своей причиной, свойства бесконечно растущей, и расширяющей свои горизонты, «оценочной ганглии» нашего разума. Все параметры мира, как, то; твёрдость, жидкость, проницаемость, = всё, лишь её взгляд, продукт её воззрения. Раскладываемая, её «ферментами», внешняя реальная действительность, с её фундаментальной основой, – материей. Материей, что, для всех возможных перспектив нашего разумения, не исчезает, и не появляется, но лишь образует «сгустки», и растворяется в пространстве…, принимает, для нашего глаза, и нашего трансцендентального разумения, различные до бесконечности, облики.

Её можно было бы назвать «вещью в себе», но её главная характеристика отлична от оной, ибо она -не свободна. И в отличие, от «вещи в себе», она всегда находится в реальности, она всегда имеет форму, продолжительность в пространстве, и всегда своё чувство времени.

Субстанциональность материи, есть такое же феноменально-трансцендентальное представление, как всякая форма действительности. Хоть, это представление, и исходит из самых глубин нашего разума, и далеко от феноменальных поверхностных представлений…, – оно исходит оттуда, где существует ноумен сознания. Нечто, что мы можем определить, лишь косвенно, лишь по вторичным признакам, (так-как, туда не в состоянии дотянутся своими «щупальцами», «оценочная ганглия» нашего сознания), но определить – вполне достоверно.

Ибо ноумен существует потому, что не может не существовать, так как внешняя реальность, должна в чём-то, непременно отражаться. В противном случае, не существовало бы, и внешней реальности.

В самой сути противопоставления «явления», и «вещи в себе», как чего-то, с одной стороны; познаваемого нами…, с другой, – недоступного для познания, противоречия, на самом деле, – не существует. И в том утверждении, что, то, что является нам, совершенно отлично от того, что мы подразумеваем как «вещь в себе», на самом деле, нет противопоставления. То есть, в идеальном смысле, в том умозаключении, что явление совершенно отличается, от сути являющейся вещи, – есть конечно некий парадокс, но нет противоречия. Ведь вещь, являясь нам, намеренно, либо не намеренно, – не тем, чем в своей сущности есть, на самом деле, скрадывает не свою существенность, но лишь свою глубинную формативность. Но в силу природы нашего ноумена, мы уверенны, что она просто лжёт, скрывая свою действительную суть.

И вот здесь, вскрывается колоссальное противоречие! Нечто, почему-то проявляет себя, не тем, чем является на самом деле? Что-то вроде зверька, который вместо того, чтобы показать свою мордочку, показывает «фигушку». То есть, её объективация, есть завеса, – иллюзия, называемая явлением. А она, эта вещь, на самом деле, совершенно иная в своей сакральной природе.