Её заготавливают в начале лета, когда в ивах ещё идёт
интенсивное сокодвижение. Виктор с отцом сами загото-вили уйму снопов коры и, когда они высохли, настала по-ра вывозить их из леса и сдавать заготовителю, которым
дядька-то мой и был в то время.
Виктор прибыл для этих целей из Тотьмы, и мы поехали в лес. Телег с нами было три: две больших четырёх-колёсных и одна компактная двухколёсная – для вывоза
снопов из густолесья.
Большие телеги поставили на полянке, а малой стали подвозить к ним кору. Я с дядькой загружал снопы ко-ры в лесу, гнал тележку, запряжённую Красавчиком на
поляну, а там Виктор и снова я же перегружали снопы на
большие телеги. Т.е. я работал на самом весёлом рабочем
месте!
Путь из леса до поляны лежал через небольшой ручей. Там, где был брод, глубина ручья не превышала по-луметра, но спуск в ручей и подъём из него были довольно крутыми. И вот во время одной ездки с грузом снопов
это и произошло.
52
Возы у нас получались довольно высокие, устойчи-вость гружёной тележки была слабенькая, и ручей я фор-сировал с большими предосторожностями. А в этот раз
прямо на спуске Красавчик, потерявший терпение от
насевших на него оводов, неловко дёрнулся и воз мой
опрокинулся прямо в ручей. Хомут, жёстко закреплённый
между двумя дышлами, развернулся на шее этого придурка, и мой Красавчик захрипел от удушья.
И вот тут- то я завертелся!
Первым делом я попытался развязать кожаный
шнурок, стягивающий половины хомута. Не тут-то было!
Шнурок натянулся, затянулся и развязать его стало неможно. Поднять одному гружёную тележку тоже оказалось не по силам, хотя я упирался так, что в глазах по-плыло!
Далее я попытался завалить на бок Красавчика, чтобы ослабить давление на шнур хомута и развязать его, в
конце-то концов! – Тоже не смог! Полуудушенный конь
начал вести себя неадекватно, и я побоялся, что он просто
изувечит меня, поскольку стал бить копытами куда попало!
Я понял, что очень скоро колхозный конь прикажет
долго жить со всеми вытекающими последствиями.
Оставался последний шанс – разгрузить телегу и, пустую, я должен её осилить и поставить на колёса!
Как же я работал, чтобы не упустить этот шанс! Ломая ногти, я развязал крепящие снопы верёвки, вывалил
снопы в воду, напрягшись до посинения поставил тележку на колёса и вывел едва живого, но сразу повеселевшего
конягу на другой берег ручья!
Успокоившись и отдохнув, я полез в ручей за снопа-ми. Тут только я почувствовал, какая холодная в ручье
вода!
Не помню, сколько времени у меня ушло, чтобы
снова загрузиться, но я так измочалился, таская из холодного ручья снопы на крутой берег и выуживая
53
уплывшие вниз по ручью снопы, что Виктор крепко удивился, когда я, наконец, приехал к нему на поляну:
– Ну и видуха у тебя, братан! Тебя там не изнасило-вали, часом, в лесу-то!!?
Самое «шикарное» падение с лошади случилось со
мною именно в этот год, когда я, несомненно, считал себя
уже умелым джигитом!
Я помогал колхозному кузнецу с погонялом Чесланя, по паспорту Вячеслав, выкашивать траву пароконной
косилкой. Аппарат этот был настолько тяжёл, что лошади
в нём выматывались до мыльного состояния уже через
час работы. Сменные коняги сначала смирно паслись на
соседней полянке, но, похоже, скоро сообразили, что от
этой тяжеленной железяки лучше держаться подальше.
Когда работающая пара выдохлась, четырёх смен-ных на полянке не оказалось. Делать нечего, сели верхом
на уставших и поехали искать.
Надо сказать, лошади от тяжёлой работы отлыни-вают очень похоже на людей. Если коняга чувствует, что
