Сорви-голова, хитро прищурившись, ничего не ответил и заторопился к базарной площади. Синдбад не отставал от него ни на шаг. Ему действительно хотелось есть, а уж выпить «по чуть-чуть», так сказать, за знакомство было бы совсем нелишним. Тем более на халяву!
Глава 5. У эмира Нури ибн Кабоба
Забегаловка, отрекомендованная Сорви-головой, оказалась обычной кальянной. Здесь ножество бездельников всасывали через трубочки дым, включая и опиумный, попыхивали им и вели сколь неспешные, столь и пустопорожние беседы. Хозяин забегаловки – средних лет мужчина в латаном-перелатаном халате и тюбетейке набекрень, зажимая пальцами нос, встретил гостей у входа.
– Уй-юй! – хлопнул он руками по острым коленкам, которые, казалось, того и гляди прорвут поношенные узорчатые штаны. – Никак Оторви Башку вернулся! Сто лет тебе жизни, мой благодетель!
– Я теперь соизволением всевышнего зовусь Сорви-голова! – гордо заявил моряк, всходя по ступенькам внутрь сомнительного заведения.
– Сорви-голова… – задумался хозяин кальянной. – Звучит. Сами придумали?
Сорви-голова ничего не ответил, только покосился на Синдбада.
– А я думаю, когда же появится наш дорогой Отор… то есть Сорви-голова! – заторопился хозяин, проходя вперед, бочком по стеночке, чтобы не обеспокоить ненароком завсегдатаев забегаловки. – Заканчивается уж все. Вскорости курить нечего будет, так народ меня самого на табак перетрет.
Хозяин захихикал в кулак над собственной шуткой, а Сорви-голова лишь сдержанно улыбнулся.
– Привезли ли вы, уважаемый, все заказанное мной?
– Привез, привез. Пойдешь на корабль – там тебя ждут три тюка. Только сначала обслужи нас.
– С превеликим удовольствием! – засуетился хозяин.
Он оглянулся на дверь, нет ли кого поблизости, затем дернул за что-то рукой в стене, и перед ним растворилась дверь, отделанная под обычные деревянные панели, какими были покрыты все стены его заведения.
– Прошу вас, почтеннейшие. – склонился хозяин в низком поклоне, пропуская гостей вперед.
За дверью оказались ступеньки, ведущие куда-то вниз. В проходе было темно и сыро, и Синдбад, щедший на ощупь следом за Сорви-головой, едва не съехал по ступенькам, оступившись на чем-то скользком. Сорви-голова удержал его за локоть и зыркнул на хозяина. Тот только плечами пожал, мол, так уж вышло.
Внизу была еще одна дверь, распахнув которую Сорви-голова и Синдбад оказались в небольшой комнатушке, поделенной на кабинки. Занавешенные выцветшими отрезами шелка, они напоминали примерочные в магазине. Меж «кабинок» тянулся узкий проход.
– Проходите, уважаемые, прошу вас! – Хозяин протиснулся мимо гостей и торопливо направился в конец комнаты. – Сюда пожалуйте. Вам повезло, сегодня пока никого.
– Апчх-ик! – раздалось из-за одной из правых занавесей. Ткань колыхнулась, и что-то упало и покатилось грохоча.
– Никого нет? – переспросил Сорви-голова, упирая кулаки в бока.
– Почти никого, – заискивающе улыбнулся хозяин, чуть склоняясь вперед и вытягивая худую шею. – Да ему уже все равно.
Он отдернул ткань в сторону. За ней обнаружился топчан на три персоны, устеленный курпачами. На них, сложенные в уголке стопкой, лежало несколько небольших подушек.
– Располагайтесь, пожалуйста. Сейчас все будет сделано. Все, как обычно, уважаемый Сорви-голова?
– Постоянство – одна из благодетелей, – философски заметил ему Сорви-голова, засовывая туфли под топчан и взбираясь на него.
– Как вы правы, уважаемый Сорви-голова! – Хозяин дождался, пока Синдбад усядется на топчан напротив Сорви-головы, задернул занавесь и направился к занавеси, за которой совсем недавно кто-то чихнул. – Эй, сын греха, тебе пора спать! Ох, как же от тебя разит! Как от вонючего козла, прости Аллах! Э, эй, сначала заплати. Вот же навязался на мою голову.
– А как он домой-то пойдет? – тихонько спросил Синдбад.
– Кто?
– Ну, тот, которого хозяин гонит.
– Никуда он не пойдет, – ответил Сорви-голова, подкладывая под бок подушки и вытягивая ноги к проходу. – Здесь выспится.
Хозяин объявился минут через пять. На разукрашенном подносе у него стояли знакомый уже брат-близнец тех кувшинчиков, которые откуда-то припер ночью чайханщик Махмуд. Еще на подносе находились две пиалы, коса[10 - Коса – восточная глубокая сферическая тарелка] с чувотом и блюдце с тонко нарезанными кусочками настоящего соленого свиного сала!
– Тэк-с! – Сорви-голова облизнулся и вожделенно потер ладони. Глаза его загорелись.
Хозяин между тем сгрузил все принесенное в серединку топчана, поклонился и ушел.
– Вы уверены, что сало вам действительно можно? – спросил Синдбад, подозрительно косясь на блюдце.
– Я никого не учу жить, ни к чему никого не принуждаю, и не терплю, когда обратным образом поступают со мной, – ледяным тоном отозвался Сорви-голова, наполняя пиалы, затем взял свою и высоко воздел над головой.
– Дело ваше, – пожал плечами Синдбад, тоже поднимая пиалу и принюхиваясь к ее содержимому. Чистейший, как слеза, самогон. Интересно, где его в таких количествах гонит «кальянный» подпольщик?
– Разумеется, мое! За тебя, мой юный спаситель, ниспосланного мне Аллахом, – велеречиво произнес Сорви-голова и опрокинул в рот содержимое пиалы. Поморщился. Деревянной ложкой подцепил немного чувота и отправил следом за аракой. И тут же сунул в рот дольку сала, держа ее двумя пальцами.
– М-м-м! – довольно протянул он. – Ты обязательно должен попробовать! Незабываемое ощущение.
Синдбад не стал с спорить, тем более в своей прошлой жизни он никоим образом не гнушался сала, особенно под водочку.
Арака обожгла пищевод и разлилась теплом по желудку. Синдбад закусил из косы, но к салу не притронулся – почему-то не тянуло.
– Я вижу в твоих глазах печаль, о Синдбад! – прожевав, произнес Сорви-голова и вновь наполнил пиалы из кувшинчика. – Поведай мне о ней. Быть может, я смогу помочь тебе.
– Вряд ли, – обреченно вздохнул Синдбад.
– Да знаешь ли ты, кто я?! – громогласно воскликнул Сорви-голова и опрокинул в рот следующую порцию араки. – Знаешь? – выдохнул он, яростно грохнув пиалой.
– Моряк.
– Я – седьмой сын великого султана Халид ар-Рият – правителя половины мира!
– И? – цыкнул зубом Синдбад. Почтения к высокородным особам в нем не было ни на грош.
– Вот именно что, – как-то внезапно сник Сорви-голова. – Что и неудивительно. В моих одеждах и повадках не осталось ничего царственного.
– Нет, почему же! – попробовал утешить моряка Синдбад. – Вы так изящно берете сало. И еще как-то по особенному держите пиалу.
– Спасибо, добрый юноша. Но я не нуждаюсь в твоем снисхождении. Я сам выбрал свой жизненный путь. Лучше быть капитаном корабля, чем седьмым сыном султана, – горько усмехнулся он.
– Почему?
– Даже шестому ничего не досталось и не на что рассчитывать в будущем, а о чем же тогда мечтать мне? Но оставим это. Поведай мне, славный юноша, о своей печали…
– …Ха-ха-ха! – заливался смехом Сорви-голова, откинувшись на подушки и дрыгая босыми ногами. – Прямо в глаз? Ох, мой живот. Ой, держите меня, правоверные!
