– Илья! – изумился я. – Батюшки! Откуда ты тут взялся!
Мы троекратно облобызались. Затем Илья отпустил меня и отступил на шаг, рассматривая.
– Такой же красавец, как и был! – заключил он. – Такой же душонок и щёголь. Ах ты, господи! Ну что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь. Да-с. Двое сыновей. Титулярный советник. Имею дачу под Ставрополем. Каждое лето на минеральных водах… Ты, верно, помнишь, – гордо подмигнул он, – ту, вторую дочку княгини, у которой мы в 18**-ом имели удовольствие присутствовать на балу? Так вот теперь она моя жена.
Барышня, стоявшая спиной, выпрямилась и обернулась, и я узнал в ней Наташу.
– Наташа, поздоровайся! – представил меня Илья. – Это мой друг юности, Андрей. Мы вместе с ним учились в университете!
– Здравствуйте, Андрей, – поздоровалась Наташа. Как и прежде, глаз при разговоре она не поднимала.
Я поднял шляпу, ощущая каждую заплату, каждый стежок на поношенной одежде и испытал чувство совестности за свою бедность.
Беседа не клеилась. Создалось невыносимое молчание, прерываемое лишь изредка неопределённым «Да-с… Вот так, некоторым образом…» Ногтева. Чтобы хоть как-то это прервать, я сказал о заветном:
– Ты вот что, приятель… Займи, по старой дружбе, мне двести рублей. Можешь, а? Я, как сумею, сразу вышлю, слово чести.
Глаза Наташи расширились, ноздри затрепетали. Она вспыхнула и пошла вперёд, подгоняя мальчика. Теперь и Ногтев понял всю бедственность моего положения и сконфузился, хотя старался не подавать вида.
– Не обижайся, она у меня такая фанаберка, – роясь в кошельке, махнул он. – Если что в голову вскачет, так и оглоблей не перешибёшь. Кого невзлюбит, хоть иконы выноси, даже в святки не запишет. Хара-актер!
Я понимал, в чём крылась истинная причина подобного отношения Наташи ко мне. Ведь тогда, в саду, я тоже клялся, ручаясь в том собственной честью. И чего стоили те слова?
– А княгиня умерла, – понизив голос, сообщил Ногтев. – Анна вскоре выскочила замуж за итальянского антрепренёра, но ужасно неудачно. Оказалось, что в Италии у него уже есть семья, да не одна. И вообще, малый скряга и вертопрах. Так что пришлось ей ни с чем возвращаться обратно в son domaine familial. По возвращении она наладила контакт с нашим Миркадзе и переехала к нему на Кавказ…
Ногтев тоже, как и Наташа, не поднимал глаз и было видно, что он стыдится собственного достатка, что он такой чистенький и благополучный в сравнении со мной. А разговор ведёт единственно из вежливости.
Наконец, банкноты сыскались.
– Ну, бывай! – Со вздохом облегчения он сунул мне сторублёвку, похлопал по плечу и, сорвав обещание непременно побывать у него на даче, если вдруг окажусь в Ставрополе, пошёл догонять супругу.
Глядя вслед, я покачал головой. Сунул бумажку в передний карман.
И мы разлетелись в стороны, каждый к собственной жизни…
Сообщество ВКонтакте «Леди, Заяц & К»
Денис Моргунов «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД»
Денис Моргунов
Падая в пропасть, человек никогда не думает о том, каких высот он достиг. Что успел сделать или напротив – не успел. Его не волнует ни политика, ни статусность. Ему на всё плевать. Ему ничего не нужно… Ничего, кроме простой фразы: «Прощаю».
Я стоял на краю, не спуская глаз с полыхающей огнём внизу бездны. Под ногами настоящий ад. Стоит сделать шаг как тут же, угодишь в обитель Сатаны. С каждым новым ударом сердца, жизнь покидала меня, ускользая тонкими струйками крови, просачивающимися сквозь пальцы ладони, зажавшей смертельную рану…
* * *
– Дэн, привет! – радостно воскликнул мой старинный приятель Димка, подойдя к барной стойке. – Ты как здесь? Сколько мы не виделись? Лет десять?
– Восемь, – безучастно буркнул я.
– Да, точно! – топчась на месте, произнёс Димон.
– Присаживайся, коли пришёл. Выпьешь?
– Не употребляю. Я же спортсмен, аль забыл за столько лет? Слушай, какой-то ты смурной. У тебя что-то случилось? Может помощь, какая нужна?
– Ты хрена сюда припёрся? Помощничек. Я тебя звал?! Себе помоги, а я ни в чём, кроме покоя и ещё нескольких сот грамм, не нуждаюсь, – опустошая очередную рюмку, выдохнул я, глядя захмелевшими глазами на вытянутое от удивления лицо теперь уже наверняка бывшего друга.
– Ну знаешь, ли?! Так со своими шлюхами будешь базарить! Понял?! Или считаешь, раз денег полные карманы – хозяин жизни? Мудак ты!
– А за такое можно и по роже отгрести, – прошипел я. – Вали, раз не нравится, мне и одному неплохо сидится. Бармен! Повтори.
– Да пошёл ты! Придурок, – зло, бросил Димон, покидая своё место.
Мне плевать, что он про меня думает. Сейчас, основным интересом, являлся алкоголь, льющийся тонкой, прозрачной струйкой из горлышка бутылки в стеклянную рюмку. Налил-выпил-налил-выпил. Цель сегодняшнего вечера – напиться в хлам, чтобы забыться. А ещё оставалась надежда, что хоть это позволит провести ночь в беспамятстве, не видя и не слыша тех, кто преследует меня на протяжении последних трёх недель.
– Извините, что прерываю ваш отдых, – обратился бармен. – Мне очень жаль, но кажется вам уже достаточно. Рассчитайтесь, пожалуйста. А если вам необходимо такси, то я с удовольствием вызову машину, которая доставит вас домой.
Опрокинув рюмку, я зажмурился, занюхал кулак, выдохнув, поднял порядком окосевшие глаза на человека отказавшегося Мне наливать и тут же испуганно отпрянул назад, падая со стула. Из-за стойки, на меня смотрело мерзкое рыло с ободранной, висящей клочьями серой кожей. Гнилую плоть, пожирали десятки червей, снующих туда-сюда, сквозь выеденные отверстия. Выкаченные в отсутствии век глазные яблоки, пялились на меня двумя жёлтыми шарами с бледно-синими зрачками. Этот страшила ещё и «улыбался», чёрными зубами.
– Убирайся! Оставь меня в покое! – завопил я, отползая подальше от твари.
Окинув зал взглядом, пришёл в ужас. И как же я раньше не заметил произошедших изменений? Обшарпанные, покрытые сажей и какой-то слизью стены. С потолка свисали тёмно-зелёные пульсирующие лианы. Диваны обтянуты человеческой кожей, вон чей-то пупок, а вон… чьи-то соски… Столы и стулья, собраны из черепов и костей. На дальней стене, где раньше находился телевизор, опустив облачённую в противогаз голову, висел обнажённый по пояс, прибитый арматурой парень лет двадцати пяти. Оскалившись остатками гнилых зубов, посетители глядели то на меня, то на него, пуская тягучие кровавые слюни. Меня замутило.
Тот, что сидел ближе всего к распятому бедолаге, встал со своего места и, протянув костлявую, когтистую руку лёгким движением оторвал кусок кожи от груди юноши. Тот взвыл от боли, но его вопли заглушил противогаз. Развернувшись ко мне, мертвец сунул в омерзительную пасть истекающую кровью ещё живую плоть и начал демонстративно жевать.
Этого я выдержать уже не мог, упал на колени, согнулся бумерангом и «вывалил» содержимое желудка на пол. Тут же заметив, что вместо керамической плитки он застелен содранной с человеческих лиц кожей, что навсегда застыла в гримасах ужаса и страдания. Сука! Пол, миллионами пустых глазниц пялился на меня. Сказать, что стало страшно, значит, ничего не сказать. Я сам превратился в страх, вмиг протрезвев, кстати.
Закричав, попытался встать, но поскользнувшись на луже собственной блевотины, рухнул обратно.
– Охрана! – рявкнул монстр. – Здесь клиент перебрал! Буянит и отказывается платить!
В ту же минуту, из глубины зала, выскочили двое. Выглядели они ничем не лучше своего собрата. Такие же мерзкие и противные ожившие трупы. Я ещё раз попытался подняться и пуститься прочь, но ужас сковал моё тело, больше просто ничего не оставалось. Снова закричал. Охранники-мертвецы на миг замерли, но затем, подхватив меня под руки, потащили в сторону выхода. Сердце в груди заколотилось с неистовой скоростью. В глазах, потемнело от ужаса.
Пришёл в себя, когда сильно стукнулся головой обо что-то твёрдое. Я лежал на мокром асфальте, с ночного неба лил холодный дождь, а двое мертвяков пинали меня ногами, не шибко заботясь о том, куда они попадают. Экзекуция продолжалось не больше пяти минут, показавшихся вечностью. Вскоре, видимо устав, мертвецы ушли, оставив меня корчиться от боли в луже из дождевой воды и крови.
Не знаю, сколько я так провалялся, но, в конце концов, немного придя в себя, медленно дополз до стены ближайшего дома. Потом привалившись к холодной кирпичной кладке, несколько часов сидел, вытянув ноги. Алкоголь, которого принял накануне в избытке, словно выветрился из организма, ни оставив и следа. Было адски больно. Всё тело ныло. А в почки, словно раскалённые иглы воткнули. Вытащив из внутреннего кармана помятую пачку «Петра», открыл крышку, дрожащей рукой выудил единственную целую сигарету. Сунув её в окровавленные губы, чиркнув зажигалкой, закурил. Затянувшись терпким дымом, закашлялся. Взглянув на сереющее небо, понял, что в отключке всю ночь. Сплюнув кровью, посмотрел на тлеющий огонёк, вспоминая тот день, когда впервые увидел мёртвых.
Три недели назад, в такой же дождливый вечер, возвращаясь на своём автомобиле с переговоров, я сбил ребёнка. Нет, не подумайте, у меня большой стаж вождения. За десять лет ни одной аварии и всего лишь пара штрафов за нарушение правил парковки. Для такого большого города – это ничтожно мало.
Зазвонил телефон. Отвлёкшись на него всего на миг, я совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Оторвавшись от экрана, увидел стоящего на дороге ребёнка. Девчушка вытянула перед собой маленькие ручонки, словно пытаясь остановить ими автомобиль. А взгляд… Её взгляд, я запомню навсегда. Этот полный страха взгляд, как раскалённое клеймо отпечаталось в моей памяти.
Удар, ребёнок на асфальте. На несколько мгновений, я впал в ступор. Тишина и полное опустошение. Тьма обволакивающая со всех сторон и её глаза, испуганно и в тоже время осуждающе смотрящие прямиком в мою душу.
Мотнув головой, я вернулся в реальность. Осознание произошедшего, пришло мгновенно. Звуки, мысли, всё смешалось и окатило как ледяным дождём. Выскочив из машины, я склонился над неподвижным телом. Осторожно подняв её на руки, встал. Понимая, что «скорая», пробиваясь сквозь многокилометровые пробки, приедет не скоро, уложил малышку на заднее сидение и помчался в ближайшую больницу.
Её не спасли. Врач сказал, что от удара лопнул какой-то сосуд, от чего смерть наступила мгновенно. Позже, приехали родители девочки. Отец, мужчина немногим старше меня, не сдержался и врезал по морде. Я извинялся, предлагал помощь, но бьющаяся в истерике мать, осыпая проклятиями, послала меня ко всем чертям.
