я поставил крест на духовых инструментах.
26
Но утром следующего дня я узнал горькую правду о
«сюрпризе»: отец променял на баян вожделенный мною
мотоцикл! Горечь утраты «козлика» была так велика, что
потом я так и не прикипел к игре на баяне, хотя учителя
меня обучавшие считали, что я подаю надежды.
Позже, когда я подрос и счёл что могу спорить с батей, отстаивая свою позицию, я при первой же возможности забросил баян на чердак и практически больше не
брал его в руки. А произошло это, когда я учился в вось-мом классе. Мой учитель игры на баяне узнал, что я сов-мещаю баян с занятиями боксом и выставил ультиматум:
«Или то, или это! Совмещение недопустимо!»
Собрался в его присутствии семейный совет, батя по
обыкновению, попытался применить против меня огол-телый авторитарный нажим, но я уже умел «держать
удар» и категорически выбрал занятия боксом. Видимо, в
этом решении выразился мой давний протест против от-цовского диктата в вопросах решения моей судьбы. Надо
отдать должное бате: после того семейного совета я уже
практически не испытывал его давления как раньше. Он
понял: «Сын вырос!» НО до этого момента по хронологии
моего повествования ещё долгих два года.
Когда я сам стал отцом, дети мои, вы помните, я
ослабил свой отцово-авторитарный нажим по достиже-нию вами возраста 16-ти лет. Так что некая преемствен-ность поколений здесь просматривается.
Итак, в нашем доме появился мотоцикл с коляской!
Кроме того, примерно в это же время в доме появилась
малокалиберная винтовка, которую отец вместе с ружьём
брал, когда выезжали на охоту. В общем-то, она при этом
была практически бесполезна, но по окончании охоты мы
обычно стреляли из неё по каким-либо мишеням, и это
развлечение мне очень было по душе. Помню, однажды
на охоту выехали довольно большой компанией, на нескольких мотоциклах, а по окончании охоты предполагалось устроить соревнования по стрельбе из мелкашки.
27
Моя задача была сторожить мотоциклы. О соревнованиях
я не был оповещён и, когда обнаружил в коляске кроме
винтовки, целых две пачки патрончиков к ней я, естественно, решил развеять скукотищу быть часовым
стрельбой по мишеням. Мужики ну очень долго не возвращались, и за это время я расстрелял львиную долю бо-езапаса. Дальнейшее лучше не вспоминать. Тяжёлого физического насилия я избежал только потому, что сотова-рищи отца, видя в какое негодование он пришёл, дружно
за меня заступились.
В этот же период с малокалиберкой связано ещё несколько эпизодов. Был у меня одноклассник Миша Яроцевич. Авантюрного характера был тип. Вечно он сам
влипал в разные истории или втягивал в них меня.
Узнав, что в нашем доме есть винтовка, он однажды
предложил мне сделку, от которой трудно было отказаться: Миша брал на себя обязательство добывать патроны к
мелкашке, моя же задача была умыкать из дома винтовку. Далее мы уходили бы с глаз подальше и стреляли в
своё удовольствие. Мы поладили, и очень скоро Мишка
объявил, что патроны у него на кармане.
Дело было то ли летом, то ли ранней осенью, но бы-ло ещё совсем тепло. Я умыкнул винтовку, завернул её в
какую-то тряпку, и мы с Михаилом подались на небольшой пустырь. Там мы набрали обломков кирпичей, буты-лок сколько-то нашли, выставили всё это в рядок на бу-горке и залегли от мишеней метрах в 50-ти. Линия
стрельбы проходила вдоль жилых домов, что были слева
от нас метрах в ста. За мишенями тоже были дома, до них
было метров 500, что мы тоже сочли безопасным удале-нием. Сделано было, может выстрелов десять, когда я обратил внимание на странное поведение бабушек и женщин на боковой от нас улице. До этого они мирно сидели
на лавочках почти у каждого дома и лузгали семечки, а
тут лавочки вдруг опустели; затем я увидел, что возле некоторых лавочек, находящихся в створе мишеней и
28
дальше вниз по линии стрельбы, бабушки легли наземь, а
