наносить удары куда попало. А попала она, и очень сильно, Мишке в ухо. Он потом жаловался, что ухо у него гу-дело до позднего вечера. Кроме уха Мишке досталось и во
много других мест, прежде чем он смог от Евгении вырваться, но самое главное, инкогнито, было утрачено, нас
раскрыли и облапанные девчонки кто, хихикая, кто, негодуя поглядывали на нас.
Тем не менее, мы продолжили исполнение проекта.
На закуску мы оставили Любу Золотову, нашу признан-ную отличницу и красавицу, да и сложена она была, по
нашим понятиям, лучше других. Все, прежде побывавшие
у нас в руках, девочки вели себя по-разному, но никто из
них не пожаловался нашей классной даме, что была с
нами, но держалась чуть в сторонке.
Люба же, к нашему изумлению, по окончании про-цедуры, разревелась как белуга и бросилась к Алле Ильиничне, рыдая на грудь. Тут и другие девчата, глядя на неё, повалили к классной, тыча в нас пальцами. Алла выдала
нам с Мишкой характерный «зырк», не обещающий ничего доброго. До конца дня было ещё далеко, и время ис-портить нам каникулы у Аллы было, чем она не замедли-ла воспользоваться. Одна из наших девушек прямо с
пляжа была откомандирована домой ко мне и к Мишке, с
целью пригласить наших родителей к Алле на собеседо-33
вание. Наши с Мишкой ноги после этого домой идти не
хотели, но рано или поздно пришлось явиться пред очи
родителей. Отца дома не оказалось, мать уже побывала в
школе, я ждал разгона, но, к великому моему удивлению, мать смеялась, вспоминая свой разговор с Аллой.
То ли Алла преподнесла всё, что случилось на пляже в комичных, а не трагичных тонах, то ли мать сама
вспомнила своё детство босоногое!
На этом я закончу о наших с Мишкой похождениях.
Не потому, что их больше не было. Были!
Но другие, которые приходят на память, мне кажут-ся менее значительными.
Итак, вернусь к более раннему периоду.
Через какое-то время как у отца появился мотоцикл
с коляской, он познакомился с одним уже довольно
древним дедом, у которого транспорта не было, зато была
деревянная лодочка, которую он держал во дворе своего
знакомого в станице Грушевская, что на берегу речки
Тузлов. Это было ехать через Новочеркасск, далее на Ростов километров 10, и ещё по просёлкам километров 6-8.
В общей сложности от дома набиралось около 65-ти км.
По тем временам и, главное, по состоянию дорог это было
расстояние. Но зато, когда добирались до места, грузили
лодку на коляску мотоцикла и приезжали, наконец, на
берег – это был рыбацкий рай! Рыбка в тех местах тогда
водилась! Пустыми мы после вылазок в Грушевскую не
возвращались. Вскоре дед, владелец лодки, то ли умер, то
ли силы его истощились, он перестал ездить с нами, но
лодка поступила в полное распоряжение отца. Дядька
Миша, у которого хранилась посудина, оказался компа-нейским мужиком, они с батей неплохо поладили, и мы
довольно часто в Грушевскую наезжали.
Сосед наш, Дмитрий Иванович, усёк наши уловы и
стал напрашиваться в компаньоны. Однажды отец сдался
на его уговоры, и мы взяли его с собой. Сосед был весьма
тучным мужчиной, но в облике его, пожалуй, главной до-34
стопримечательностью были усищи. Иногда мне казалось, что усы это неотъемлемый, отдельный орган тела
деда Мити, как рука, допустим, или нога. В зависимости
от эмоций хозяина они непостижимым образом красно-речиво выражали всё: испуг, радость, настороженность, гнев и т.д.
Когда дед Митя сел в коляску мотоцикла, мне показалось, что мотоцикл крякнул под этим нехилым весом.
Потом я понял, что это крякнул батя, увидев, как выгну-лась рессора люльки.
Но не высаживать же деда, и мы поехали гораздо
